Охотничьи тропы

— Сроду такой пакости не видал.
— Так это же ондатра. Самый безобидный зверь. Тоже мне, охотник.
— Постой. Ведь ее выпускали на Щучье озеро?
— Ну, и что же?
— А это, как ты знаешь, Тандово озеро.
— Пока ты воевал, она на Щучьем озере так расплодилась, что все озера вокруг заселила, да вот и сюда добралась. Говорят, выгодное дело, шкурку хорошо ценят.
Сосед ушел. Преодолевая отвращение, Иван снял шкурку, попорченную дробью, согнув прутик тальника, сделал правилку, натянул на нее вывороченную шкурку и решил проверить слова приятеля, отвезти добычу на заготовительный пункт.
* * *
Шкурку приняли, оплатили, а когда Иван заикнулся, с кем можно потолковать об ондатре, его направили в ГОХ — государственное ондатровое хозяйство.
Там Ивану сразу же предложили заняться охотой на ондатру.
— Давайте заключим договор, закрепим за вами определенное озеро и действуйте. Зверок бесхитростный, охота на него несложная, доход приносит изрядный.
Иван отказался.
— Подумаю, сказал он, и вернулся домой.
Предложение лестное, но Ивану хотели дать озеро вдалеке от дома, и это его не соблазняло. Надо было придумать что-нибудь получше и пока до поры-до времени Иван решил заниматься своими прежними делами.
Прошла зима, весна. За это время Иван при удобных случаях, встречаясь в районном центре с ондатроловами, расспрашивал их о промысле и лишний раз убеждался, что охотники попрежнему таятся друг от друга и отвечают общими фразами, вроде того, что к зверю подход нужен.
Бесспорным и ясным было одно, что действительно ондатра совсем неприхотливый зверок, способный очень быстро размножаться, лишь бы была ее родная стихия — вода и камыш.
Обладая способностью проводить под водой по двадцать минут, ондатра этим спасается от врагов и это же помогает ей выкапывать со дна озер длинные и сладкие корневища камыша — свою основную пищу.
Где есть вода и камыш, там ондатра будет жить и плодиться, устраивая себе островерхие камышевые домики.
Иван, занимаясь обычными делами, нет-нет да и возвращался мыслями к ондатре. Почему надо их промышлять где-то вдали от дома? Два озера по ту и другую сторону Новогутово ничем не отличаются от других, на которых ондатра прижилась. Правда, здесь слишком близко человеческое жилье. Огороды прямо выходят на берега озер и, может быть, такое тесное соседство с людьми не понравится зверушкам. А впрочем — почему не попробовать?
Прошел год с того дня, как Иван убил ондатру, и однажды, задолго до зимы, он вытащил на крыльцо капканы.
— Ты чего взялся прежде времени? — спросила жена. — В августе пороши не бывает. Или не терпится.
— Не терпится. Дай-ка мне каких-нибудь бросовых тряпочек.
Жена дала. И Иван, взведя пружину, начал осторожно обматывать железо, стараясь сделать так, чтобы при спуске пружины челюсти, сжимаясь, могли держать добычу, не причиняя ей никакого вреда.
Покончив с капканами, Иван произвел ревизию хозяйства в поисках проволоки и негодных решет от веялок.
Проработав несколько дней, он смастерил клетки и тогда объявил жене, что едет на Щучье озеро за живым золотом.
Погрузив на телегу капканы, клетки, он тайком надергал на огороде моркови, опустошив при этом полгряды, вместе с ботвой припрятал ее на телеге под сено и уехал.
Дни, проведенные на Щучьем озере, оказались на редкость хлопотливыми. Засветло, насторожив капканы, Иван, как только смеркалось, ставил в лодку клетку, вооружался кожаными рукавицами и отправлялся на улов.
Остановив лодку неподалеку от капканов, он, случалось, подолгу сидел, пока из темноты не доносился шум спущенной пружины и возня пойманного зверка.
Медлить не приходилось. По неопытности Иван особенно опасался, чтобы зверушки не повредили себе лапки. Хотя тряпки и смягчают удар, а вдруг, стараясь освободиться, ондатра сама себя обезножит. Что тогда с ней делать? Позднее Иван убедился, что потеря одной лапки зверков не удручает и они продолжают жить «инвалидами», пока снова не попадут в капкан.
