Сезон охоты на ведьм
– Конечно: из-под земли! – огрызнулся Тим так обиженно, будто у него отбирали игрушку. – С рогами и хвостом, да?
– Но ведь что такое каллистяне, подумай! Довольно простенькая, хотя и премилая экстраполяция наших тогдашних надежд – от которых ныне остался пшик, как ни печально. Если коммунизм состоится, то на каких-то иных принципах или на ином материале, качественно отличном от нынешнего.
– На суперменах, что ли? – фыркнул щупляк.
– На суперлюдях, – возразил Вадим, – в которых человечности будет куда больше, чем в теперешних. И связи между ними станут куда прочнее, хотя свободней.
– Все это лирика, – отмахнулся Тим. – Вечно нас заносит в крайности!.. Пока что даже демократия нам не светит – выбраться б из дерьма, и то ладно.
– Можно подумать, ты знаешь способ!..
– Что упираться надо – ты уже понял, – сказал Тим. – Но перед тем, как определить способ, не мешало бы разведать цель, разве нет?
– И заняться этим ты предлагаешь мне, – догадался Вадим. – Для кого ж я буду стараться: для себя, для тебя, – на чью мельницу стану лить? Или, как тот Ихтиандр, буду нырять за жемчугом, а распоряжаться станут другие? Хватит темнить, Тим! Ты ж знаешь: вслепую я не работаю. И плевать на ваши субординацию с конспирацией – накушался этим при прежней и нынешней властях. Пока не состыкуюсь с вашими заправилами, не вызнаю цели, хрен вы от меня чего дождетесь!..
– Погоди, Вадик, ну погоди, – Тим закрестился, ошеломлено смеясь: – Свят, свят, свят… С чего ты на меня напал? Что ты несешь, какая организация! Ты чего, Вад?
– Про организацию ты сам сказал, – заметил Вадим. – А я, может, имел в виду вашу лабораторию. Ты кому лапшу вешаешь, суслик?
– “Я не суслик, я барсук”, – машинально отозвался Тим и спросил с беспокойством: – Тебе и вправду чего известно? Но я ж никогда…
– Просто я тебя знаю, – оборвал Вадим. – Ты жить не можешь без интриг или заговоров, Тимушка, это у тебя в крови – скажешь, нет? В средние века, при каком-нибудь дворе, тебе б цены не было, и угодил бы ты в графья либо на плаху. Сейчас правила иные, для них ты мало подходишь – вот и маешься. Нынешняя система тебя выдавила – значит, ты непременно станешь под нее копать и, конечно, не в одиночку: ты ж не я. А кто сейчас в оппозиции? Пожалуй, немногие из спецов да вольные творцы – если не считать крутарей. Но последних ты убоишься, а среди прочих тебе самое место. Вопрос в том, на что годятся твои заговорщики?
– Ну чего ты от меня хочешь? – с тоской вопросил Тим. – Злыдень!
– Я? – удивился Вадим, вынимая из компа дискетку. – Абсолютно ничего. При условии, что и ты ничего от меня не ждешь.
Он спрятал дискетку в ящик, насмешливо наблюдая за напряженным лицом приятеля. Поинтересовался:
– Думаешь, здесь и оставлю? Ага, разбежался!.. Я ж насквозь тебя вижу, забыл?
Насвистывая, Вадим достал из ящика, будто из ларца с сюрпризами, давешний предплечный брус, снятый с убитого Шершня, и принялся сосредоточенно его разбирать, время от времени поглядывая на Тима.
– Чего это? – воспылал тот, падкий на подобные штуковины, как и любой нормальный мужик.
– Оружие, – ответил Вадим. – Я назвал его иглометом. Пуляет вот этими спицами, по отдельности либо пачками, почти бесшумно. Убойная сила чудовищная: доспехи прошивает, точно картон.
– Дальность?
– Для города – вполне.
– И откуда?
– От верблюда, – отрезал Вадим, – двугорбого. Так и выложу тебе все!.. Честный обмен, забыл?
– Значитца, так, – решившись, сказал Тим. – Сейчас я дискеточку приберу, да? А завтра, ближе к вечеру, сведу тебя кое с кем. Идет?
– А не врешь?
– Слово!
В самом деле, Вадим ощутил его искренность. Беда в том, что завтра Тим с той же убежденностью сможет пообещать прямо противоположное. Отличная штука – искренность… если уметь ею пользоваться.
Вадим снова достал дискетку, задумчиво повертел.
