Остров Невезения

  
Сергей Иванов
 
ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ
 
Почём Фунт £иха or Who'll Stop The Rain
 
 
 
 
… An island lost at sea
 
Another lonely day
 
no-one here but me
 
more loneliness
 
than any man could bear
 
rescue me before I fall in despair.
 
I'll send an SOS to the world
 
I hope that someone gets my
 
Message In a Bottle.
 
I hope that someone gets my…
 
I hope that someone gets my… [1]
 
 
 
«Message In a Bottle» Sting/The Police
 
Реальность больших перемен я по-настоящему осознал только перед входом в открытую для меня камеру, когда сопровождающий полицейский сделал мне странное предложение: разуться и оставить обувь у входа. При всей их казенной вежливости, резкий металлический звук захлопнувшейся тяжелой двери невольно вызвал у меня чувство неприязни к ним.
Благодаря их служебной заботе я оказался в одноместной камере полицейского участка городка Кроули, что неподалеку от Лондона, графство Саррэй. Мне предоставили весьма благоприятные условия подумать. Пространство, в котором я оказался, ограничивалось площадью не более семи квадратных метров. Окно, из которого ничего не разглядеть сквозь матовое стекло, умывальник, унитаз, жесткое спальное место и глазок видеокамеры в углу под потолком. Монотонный шелест поступающего в камеру кондиционированного воздуха, приглушенные голоса и лязг дверей за пределами камеры.
Еще час назад я был свободен и находился в многолюдном зале международного аэропорта Гэтвик с билетом на самолет авиакомпании Верджин рейса Лондон — Торонто. Билет купил там же, в аэропорту, на свой голландский паспорт, и был полон планов. В аэропорт я прибыл не один. Мой попутчик Владимир также имел паспорт гражданина Голландии (только с именем, украшенным приставкой van, что означало его благородное социальное происхождение и вызывало у меня товарищескую зависть). Теперь же, он, предположительно, находился неподалеку от меня, в этом же полицейском участке; и мне было, искренне его жаль. Я испытывал некоторое чувство ответственности и вины за случившееся, но уже ничем не мог ему помочь. Мне следовало подумать о собственном интересном положении.
В коридоре послышался шум. Свеже доставленный очень истерично и нецензурно выражал своё несогласие и нелюбовь к полицейским. Процедура его водворения в камеру сопровождалась особым шумом «борьбы за свободу». Двери камеры всё же захлопнулись, но обувь у буянившего арестанта не отобрали, и несколько секунд спустя, всё пространство временного содержания сотряслось от мощных ударов в дверь. Я понял, почему задержанным предлагают разуться перед входом в камеру.
Этот парень местного британского разлива хотя и был не в меру энергичным и шумным, но все же, он мне понравился. Мощные удары ногой в дверь он сопровождал отчаянно-возмущенным криком-требованием: Let me out, fuck'n bastards! [2] Его крик и грохот окончательно вернули мои мысли к реальности. Я вдруг почувствовал некую солидарность с совершенно чужим мне человеком, и болезненно осознал собственное поражение, зависимость и несвободу. Возникло желание присоединиться к его одинокому шумноватому бунту и выкрикнуть всё накопившееся. Но я лишь молча, с неким остервенением, стал отжиматься от пола, как делал это когда-то в молодости, в камерах армейских гауптвахт. Беспорядочный грохот протеста обрёл устойчивый ритм, который я неосознанно подхватил телодвижениями. А истеричные ругательства в адрес уродов полицейских и системы, придали мне злобной энергии. В своём молчаливом бунте я просопел над полом более сотни раз, чему и сам с удовлетворением удивился. Наконец, обессилив, я вскочил на ноги уже в ином состоянии: физическом, моральном и правовом. Крепло чувство сопричастности и близости с людьми, которых я ещё вчера лишь наблюдал со стороны. Я был пассивным свидетелем того, как первого мая в центре Лондона собирались тысячи чудаков, называвших себя антиглобалистами, анархистами, либералами-демократами, сексуальными меньшинами, и шумно проявляли своё недовольство системой. Теперь я был узником этой системы. Меня уже тщательно обыскали, разули, закрыли и обещали продолжение этих процедур.
Тяжело дыша после проделанного упражнения, я ходил по камере под завывания брата по классу и осознавал факт свершённого мною обряда. Это было моё посвящение и приобщение к социально неприемлемой категории the scum. [3] Так как, до криков и стука в дверь я ещё не созрел в моём новом социальном статусе, то свой бунт проявил нажатием на кнопку вызова. Пару минут спустя, окошко моей двери открылось — и вежливый полицейский спросил: чем он может помочь. Я попросил бумагу и ручку. Моя просьба не вызвала удивления, и, несколько минут спустя, он принёс всё, что я просил.
— Enjoy, mate! [4] — пробубнил полицейский, и захлопнул окошко.
  