Но тогда начинающий ондатролов боялся искалечить зверков и спешил освободить добьгчу.
Особым дружелюбием и покладистым характером ондатры не отличались. Вряд ли можно было бы голыми руками взять живьем хоть одного зверка. Их укусы чувствовались и через толстую кожу рукавиц.
Дело осложнилось тем, что действовать проходилось в полной темноте, наощупь, и Иван чертыхался, отыскивая капкан, он чувствовал под рукой рвущееся напряженное тельце ондатры, с предосторожностью ослаблял пружину и водворял в клетку будущего обитателя новогутовских озер.
— Нет, чтобы днем своими делами заниматься, — ругал Иван зверушек, опасаясь, что при возне с добычей он как-нибудь нечаянно накренит лодку больше, чем положено, и тогда прощай охота, а может быть и жизнь.
Наблюдая дневную жизнь ондатр, Иван видел, что в ясную солнечную погоду они, найдя в камышах на лабзе высокое сухое местечко, укладывались на солнцепеке и предавались безмятежному отдыху.
Вспугнутые человеком, они лениво поднимались и скрывались под водой. Но стоило отъехать, притаиться, и можно было видеть, как ондатры, убедившись, что опасность миновала, снова показывались из воды и снова укладывались на облюбованном месте, подставляя свои бока лучам жаркого солнца. До наступления сумерек они словно не испытывали голода, и лишь когда темнело, принимались за добывание пищи. Выкопав на дне корневище камыша, ондатра тащит его на сухое заранее выбранное привычное место. Только в это время она и может попасть в капкан.
Охотнику сравнительно легко установить, где кормится ондатра, по несъеденным остаткам корневищ, которые со временем окружают излюбленное зверком место.
Несколько ночей кряду Иван не спал, пока не наловил четыре десятка ондатр. Особенно его радовало, что среди пленников было много беременных самок.
В этом он видел залог успеха своей затеи. Если старым ондатрам не понравится перемена местности, то новое поколение обязательно должно прижиться, — рассчитывал он. Для молодых домом будет озеро, где они появятся на свет.
Обитателей клеток Иван, прежде всего, потчевал морковью, и надо было видеть, с каким удовольствием они поедали даже ботву.
— Сладкоешки, сластены, — говорил Иван, наблюдая за пленниками.
Обратный, некороткий путь — семьдесят километров — ондатры перенесли довольно легко.
Не заезжая к себе во двор, Иван направил лошадь прямо на озеро, к мосткам. Притащив на край мостков клетку, Иван открыл дверцу, ожидая, что ондатры, увидев родную стихию, мигом попрыгают в воду — и поминай, как звали.
К его удивлению, пленники не спешили на свободу, а тесно сбившись в кучку, прижавшись друг к другу, сидели в клетке, посматривая на Ивана черными глазами-пуговками.
— Кышь! — сказал Иван, показывая им рукой на воду. — Ну, чего ожидаете? Кышь! — говорю.
Ондатры не пытались выйти из клетки.
Пока Иван уговаривал зверков освободить клетку, телегу окружили вездесущие ребятишки, боязливо рассматривая диковинные существа.
— Ой, да там с ними змеи! — сказал самый смелый мальчуган, приблизившись к клетке, и тотчас же отпрянул назад от испуга. Менее храбрые, взвизгнув от страха, бросились врассыпную. Отбежав на безопасное расстояние, ребятишки остановились и принялись на все лады обсуждать чрезвычайное происшествие.
— Дядя Иван, кто это такие?
— А почему они вместе со змеями?
Шум, поднятый ребятишками, несговорчивость пленников вывела из терпения Ивана, и он, приподняв над водой клетку, просто-напросто вывалил зверков в воду. При этом он крикнул ребятам:
— Ну, теперь берегитесь!
Ребятишки, увидев падающих в воду ондатр, и вообразив, что они сейчас выскочат обратно на сушу, бросились с воплями бежать.
Зверушки, упав в воду, тотчас же скрылись из глаз.
По деревне разнеслась молва, что охотник Иван Балобошкин напустил в озеро каких-то зверей со змеиными хвостами.
Это было в августе 1945 года.