Никому не уйти
— Почему?
— По его словам — он ведь осмотрел всех девять женщин, оказавшихся среди тех двадцати четырех жертв, на предмет следов изнасилования, — у Эми, судя по результатам обследования, уже давно не было никаких половых контактов. Даже очень давно.
— Она что, «завязала»?
— Причем до полного воздержания. Эта бывшая проститутка превратилась, можно сказать, в монашку.
— Если Эми Остен фигурирует в списке пропавших без вести, то там, вероятно, имеется и информация о том, кто заявил об ее исчезновении.
— В министерстве юстиции такой информации нет. Иными словами, имеющиеся там сведения неполные… Поэтому я провел сегодня утром свое собственное расследование и выяснил, что, строго говоря, женщины по имени Эми Остен, родившейся в Портсмуте в 1978 году, в действительности не существует. Дело в том, что — как и в случае с большинством других проституток — нужно с недоверием относиться к информации, которая хранится в государственных органах. Эти девушки очень часто меняют место жительства, фамилию и имя, переезжают из штата в штат — большей частью ради того, чтобы хотя бы на короткое время стать «новенькой» в том или ином районе. В течение тех «золотых» десяти или двенадцати лет, которые есть в распоряжении у проститутки, пока она еще молода, многие из них несколько раз пересекают страну из одного конца в другой, меняют свой внешний вид и фамилию — то в силу конкуренции, то по прихоти сутенера. Подобные перемещения некоторых из них настолько хаотичны, что они в итоге умудряются «исчезнуть» и затем начать как бы новую жизнь по поддельным документам, позволяющим им вычеркнуть из своей биографии те правонарушения и задержания полицией, которые за ними числятся. Похоже, что именно так произошло и с Остен. Но как бы там ни было, я выяснил, что в написанном семь лет назад заявлении о ее исчезновении фигурировала именно эта фамилия и что подала заявление некая Соня Барисонек.
Гарсиа протянул документ своему шефу.
— Она проживает в доме 9408 по Бродпик-Драйв в городе Стюарттаун. Есть такой городишко на севере, возле канадской границы.
Лейтенант уже проверил, что подавшая заявление женщина действительно до сих пор живет по старому адресу. А еще он узнал в городском управлении полиции, что этой женщине шестьдесят девять лет, что она разведена, у нее есть единственный сын, а ее родители и сестра давным-давно умерли. В свое время проработав тридцать лет в аптеке в центральной части города, Барисонек теперь находилась на пенсии.
— И кто же все-таки эта женщина?
— Понятия не имею, — ответил Гарсиа.
— Стюарттаун… Отсюда как минимум полтора часа езды. Придется туда съездить.
Гарсиа тут же поднялся на ноги.
— Но только не сегодня, — живо отреагировал полковник. — Я не хочу, чтобы подобные поездки совершались в рабочее время. Поедем в выходные — в субботу или воскресенье.
10
В следующее воскресенье Шеридан и Гарсиа отправились в сторону севера по 195-й автостраде на личной машине лейтенанта. Лишь одна полоса автострады была открыта для движения, а на остальных все еще счищали выпавший снег.
По дороге в Стюарттаун у Шеридана запиликал мобильный телефон: это звонил Бэзил Кинг.
— Удалось установить личности еще двух погибших. Эйша Муни, двадцать четыре года, из Аризоны. Пропала без вести шесть лет назад. Джессика Марч, девятнадцать лет. Шеф, эта та самая девушка, которая получила пулю в спину.
— Да, я ее помню.
— Теперь нам известен ее полный адрес. Она — дочь отставного адмирала флота, живущего в штате Мэриленд. Ее случай интересен не только тем, что она получила не одну, а две пули, но и временем пребывания в этой компании. Как и все другие жертвы, она пропала без вести и ее разыскивали. Однако она исчезла всего лишь шесть месяцев назад!
— Да-а, большой разнобой.
— От нескольких лет до нескольких недель! Эти люди исчезли не вместе и не в одном и том же городе, однако убили их всех ночью 3-го февраля. Запутанная история…
— А сколько, по вашему мнению, понадобится времени, чтобы установить личности всех погибших?