1
 
 
Откуда и почему? Куда и зачем?
 
Что вам надо на нашем острове?
 
Я ехал к этому издалека и долго. Полтора года назад, в начале января 2000 года, я, и ещё пару подобных мне попутчиков, выехали из заснеженного, любимого мне Кракова автобусом до Лондона. Холодная и снежная восточная Европа скоро сменилась унылыми моросящими дождями Запада. Во время коротких остановок в Бельгии и Франции мы вживались в мягкий, влажный климат и более высокие цены. Польские водители автобуса большую часть пути развлекали пассажиров видеофильмами. Почти весь путь по территории Польши они демонстрировали нам длинный и слишком кровавый, исторический фильм «Огнём и мечом» который плохо воспринимался в дорожных условиях и вызывал у меня чувство безнадежности и неприкаянности к настоящему и прошлому Украины. Далее, они безвкусно сменили славянский исторический фильм на голливудские комедии, которые меня никогда не веселили, но укрепляли мысль о глобальной деградации человечества.
К тоннелю во Франции мы добрались в середине дня. Перед тем, как доставить нас к пункту паспортного контроля, водители припарковали автобус на просторной автостоянке и предоставили пассажирам время для посещения французских дорожных услуг. Там был огромный супермаркет, где можно было найти качественные санитарные удобства, а так же продовольственные и промышленные товары.
О паспортном контроле со стороны французов нечего сказать, его фактически не было. Но подъехав к пункту британскому, нетрудно было заметить озадаченность многих польских пассажиров. Сопровождавшая нас пани серьёзно инструктировала пассажиров о предстоящих процедурах.
Всем было предложено выйти из автобуса и пройти в небольшое застеклённое помещение, разделённое посередине условной линией государственной границы. Не было лишь натасканных на туристов овчарок, в общем, контроль был организован в духе «что вам надо на нашем острове?»
Моё прохождение на британскую территорию контролировала и оформляла мелкая, неопределённого возраста мадам, улыбчивая вежливость которой меня совсем не грела, скорее настораживала. Моего паспорта с британской студенческой визой в нём и подтверждения таковой её компьютером, оказалось недостаточно. Спросила, в какой колледж я собрался, и где таковой находится. Я не удивлялся её служебному рвению, так как уже заметил, что на других подобных пунктах некоторых польских гостей тщательно допросили и почему-то завернули на французскую сторону. Мои ответы её не удовлетворили, и она пожелала взглянуть на приглашение колледжа. Изучив таковое, она с нескрываемым удовольствием обнаружила, что меня пригласили лишь на пару недель. Из допустимых моей визой шести месяцев, мадам определила мне срок пребывания на острове лишь в один месяц, о чём влепила в паспорт трудно исправимую печать. Но меня, всё же пропустили, и я перешёл на другую сторону, неся в себе чувство вины нежеланного гостя и дискомфорта носителя украинского паспорта.