Охотничьи тропы

  
ЗИМА
 
  
ОХОТНИЧЬЯ
 
Шорская народная песня
 
 
 
Всю я жизнь проходил за зверем
 
По тайге, по горам, без дорог.
 
Мой шалашик в лесу затерян,
 
Только синий видать дымок.
 
 
 
     Издалека его я вижу.
 
     У охотника нет коня;
 
     Деревянные кони-лыжи—
 
     По снегам провезут меня.
 
 
 
По лесам, горам и долинам
 
Пара верных моих коней
 
Мчит меня по следам звериным
 
Скакунов вороных верней.
 
 
 
     Подобью их кожей кониной
 
     И в тайгу отправляюсь смело;
 
     Много я принесу пушнины:
 
     Желтых лис и пушистых белок…
 
 
 
Встав на лыжи по первой пороше,
 
В лес уходит шорский народ
 
И приходит с добычей хорошей.
 
Богатея из года в год…
 
 
 
Перевод Александра Смердова.
 
  
Б. Александровский
 
СНОВА В СТРОЮ
 
Всю ночь с востока плыли свинцовые тучи. Под утро ветер неожиданно изменил направление, резко похолодало, повалил густой снег.
Саша Юданов проснулся, когда было уже совсем светло. Снег перестал. Белый пушистый ковер покрывал крыши домиков приискового поселка, копры шахт, дорогу между ними, пойму небольшой речки и видневшийся вдали лес. Солнце еще не взошло. Но белизна слепила глаза, и юноша со сна невольно зажмурился, отведя взор от окна.
Он увидел, что отца уже не было в комнате. Его кровать оказалась аккуратно заправленной. Ружье не висело как обычно на стене. Исчезла и охотничья сумка. А вместо оленьих унтов в углу стояли сапоги, в которых отец ходил на работу.
— «Не взял», — с огорчением подумал юноша. Внезапно мелькнула надежда: «может быть еще не ушел». Он быстро натянул брюки и сапоги, накинул ватную куртку и без шапки выскочил на крыльцо.
Морозный воздух охватил его. По двору бегало несколько лаек, но среди них — Саша это сразу заметил — не было самой крупной с темной полосой на спине. Не было его любимца Моряка.
Последние сомнения и надежда исчезли. Отец ушел на охоту один. Отмахнувшись от Куклы — другой своей любимицы, которая с веселым лаем влетела на крыльцо и, приподнимаясь на задних лапах, пыталась лизнуть его в лицо, Саша вернулся в дом, достал унты и начал одеваться.
Домик Юдановых стоял на окраине поселка прииска Успенского.
— Поближе к реке, лесу, к охоте, — говаривал Иван Николаевич Юданов, начиная два года назад строить здесь свое жилище.
До приезда в Восточную Сибирь семья Юдановых жила в Таштыпском районе, Красноярского края, на прииске Балыкса. Иван Николаевич с малых лет работал на добыче золота. Слыл метким и смелым охотником, добывая в горах и лесах Хакассии пушного и промыслового зверя.
Десяти лет Саша впервые пошел с отцом на охоту. Двенадцати лет он уже нередко промышлял один, стреляя мелкую дичь из новенького двухствольного «Зауэра».
Отец Саши Юданова завербовался на прииски Бодайбинского золотоносного района в качестве забойщика и мониторщика. Он знал разработку руслового золота и гидравлику. Но не только работа на новом месте интересовала старого шахтера. Бывалого охотника влекла к себе суровая природа знакомой только по рассказам других людей «страны холода», как часто называли Восточную Сибирь.
Охотники — отец и сын — увидели в новых местах громадные пространства, одетые тайгой, гребни гор, то покрытые ржавыми лишайниками и бледножелтым ягелем, то совсем обнаженные, вздымающиеся над лесными массивами темными, серыми и красноватыми утесами. Встретили быстрые многоводные реки, часто спадающие порогами, большие богатства дичи, пушнины.