— Предположительно три или четыре недели. Это как минимум. Работать втайне — не так-то просто!
* * *Когда Шеридан и Гарсиа приехали в Стюарттаун, полковник попросил своего заместителя подождать его в машине: ему не хотелось пугать пожилую женщину вторжением двух мордоворотов.
Несмотря на то что Соне Барисонек через два месяца исполнялось семьдесят лет, она оказалась еще довольно статной и стройной женщиной с прекрасными светлыми волосами и голубыми глазами. Она была одета в модный красный свитер с белым воротником. Увидев за входной дверью незнакомого мужчину, она машинально кивнула ему и улыбнулась. Полковник предъявил ей свой полицейский значок.
— Доброе утро. Я приехал по поводу заявления, которое вы подали в полицию семь лет назад. — Он сделал паузу и решил уточнить: — Заявление об исчезновении Эми Остен.
Соня Барисонек по-прежнему улыбалась, однако в ее глазах промелькнуло беспокойство.
— У вас, наверное, есть для меня какие-то новости, сэр?
Шеридан подумал, что установленный ФБР режим строгой конфиденциальности, по-видимому, все еще действует: прошло уже три недели со дня тех трагических событий, а семьям погибших по-прежнему ничего не известно! На какую-то долю секунды у полковника возникло желание рассказать этой женщине правду: Эми Остен погибла в начале февраля, ее тело нашли в яме посреди леса, а перед этим она, вероятно, провела далеко не самую лучшую часть своей жизни на заброшенной электростанции в Нью-Хэмпшире! А где ее тело находится сейчас? Об этом он, Шеридан, не имеет ни малейшего представления.
Однако, конечно же, вместо подобных откровений полковник затеял разговор вокруг да около — тот самый банальный и далекий от чистосердечности разговор, который столь часто используется полицейскими, сующими нос не в свое дело.
— Мы проводим «перепроверки». Они заключаются главным образом в том, что офицеры анализируют незакрытые дела и пытаются сопоставить их с тем, что стало известно полиции за последние месяцы. И зачастую этим занимаются полицейские, которые не вели эти дела с самого начала. Как сейчас, например, это делаю я. У вас нет возражений?
Соня Барисонек вздрогнула.
— И после такой вот перепроверки подобные дела закрывают, да?
— Вовсе нет. Дела об исчезновении людей не закрывают никогда — ну, до тех пор, во всяком случае, пока этих людей не найдут.
Подобное заверение, похоже, подействовало на женщину успокаивающе. Она сделала шаг назад, широко открыла входную дверь и пропустила полковника внутрь дома.
Гостиная в ее доме была уютной, светлой, с многочисленными кружевами на занавесках и скатертях. На стенах висели дешевые картины, а на столах и полках стояли всевозможные безделушки.
Хозяйка дома прошла в кухню и вернулась оттуда с чашкой кофе и коробкой печенья для Шеридана.
— А кем вы приходитесь исчезнувшей девушке? — поинтересовался полковник.
Соня нахмурилась и задала встречный вопрос:
— Вы даже этого не знаете?
Шеридан улыбнулся.
— Я же вам говорил: мне пришлось браться за это дело с самого начала.
Соня Барисонек покачала головой.
— Неужели это и в самом деле необходимо? Ведь прошло столько времени! Я уже много раз рассказывала эту историю…
— Да, необходимо. Поверьте мне, — настойчиво произнес полковник.
Женщина глубоко вздохнула и села в кресло, стоявшее сбоку от Шеридана. Она смотрела прямо перед собой, и поэтому он почти не видел ее лица.
— Эми… Она — моя племянница. Дочь моей сестры. Джеки умерла, когда ее дочери было одиннадцать лет. Чуть позже я взяла девочку сюда, к себе. Мой муж к тому времени от меня ушел, а сын тогда учился в университете в Орегоне. Эмилия была чудесным, но очень замкнутым ребенком. Она много читала. Когда она переселилась ко мне, ей пришло в голову изменить свое имя и стать Эми Остен — в честь своей любимой писательницы-романистки.