My Obsession (СИ)

Когда Хью спускался по трапу, он внезапно особенно резко ощутил все те тысячи миль, что теперь пролегли между ним и Миккельсеном. Разлука с женой почему-то не отзывалась в сердце такой же болью, как разлука с датчанином. Порывистый ветер и ледяной колющий дождь лишь усиливали ощущение покинутости. Но он не один. Он прилетел домой. Ему есть, куда пойти.
Получив багаж и пройдя таможенный контроль, Хью взял такси. Назвав родной адрес, Дэнси отвернулся к окну. Желтый кэб резво несся по полупустым улицам, на которых почти не было прохожих, но свободно гулял дождь. Фонари мерцали теплым светом, будто приветствуя Хью. Из динамиков в машине лился какой-то фолк, который чем-то родным отзывался в британской душе Дэнси.
Родительский дом располагался в самом конце Тополиной аллеи. Аккуратный двухэтажный домик в классическом английском стиле, со ставнями и мезонином.
Расплатившись с водителем, Хью вышел из такси. Когда он вынул из багажника свою сумку, машина, мигнув стоп-сигналами напоследок, тронулась и уехала. Дэнси вздохнул и перешел улицу. Бросив взгляд на подъездную дорожку, он с опозданием заметил отсутствие родительского седана. И у дома не горели окна. Еще подъезжая, Хью решил, что родители просто уже спят, но сейчас закралась пугающая мысль, что их вовсе нет дома! И тогда Хью останется сидеть на крыльце под проливным дождем, ведь идти теперь было больше некуда…
Дэнси медленно подошел к двери и нажал на звонок. Внутри зазвонил механический колокольчик. И тишина. Дэнси подождал немного, а потом снова нажал на кнопку. Никакой реакции. Хью почувствовал раздражение и злость на несправедливость мира. Он уже развернулся, чтобы уйти, может, найти какой-нибудь мотель, где можно переночевать, а утром уже снова думать, что делать дальше, когда на покрытый изморозью газон упал свет из зажегшегося окна. Хью повернулся к двери.
Щелкнул замок, повернулась ручка, и дверь отворилась. На пороге стояла Кейт, его младшая сестра, сонно трущая глаза.
- Хью?
- Кейт, слава богу! – Дэнси сгреб сестру в объятья, так он был рад ее видеть. – И сколько раз тебе говорить, чтобы ты спрашивала «Кто?», прежде, чем открывать!
- Хью, милый! Я так рада тебе! Но… что ты тут делаешь?
  *
Они сидели на кухне с горячими чашками кофе. Измученный Хью и сонная Кейт, то и дело заправляющая мелированные пряди за ухо. Родители, оказывается, уехали на Рождество к друзьям в Хэмпшир, а Кейт как раз недавно вернулась с очередной благотворительной акции из Африки и надеялась тихо переждать рождественскую суету в родном доме. Как и Хью.
Брат сперва долго не хотел открывать ей истинную причину своего визита. Кейт догадалась, что, видимо, случилось что-то совсем из ряда вон выходящее, раз ее обычно открытый и болтливый братец предпочитает отмалчиваться. И только когда она налила ему уже третью кружку, Хью начал говорить.
По началу он говорил неуверенно, но потом все с большей убежденностью. Он не хотел углубляться в проблему, копаться в себе и своих чувствах, но его будто несло – сказался стресс, усталость, голод и три кружки кофе подряд. Он рассказал ей все. Рассказал о том, как поначалу завидовал Мадсу. Как нравилось с ним общаться. Как его начали посещать «неправильные желания», которые он долго пытался игнорировать. Как Мадс сбил его с толку, сказав, что ненавидит геев. Как сам же потом пригласил выпить. Как он позорно сбежал в туалет, когда датчанин намекнул, что догадывается о его чувствах к нему. Как раскрылись все карты. Рассказал о чудесной ночи и о не менее чудесном дне потом. О великолепных выходных, когда он по-настоящему жил, был счастлив. Как потом все изменилось, его счастье разбилось о несокрушимую реальность. Семья, дети, общество. Клэр и Ханне. Сайрус. Стабильность. Гребанная стабильность! А потом жена Миккельсена пригласила их на Рождество в свой загородный домик в горах. И там все было чудесно! И ужасно одновременно. Потому что Мадс был слишком близко. Много соблазнов. Много поводов потерять голову, утратить рассудок. Просто сойти с ума от любви… И он сошел с ума. Нет, они не попались с поличным. Оступился Хью. Мучимый ревностью и неуверенностью, он начал выяснять отношения, а Клэр все слышала. Клэр узнала все из первых уст! Он говорил, говорил много, говорил лишнее, а этот датский ублюдок просто стоял и смотрел, как рушится его жизнь! И вот к чему все привело. Все рухнуло…
Кейт слушала его внимательно, не перебивая и не отворачиваясь. Она не осуждала его. В ее чистых голубых глазах была лишь жалость и сочувствие – то, что так нужно было сейчас Хью. Понимание. И поддержка.
