Миро-Творцы
Нет, помотал головой Вадим, еще одной ступеньки я не выдержу. Это куда же нас заведет!.. В любом случае с крепостниками надо разбираться – пока по крутарям не ударили всеми силами, разнеся вдрызг их непрочный союз. Кажется, параллельные миры: Крепость и частники, – наконец пересеклись. И чем это чревато – аннигиляцией?
Вадим вздохнул: кому интересны домыслы? У крутарей слишком здравый ум, чтобы на таком шатком фундаменте строить политику. Требуются факты, а где их взять? Через Киру? Бог мой, слишком опасно! – испугался он, вспомнив Алису. И Алекс меня к верхам не подпустит. Кто я для него? Неуправляемый, своевольный субъект, способный самому Первому свернуть шею… ну, не свернуть, ладно, а, скажем, выкрасть его. На месте Алекса я поостерегся б с таким связываться, а он в своих делах не дурее!
Какие остаются подходы – Главк, Студия? Черт, больше ничего в голову не приходит… Хотя (машинально Вадим бросил взгляд в окно) есть ниточка. Как же я забыл!
Он сунулся в свой старенький сюртук и удивленно фыркнул: опа-на! Всего-то пару деньков не одевал, а не втиснуться. Уже предвкушая, Вадим взялся за брюки, еще недавно свободные, и с трудом натянул на себя. “Ну и бедра!” – как говаривала медичка в травмопункте. Сваи бы из таких делать.
Нехотя он подошел к зеркалу, куда давно не заглядывал, и ужаснулся: вот так образина!.. То есть вообще даже красиво (для тех, кто понимает), но очень уж из ряда вон. Пропорции – героические, разве голова великовата: не один к девяти. И кто утверждал, что больше унции в день не нарастить? Похоже, тут счет идет на фунты, если не на пуды. Даже если всю последнюю еду пустить на билдинг… И сколько это выйдет?
Кое-как одевшись, Вадим вышел из дома и по знакомой тропке направился к общаге, в которой не был с того памятного утра, когда узнал про гибель Алисы. Следующей же ночью потерял Юлю, на другой день встретил Эву – и пошло, завертелось: крутари, найты, Шершни!.. Не то, чтобы наведаться, вспомнить было некогда. А ведь остались неясности.
На всякий случай Вадим отвел взор старушки-придверной, благо тот уже мало отличался от луча, и по стертым ступеням поднялся на самый верх. Конечно, к этому сроку общага опустела, словно вымерла. Если кто и задержался дома, то в коридор носа не казал, дабы не напороться на бдящего домового. (Потом доказывай, что не верблюд!)
К счастью, массивная дверь, стерегущая верхний этаж, открывалась прежним кодом, и к ней не пришлось применять силу. Зато следующая, охранявшая покои Марка, на уговоры не поддалась, а потому подверглась взлому, хоть и предельно щадящему.
Ласковый насильник, ну да! – усмехнулся Вадим и вступил в квартиру свежевыпеченного “отца”, из которой тот наверняка уже выехал. Теперь благоденствует где-нибудь в Центре, наслаждаясь положенным комфортом, плещется в личном бассейне.
Хотя здешние покои тоже были не бедными, если сравнивать с прежней конуркой Вадима. После убийства в квартире не прибирали, и вообще вряд ли кто ее посещал, разве сам Марк забегал за самым насущным. А может, не забегал – ему и на новом месте все подготовили. К чему помнить о прошлой жизни? “Отряхнем его прах…”
Мягко ступая по ковру, Вадим прошел в спальню, где якобы всё и случилось. С порога внимательно огляделся, чтобы составить общее впечатление.
Оказалось не так страшно. Если кто порезвился тут, то уж не Мститель, при котором кровь и клочья фонтанировали, зашлепывая все вокруг. Правда, и тут хватало бурых пятен, однако наносили их вовсе не с такой силой, когда от каждого шлепка брызги разлетаются на метр. Здесь расстарался человек, только желающий сойти за Мстителя. И на мясорубов не похоже: те подходили к делу с душой. (Или что там у них?) А в этой имитации ощущался расчет.
Итак, подумал Вадим, есть два вопроса: кто убил и кого? Ведь всё со слов – сыскарей, Бондаря. Как можно им верить? Если б тогда допустили к телу, уж я бы определил, принадлежит ли оно Алисе. Но где теперь искать останки!.. И не хочется, если честно.
