Убить демократа

Профессор откинулся к спинке кресла, прикрыл глаза и снова стал похож на старого грифа, нахохлившегося на вершине скалы. 
-- Когда вы сказали "нам нужны такие люди", кого вы имели в виду? --спросил Пастухов. 
Профессор равнодушно посмотрел на него и так же равнодушно ответил: 
-- Россию. 
Вот тут бы мне встать и уйти. Но я не ушел. 
-- Значит ли это, что ты согласен с нами работать? -- спросил Егоров. 
-- Пожалуй, да. 
-- Это не ответ. 
-- Да. 
-- Прекрасно, -- слегка оживился Профессор. -- Я все-таки не ошибся в вас. Когда мы примем окончательное решение, подполковник введет вас в курс дела. А нам сейчас остается обсудить последний вопрос. Размер вашего гонорара. Мы предлагаем вам за эту работу десять тысяч долларов. Плюс 
расходы по факту. 
-- Пятьдесят, -- сказал Пастухов. 
-- А не подавишься? -- изумился Егоров. 
Пастухов обернулся к нему: 
-- Будешь хамить, заставлю порезать. 
-- Не понимаю, -- проговорил Профессор. -- Что означает ваша фраза? 
-- Это из анекдота, -- объяснил Пастухов. -- Новый русский приходит в магазин и просит взвесить десять граммов сыру. Продавщица спрашивает: "А не подавишься?" Он ей и отвечает: "Будешь хамить -- заставлю порезать". 
-- Это смешной анекдот, -- согласился Профессор. -- Но сейчас не самое подходящее время для шуток. 
-- А я не шутил. Вы назвали свою цену, я свою. 
-- Ваша цена не соответствует работе. 
-- Мне придется рисковать жизнью. Потому что вычислить киллера - это одно дело. А обезвредить -- совсем другое. 
-- Я склонен согласиться, -- подумав, сказал Профессор. -- Вы правы. За риск нужно платить. Десять тысяч -- аванс, остальное после выполнения задания. Продиктуете подполковнику реквизиты вашего банка. 
-- Никаких авансов. Все сразу, наличными и вперед. 
-- А теперь ты хамишь, -- заметил Егоров. 
-- Нет. Это был тоже небольшой тест. Мне хотелось понять, как вы сами оцениваете сложность задания. И связанный с ним риск. 
-- И что вы поняли? 
-- Что я мог бы запросить вдвое больше. И вы бы согласились. 
-- Вы намерены это сделать? -- уточнил Профессор. 
-- Нет. Я назвал свои условия. Если вы их принимаете, будем считать, что контракт заключен. 
-- Окончательное решение мы примем чуть позже. Но думаю, мы согласимся на ваши условия. 
-- Тогда у меня только один вопрос. А если ваша оценка ситуации не соответствует действительности и киллер вообще не появится в городе? 
Профессор и подполковник Егоров переглянулись. 
-- Скажите ему, -- разрешил Профессор. 
И Егоров сказал: 
-- Он уже появился. И сделал первый выстрел. 
V 
Вот так. Появился. И уже сделал первый выстрел. И нужно защитить красного кандидата. И для этого некие представители некой правительственной структуры, предпочитающие оставаться неизвестными, платят пятьдесят тысяч баксов. И даже были готовы заплатить вдвое больше. 
Давно мне не вешали на уши столько лапши. 
Но понял я это гораздо позже. А тогда, закончив обсуждение деталей, попрощался с Профессором и подполковником Егоровым, вывел свой джип с территории госпиталя и медленно поехал по асфальтовой дороге, связывавшей госпиталь с Минским шоссе, поглядывая на панель японского магнитофона. Красный светодиод горел, цифры на дисплее медленно сменяли одна другую. Значит, запись шла. 
Я подавил желание сразу включить звук. Уж если я догадался оставить "жучка" в кресле, на котором сидел, беседуя с Профессором и Егоровым, нельзя было исключать, что такой же чип воткнули и в салон моего "террано", пока он стоял перед парадным входом в госпиталь. Впрочем, этот богатый комплекс за высоким бетонным забором был скорее не госпиталем, а закрытым санаторием или реабилитационным центром для узкого круга лиц. Для очень узкого. Проходя по застланным ковровыми дорожками коридорам и уютным холлам, я не увидел ни одного раненого в коляске или на костылях. Вообще никого не 
увидел. 
Через полкилометра я заметил съезд с шоссе, продрался по старой грунтовке и спрятал "террано" в еловом подлеске. А сам вернулся поближе к дороге. Минут через двадцать в сторону Москвы просвистела темно-серая 
"Ауди-А8" с затемненными стеклами и милицейскими мигалками на крыше. Я записал номер и вернулся к своей машине. 
Ну, посмотрим, с кем мы имели дело. 
Я снял боковую обшивку багажника и извлек небольшую "соньку". Детектор для обнаружения чипов. Крайне необходимый инструмент для деревенского столяра. Как ни странно, нуль-эффект. Быть такого не может. Или может? Я включил магнитолу и начал понемногу прибавлять звук. Ага, запищало. Все-таки 
запищало. Значит, "голосовик": чип, дающий импульс лишь при определенном уровне громкости. Я обнаружил его под передней панелью. Неслабо. Не чета моему. На какое же расстояние эта таблетка может подавать сигнал? На десять километров? На сто? 
Поразмыслив, я оставил ее на месте. Пусть будет. Незачем раньше времени настораживать моих контрагентов. Пусть думают, что контролируют обстановку. А там посмотрим. 
Пока я возился с детектором, светодиод на моем магнитофоне погас. Не померк, как бывает, когда слишком далеко удаляешься от передатчика, а выключился. 
Это могло значить только одно: что мой чип обнаружили. И уничтожили или блокировали. Я предусматривал эту возможность. Неприятная была возможность. Нехорошо подслушивать чужие разговоры. И главное, никаких сомнений в том, откуда в кабинете Профессора появился "жучок", не могло и возникнуть. Но теперь, когда я нашел и у себя такой же подарок, совесть моя успокоилась. Ну, квиты. 
Я извлек магнитофон из машины, отошел в сторонку, перемотал пленку и включил воспроизведение. Свой чип я активизировал только перед самым уходом. Во-первых, потому что разговор, который шел в моем присутствии, мне ни к 
чему было записывать. А главное -- из опасения, что "жучок" обнаружат при мне. И тут было бы полное "ай-яй-яй". 
С минуту в динамике стоял лишь шелест фона. Потом раздался голос подполковника Егорова: 
-- Лихо, Профессор. Я бы на такой блеф не решился. "Проводите нашего гостя". А если бы он ушел? 
-- Вы считаете, что я блефовал? -- прозвучал скрипучий голос Профессора.