Договорив, Дэнси достал из кармана купленную еще в канадском аэропорту пачку сигарет. Закурил. И первый вопрос Кейт после столь ошеломляющего признания был:
- Ты что, куришь?!
Хью усмехнулся и передернул плечами.
- Мдаа… - протянула сестра, грея руки о свою чашку с кофе.
Они немного помолчали. Хью докурил сигарету.
- Ну, что ты думаешь? – не выдержал он.
- Думаю, что не жилось тебе спокойно, - чуть улыбнулась Кейт, - Не хочу сказать, что ты поломал себе жизнь, тем более все еще может наладиться. Но изменений в нее внес предостаточно. Кризис среднего возраста, да?
- Думаешь, в этом все дело?
- Я думаю, что раз все это началось… ты и не был счастлив. Но тебе хотелось. И ты нашел это свое… счастье.
- С Мадсом?
- Да. Ты же сам сказал, что тебе было хорошо с ним. Я заметила, что когда ты рассказывал о тех выходных, на твоих губах играла улыбка. Больше ты за весь рассказ не улыбнулся ни разу. Я тебе не психотерапевт, конечно, но могу сказать, что ты действительно был счастлив с ним. Поэтому тебе сейчас так больно. Ты страдаешь даже не из-за его предательства, а из-за своего разбитого счастья. Ты жалеешь себя.
- А кого должен? Его, что ли? – вспылил Хью.
- Будь я морализаторшей, то сказала бы «Клэр». Хотя Сайруса тут действительно стоило бы пожалеть. Бедный малыш… Но я не указываю тебе, кого жалеть, а просто констатирую факт. Твоя влюбленность… она несколько однобока. Ты утверждаешь, что любишь его, но это больше похоже на страсть, на одержимость.
- А разве страсть – это не сильная любовь?
- Не совсем. Все-таки страсть, это ориентация на себя и на свои чувства. Ты думаешь в первую очередь про себя, боишься за себя. Ты надеялся, что Мадс вернет тебя? А ты не думал, что ему пришлось бы сказать Ханне? Как отнеслись бы дети к тебе, знай они, кто ты на самом деле для их отца? Что бы пережил тогда Мадс? Ты не подумал, что Миккельсен не вступился за тебя утром только потому, что боялся за себя. Он такой же человек, как и ты, так же боится потерять себя и свою жизнь. Вы не подростки, чтобы взяться за руки и убежать на край света от всех, кто против вашей любви. Вы состоявшиеся взрослые люди, за вашими плечами – жизненный опыт и достижения, которые не давались вам легко. Вам есть, что терять. И вам страшно это терять.
Кейт замолчала. Хью уставился себе в чашку.
- Хочешь сказать, это не любовь? – тихо спросил он.
- Я не знаю. А еще я не знаю, что чувствует Мадс. И ты не знаешь, в этом твой главный просчет. Почему на самом деле он сначала пытался тебя оттолкнуть, а потом сам же и позвал выпить? Почему позволил провести вместе уикенд, чтобы в понедельник выставить за дверь? Почему предложил играть в «ничего не было», а потом пригласил на каникулы к себе? И, наконец, почему позволил всему зайти так далеко? Теперь он – в Канаде, Клэр – в Штатах, ты – здесь. Похоже, это не ты руководил этими вашими… «отношениями», а он. Чего он добивался?
- Он просто сукин сын! – слова Кейт задели Хью. Но в то же время в них было зерно истины. Он на самом деле не знал, как относится к нему Мадс! Он ничего не знал о его чувствах, потому что они никогда не говорили об этом. Они не обсуждали то, что было внутри, довольствуясь лишь внешними проявлениями. Секс, конечно, был прекрасен, но Хью чувствовал, что за ним было нечто большее. Они говорили о многом, но никогда – о собственных чувствах друг к другу. Стереотипное мужское поведение…