Зимы стояли тихие, ясные, сухие. Но непривычным первое время был холод. Казалось, от него все замирало и цепенело, превращаясь в лед, который по твердости мог сравниться здесь с горной породой. В малоснежные зимы трескалась земля от мороза. А летом оттаивал лишь ее верхний слой: ниже лежала вечная мерзлота. Только зори, богатые нежными красками всевозможных оттенков, скрашивали зимой угрюмый пейзаж.
Саша возмужал и окреп, исхаживая десятки километров по тайге, взбираясь на горы, выслеживая зверя и птицу. Научился добывать соболя, уходил с отцом на медведя.
Вчера вечером Иван Николаевич сказал, что рано утром отправится на поиски оленей. Саша просил взять его с собой, но отец, не зная, как далек окажется путь, отговаривал сына и, видимо, ушел один еще до рассвета.
Саша подошел к окну.
«Какая ровная пелена. По такому снегу только и распутывать следы да высматривать беличьи „копки“… А как хорошо сейчас в тайге, среди темных кедров, елей и пихт, с пышной кухтой на мохнатых ветвях» — думалось ему…
* * *
Иван Николаевич возвратился поздно вечером. Одетый в оленью дошку и унты, с беличьей шапкой на голове, он принес в дом морозную свежесть и запах леса. Скинув из-за плеч ружье и добычу — соболя и десяток белок, — охотник снял шапку, рукавицы и неторопливым движением «обтаял» с темной бороды и усов намерзшие сосульки.
Учивший уроки Саша вскочил из-за стола и бросился навстречу отцу. А тот, приглаживая сбившиеся на голове волосы, с улыбкой глядел зоркими темносерыми глазами на сына, на раскрытые учебники и тетради.
— Порядочно пришлось побродить, — сказал он низким простуженным голосом. — Завтра в ночь собирайся, пойдем вместе. За Тахтыгой на гольцах видел оленей…
* * *
День прошел в сборах и разговорах о предстоящей охоте. Спать легли раньше обычного. Сашу обуревало нетерпение. Однако он быстро уснул, и когда отец под утро разбудил его, он поднялся бодрым, в хорошем радостном настроении.
Звезды и луна еще ярко светились на бледном прозрачном, словно выточенном изо льда, куполе неба. Иван Николаевич Юданов шел впереди на лыжах. Пара лаек легко тащила нарты, нагруженные провизией и кое-каким снаряжением на случай, если придется заночевать в лесу.
Саша замыкал экспедицию. Как и отец, он шел неторопливым размеренным шагом. Лыжи скользили легко. Скоро рудничный поселок остался далеко позади, а когда они миновали пойму речки, постройки совсем скрылись из виду. Вдали показалась темная полоса леса.
Для Саши это был первый выход на оленя. Мысли его были заняты предстоящей встречей и тем, как он сумеет в ней себя проявить. От отца и других охотников Саша знал, что в здешних местах в малоснежные зимы олень обычно спускается в леса, где и проводит все холодное время, защищенный от суровых ветров и метелей.
Но в этом году выпало необыкновенно много снега. Покров его так толст, что едва ли в тайге олень сможет добывать для себя пищу. Это значило, что животные могли встретиться на горных вершинах, где ветры сдувают часть снега и олени кормятся там ягелем.
Рассказывали, что в прежние времена олень встречался здесь всюду. Но строительство приисков, вырубка леса, распашка земель и охота заставили зверя отступить дальше, за горные отроги…
Тайга встретила охотников сумраком и безмолвием. На востоке небо уже посветлело, показалась чуть заметная розовая полоска, начали гаснуть звезды. Но в лесу еще властвовала ночь. Темные стволы пихт словно нехотя расступались, образуя узкую прогалину. Усыпанные снегом сосенки и кустарники по бокам задевали путников, сбрасывая свой белый убор. Охотники уже больше двух часов шли на северо-запад. Пихтовая тайга постепенно уступила место сосновому бору, стали попадаться лиственницы. Местность повышалась. Еще через несколько километров лес поредел, и Саша увидел вдали гребни гор.