Бездна (Миф о Юрии Андропове)
Из неопубликованной рукописи Г. Н. Куприянова «Партизанская война на Севере» [1].
…Большую, беспокойную и очень кропотливую работу по подбору людей для деятельности в подполье, разработку заданий по каждому району, организацию переброски людей в тыл врага, постоянную связь с подпольем и повседневное руководство подпольными райкомами вел Иван Владимирович Власов. Это был безупречно честный человек, скромный и умный. Настоящий коммунист. Он несколько раз ставил передо мной вопрос о том, чтобы я послал его на работу в подполье, что он организует сеть партийных и комсомольских организаций по всем оккупированным районам, где есть население.
Я категорически отказал ему в этом, так как не видел человека, который смог бы быстро освоиться с делом и полностью заменить И. В. Власова на посту заведующего орготделом.
Кроме того, я хорошо знал, что у него слабое здоровье, хотя он никогда в жизни не говорил мне о своих болезнях и не жаловался на плохое состояние здоровья. Правда, Иван Владимирович говорил мне, что его во всей работе по руководству подпольем с успехом может заменить Ю. В. Андропов, секретарь ЦК комсомола республики. Поскольку-де он посвящен во все дела подполья, знает людей. И имеет неплохие способности организатора. Действительно, Юрий Владимирович был единственным помощником Ивана Владимировича во всех делах подполья. И много делал по подбору кадров, по организации переправы людей в тыл врага, но полностью заменить И.В. Власова он не мог. Когда я категорически отказал И. В. Власову послать его в тыл врага, он предложил послать на подпольную работу Ю. В. Андропова.
Характерно, что в это же время, когда Власов поставил вопрос о посылке Андропова секретарем подпольного горкома в г. Петрозаводск, секретарь ЦК по кадрам А. С. Варламов поставил вопрос о посылке Андропова комиссаром партизанского отряда «Комсомолец Карелии».
А С. Варламов мотивировал посылку Андропова тем, что Юрий молодой, здоровый парень, чего ему околачиваться в тылах? В комсомоле республики остались одни девушки — подростки пионерского возраста. А в ЦК комсомола хватит работников и без Андропова — пусть повоюет. И будет очень хорошо, если комсомольский партизанский отряд возглавит секретарь ЦК комсомола. Единственно, что делает Андропов, говорил Варламов, так подбирает кадры Власову для посылки в тыл. Но это с успехом сделает любая из девушек, которые работают в ЦК комсомола.
А. С. Варламов, конечно, немного утрировал. В комсомоле были не только девушки-подростки. Но численность комсомольской организации республики действительно уменьшилась во много раз по сравнению с 1941 годом. И большой нагрузки в ЦК комсомола, конечно, не было. В аппарате ЦК комсомола в 1943 году работало двадцать пять человек. И конечно, с руководством тремя тысячами комсомольцев они легко справились бы и без Андропова. Но Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или в партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребенка. Все другие работники жили без семей. Как ее оставишь? — говорил Юрий Владимирович. А его первая жена, жившая в Ярославле, забрасывала нас письмами с жалобой на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались. И мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены».
Свидетельство Евгении Юрьевны Волковой, дочери Андропова от первого брака, в жанре интервью:
— Евгения Юрьевна, вы помните своего отца в ту пору, когда ваша семья переехала из Рыбинска в Ярославль в тысяча девятьсот тридцать восьмом году?
— Нет, не помню. Ведь в ту пору мне было два года. А брат Володя родился уже в Ярославле, в тысяча девятьсот сороковом году. Впрочем… Какие-то смутные воспоминания есть: папа большой, добрый, вроде бы я сижу у него на коленях, стол накрыт, обед или ужин, что-то вкусное приносит из кухни няня Анастасия, тетя Настя…
— У вас была няня?