– Да на, – он бросил дискетку Тиму, – подавись!
– “Вот теперь тебя люблю я”, – бодро сказал тот. – А чего станешь делать дальше? Я ж вижу: ты нацелился на что-то!..
Оказывается, за тридцать лет знакомства и он наловчился проницать Вадима.
– Во-первых, пора перестать уповать на забугорного барина, – заговорил Вадим. – На фиг мы сдались ему, сам подумай? Во-вторых, главные события здесь происходят ночами, – значит, придется менять режим, благо и так почти не сплю. В-третьих, надо разобраться наконец с мясорубками, пока они не захлестнули город.
– Кажись, ты на что-то намекаешь?
– На то, что их становится многовато для одиночек, даже для целой банды маньяков. Но вытворяют это именно люди, хотя и странные. Загородное зверье тут ни при чем: оно б не оставляло трупов – только кровь да немного костей, самых неудобоваримых. А если убийства массовые, значит убийц много и с каждой неделей становится больше, словно распространяется эпидемия. Вспомни Варфоломеевскую ночь, когда весь город будто сошел с ума, превратившись в маньяка!.. Правда, в Париже это случилось сразу, зато и прошло быстро; а наша крыша съезжает помалу – но, видимо, напрочь. Каждый начинает искать жертву по силам, упражняясь пока на девицах да на таких вот бедолагах, – Вадим подергал задремавшего Жофрея за свисающий хвост. – А что будет, когда шакалы станут сбиваться в стаи? Впрочем, вряд ли им это позволят, – спохватился он. – У них другое предназначение: стадное, – кого-то ведь надо доить? А в сторожа определят нынешних волков.
– Крутарей, что ли?
– Может, их, – согласился Вадим. – А может, они сами накопят силенок и подомнут управителей. К твоему сведению, эти ребята прекрасно знают, чего хотят, и умеют своего добиваться – в отличие от спецов. Только сперва они разберутся между собой – а похоже, у наших крутарей слишком много гонора и азарта, чтобы договориться мирно. В Чикаго бы это еще прошло, но не у нас.
– Все-таки, с чего ты начнешь? – спросил Тим.
– Как раз с убийств. Помимо прочего они могут вывести на куда более масштабные вещи.
– А самих мясорубок тебе недостаточно?
– Я понимаю: ужасна каждая смерть, – ответил Вадим. – Но даже тут уместны сравнения, хотя бы количественные. Сейчас не до эмоций – нужен беспристрастный анализ этого кошмара. А для анализа мне не хватает данных. Не знаешь, через кого можно разжиться? Наверно, это не так и трудно: вряд ли такая информация засекречена.
– Как понимаю, ты делаешь заказ?
– Только не надо интересоваться оплатой – хватит с меня крутарей!
– Ага, хлебнул! – позлорадствовал Тим. – Не боись, здесь возьмут не звонкой монетой, даже не камушками – натурой. В смысле: тебе – данные; с тебя – выводы. Подходит? Отчитываться будешь каждый вечер. А я стану к тебе наведываться, благо к этому привыкли.
Вадим поглядел на него со снисходительной усмешкой.
– Мне это нравится! – сказал он. – Уже требуешь с меня отчета. Давно не командовал – соскучился? Хоть маленький, да начальник!
– А вот роста касаться не будем, – отшутился малыш, все же смутясь. – Рад, что вымахал, да?
– Запомни, Тимка, если еще не понял: ни в какие организации я входить не собираюсь – я вне любых стай, даже самых возвышенных!.. И что за компашка у вас, если даже за неумеху вроде меня хватаетесь, точно за соломинку? Наверно, сплошные теоретики?
– По-твоему, мы должны объявить набор боевиков? – огрызнулся Тим. – Так они либо в крутари, либо в репрессоры подались – вот там есть, где развернуться и чего наварить!.. К нам-то зачем идти?
– А у самих, что ли, кишка тонка? Да уж, это не салонные игры – тут правила жестче. Не пожалели бы, что ввязались.
– Как будто у нас есть выбор!
– И мне выбирать особенно не из кого, – согласился Вадим. – Сойдет за неимением.
– Ну, спасибо.
– Да подавись!
Оба одновременно ухмыльнулись, расслабились и наконец приступили к чаепитию. Немедленно пробудившись, Жофрей спустился Вадиму на колени и стал из-под его руки деликатно принюхиваться к пирожному, интересуясь: чем это угощаются тут – без него.