Однако кого-то здесь убили – я чувствую, вижу ! Наверняка женщину, наверняка – молодую. И достать убийц необходимо. А кто подпадает под подозрение, если исключить чужих? Круг-то знакомых не слишком широк. Тимка был со мной, да и какой из него убийца!.. Марк? Ему-то зачем? Или он и есть тот загадочный некто, с кем Алиса делилась Хаосом? Как-то не вытанцовывается, нет…
Со вздохом Вадим приступил к обыску квартиры, помогая себе облаком . Но ничего не нашел, хотя обшарил каждый сантиметр. После Мстителя остались бы шматочки плоти, залетевшие в укромные места, – не говоря о прочих следах, достаточно характерных. Мясорубы в своем иступлении натоптали бы отпечатков, измазюкали б пятернями двери. А тут лишь озерца крови да обрубок тела. Голову, кисти, ступни как нарочно уволокли. Зачем – чтобы не опознали труп? А увечья смахивают на показуху: по виду жуть – смысла никакого. Если сыскари не напутали с хронологией, главные надругательства произвели уже над мертвой.
Ничего толком не выяснив, Вадим покинул квартиру (где его так радушно и так часто привечали), а затем и душную эту общагу, свою “колыбель”. Знакомая тропинка повлекла к остановке. Но Вадим не поддался и сперва завернул домой, чтобы поехать в КБ на собственном транспорте.
За несколько дней, что он отсутствовал, порядки в Крепости изменились. Прежние блюсты, ленивые и хамоватые, уступили место Боевым Псам, со рвением утюживших дороги тяжелыми триколесами. А блюстов, судя по всему, отправили патрулировать окраинные районы, взамен машин снабдив лошаками. Ни к чему жечь дефицитный бензин – опять же воздух чище!..
Триколесы гляделись куда внушительней старых двуколесников. Темная броня закрывала их отовсюду, расширенный задок венчала полусфера со сдвоенным пулеметом. А экипаж состоял теперь из трех – по человеку на колесо, как и раньше. Вряд ли такие излишества нужны внутри Крепости, зато для борьбы с внешней угрозой они годились. И вряд ли под угрозой понимались пришлые чудища.
Не доезжая пары кварталов до КБ, Вадим спрятал колесник в укромном дворе и остаток пути прошел пешком. Заморочив придверных, он незамеченным проник на территорию и поднялся в родную лабораторию, где отпахал столько лет!..
Вот здесь не поменялось ничего, разве стало еще жарче – уже не спасали ни жалюзи, ни старенькие кондиционеры. А раздевания в КБ не поощрялись. Стоило расстегнуть сюртук или снять галстук, как за тебя принимались надсмотры. Некоторые смутьяны этим пренебрегали, но таких тут почти не осталось.
И вообще, Вадим застал в комнате немногих. Лабуправ Толян, еще более толстый и потный, чем раньше, зажатый в углу собственным столом, что-то строчил, по обыкновению бормоча под нос. Еще пара спецов с воспаленными глазами корпела за батареей гудящих приборов – вероятно, поджимали сроки. А из уютного закутка, выстраданного Вадимом за годы службы, доносились шорохи – опять кто-то из лаборанток пристроился с вязаньем.
Подняв лысеющую голову, Толян уставился на Вадима с радостным изумлением.
– Ишь ты, живой! – воскликнул он. – А мы уж не чаяли, испереживались все!..
– Знаю я вас, – не поверил Вадим. – С глаз долой – из сердца вон. Первый раз, что ли?
Помахав рукой страдальцам-авральщикам, он подошел к Толяну, с опаской опустился на расхлябанный стул.
– Где ж пропадал столько? – На лице лабуправа проступила озабоченность: – И что объяснять надсмотрам?
– А наплюй, – посоветовал Вадим. – Я здесь больше не работаю.
– Ну? – вскинул брови Толян. – В монастырь, что ли, ушел – вслед за Ларой?
Невольно он вздохнул, что-то припомнив. Ах, старый греховодник – и тут наследил!..
– Зачем мне в Туле самовар? – возразил Вадим. – Да и в Тулу мне ни к чему. Я вышел на “большую дорогу” – она же “светлый путь”!..
Отогнув полу кафтана, он показал небольшой огнестрел, прихваченный на случай. Глаза у лабуправа округлились.
– Ты что? – спросил он шепотом. – Заметут!
– Эх, Толян, – вздохнул Вадим. – Говорил же: кончай бояться – подумай о душе!.. А ты все о пузе печешься. – Он снова прикрыл оружие. – Ладно, какие новости?