— Да! У нас была замечательная няня! Она появилась в нашем доме уже в Ярославле, когда мама родила Володю, и вызвал ее отец… Может быть, даже ездил за ней в Ставропольский край, в станицу Начутскую, где пятнадцатого июня тысяча девятьсот четырнадцатого года он родился. Дело в том, что тетя Настя была там и его няней с самого рождения. Это была замечательная русская женщина! Мы с Володей выросли у нее на руках, она стала добрым ангелом нашей семьи, просто родным человеком. После того как отец ушел от нас, женившись в Карелии на другой женщине, тетя Настя осталась жить с нами и, окончательно став членом нашей осиротевшей семьи, прожила у нас всю свою долгую жизнь. От нее я и узнала многое и о своем отце, и о его родителях, и о том, как мы жили в Ярославле во время войны, в номенклатурном доме на улице Советской, четыре, где отец, первый секретарь Ярославского обкома ВЛКСМ, получил замечательную квартиру, нас из нее не выгнали.
— Что же вы узнали от вашей няни о родителях Юрия Владимировича?
— Его отец, мой дед, был из казаков, ведь станица Нагутская — казачья, работал на железной дороге инженером, а мать Юрия Владимировича, моя бабушка,— подкидыш.
— Подкидыш?
— Да. Тетя Настя называла фамилию, но я забыла. Кажется, ее подкинули в купеческую семью.
(Архив. Личное дело Ю. В. Андропова. Из автобиографии:
«Отец был из донских казаков, железнодорожный служащий, мать из мещан. Мать умерла в 1919 году, когда мне было пять лет, отец — в 1929 году. Мать моя родителей не помнила, она в младенческом возрасте была подкинута в семью купца Флекенштейна и воспитывалась в ней до шестнадцати лет. Рано вышла замуж и вскоре после моего рождения развелась с мужем. Ее второй муж, мой отчим,— Федоров Виктор Алексеевич. В его семье я воспитывался вплоть до окончания железнодорожной школы в 1930 году, до начала самостоятельной жизни».)
— Евгения Юрьевна, а что рассказывала няня Анастасия о вашей жизни в Ярославле во время войны?
— Рассказывали и тетя Настя, и мама. Да и я кое-что помню — за годы войны подросла. Мы бедствовали: было голодно, все обносились… Только один пример. Ведь мы жили в доме ярославской партийной номенклатуры. У них — спецпайки, спецснабжение. А у нас скудные карточки. Выручала тетя Настя. Она у наших соседей выполняла всякие работы: стирала белье, мыла полы, производила генеральные уборки. Расплачивались и деньгами, и продуктами, и обносками: дырявые чулки, рубашки… Тетя Настя собирала отходы с барского стола. Там часто выбрасывали зачерствевший хлеб, подгнившую картошку. Все это она приносила домой… И сейчас мне кажется, что я ничего вкуснее не ела того хлеба, тщательно очищенного от верхнего слоя и поджаренного на подсолнечном масле.
— Неужели отец совсем не помогал вам в ту трудную пору?
— Нет, не помогал. Впрочем… Может быть, и помогал. Я не помню. А мама избегала говорить с нами на эту тему.
— Почему?
— Почему?… Потому что моя мама, Нина Ивановна Енгалычева, любила моего отца. Любила его всю жизнь, до самой своей смерти. И она не хотела говорить о нем плохо. Никогда!…
— А няня Анастасия — говорила?
— Да… Однажды, без мамы, тетя Настя сказала мне: «Когда твой отец уезжал в Петрозаводск на новую работу, я спросила у него: «Почему ты не берешь с собой свою семью?» Он ответил: «Пока там нет квартиры, негде жить». И тогда я ему сказала: «Юра, ведь ты от нас уезжаешь навсегда, ты уже не вернешься». И он ничего не ответил».
— Ваша няня что-то знала?
— Да, наверное, знала. А может быть, что-то понимала в моем отце.
— Что, Евгения Юрьевна?
— Не знаю…
— Юрий Владимирович писал вам письма из Петрозаводска и потом из Москвы?