Без дороги

Все рассмеялись. 
- Что же он? - быстро спросила Наташа. 
- Да ничего. Ответа моего он никому не мог показать, потому что тогда бы прочли и его письмо: ну, а так врачу не пишут. 
- Я не понимаю, Митя, как можно было так ответить,- сказала Вера.- Ведь он же ваш начальник? 
- Да ну, Вера! всегда вот такая! - нетерпеливо повела Наташа плечами.Так что ж такое? 
- Как - что ж такое? Вот из-за этого Митя потерял место. Хорошо еще, что он неженатый человек. 
- Голубушка, Вера, и женатые отказывались от мест, сказал я.- Читали вы в газетах о саратовской истории? Все врачи, как один человек, отказались. А нужно знать, какие это горькие бедняки были, многие с семьями,- подумать жутко! 
Мы несколько времени плыли молча. 
- Свобода вероисповедания...- задумчиво произнес Петька. 
- К чему ты это сказал? - с усмешкою спросила Соня. 
Петька помолчал. 
- К чему я это, правда, сказал? - проговорил он с недоумевающей улыбкой.- А все-таки есть смысл. 
- Какой же? 
- Го-го! Какой! Свобода вероисповедания,- из-за нее в средние века сколько войн происхо-дило. 
- Ну, так что ж? 
- Ну, так вот. 
Я снова сел за весла. Лодка пошла быстрее. Наташа лихорадочно оживилась; она вдруг охва-тила обеими руками Веру и, хохоча, стала душить ее поцелуями. Вера вскрикнула, лодка накрени-лась и чуть не зачерпнула воды. Все сердито напали на Наташу; она, смеясь, села на корму и взя-лась за руль. 
- Господи, вот сумасшедшая девчонка! Я так испугалась! - говорила Вера, оправляя прическу. 
- Скорей, господа, скорей гребите! - говорила Наташа, откидывая распущенные волосы за спину. 
Лодка вдруг с шуршащим шумом врезалась в тростник; нас обдало острым запахом аира, его початки закачались и раздались в стороны. 
- Сильней гребите, сильней! - смеялась Наташа, нетерпеливо топая ногами. Весла путались в упругих корнях аира, лодка медленно двигалась вперед, окруженная сплошною стеною мясис-тых, острых, как иглы, стеблей.Ну, вот, приехали! Вылезайте! 
- Спорить трудно: действительно приехали! - засмеялся я. 
Вера переглянулась с Лидой. 
- Одн-нако! Довольно-таки по-суворовски! - сказала она, поднимаясь. 
- Ничего! Суворов был умный человек. Вылезай! Я вас в грёковской роще ужином накор-млю. 
- Да, если так, то.. Ай, Наташа, осторожнее! Не качай лодку! 
Мы вышли на берег. Спуск весь зарос лозняком и тальником. Приходилось прокладывать дорогу сквозь чащу. Миша и Соня недовольно ворчали на Наташу; Вера шла покорно и только охала, когда оступалась о пенек или тянувшуюся по земле ветку. Петька зато был совершенно доволен: он продирался сквозь кусты куда-то в сторону, вдоль реки, с величайшим удовольствием падал, опять поднимался и уходил все дальше. 
- Не стоните, тут сейчас тропинка должна быть,- сказала Наташа. 
Она остановилась и, подобравши волосы, широким узлом заколола их на затылке. 
- Ах, Митя, если бы ты знал, как я рада, что ты приехал! - вдруг вполголоса сказала она и с быстрой, радостной улыбкой взглянула на меня из-под поднятой руки. 
- Эй, вы... акафисты! - донесся из-за кустов голос Петьки.- Идите сюда: тропинка! 
- Ну, слава богу! - облегченно вздохнула Соня, и все повернули на голос. 
Мы поднялись по тропинке вверх. Над обрывом высились три молодых дубка, а дальше без конца тянулась во все стороны созревавшая рожь. Так и пахнуло в лицо теплом и простором. Внизу слабо дымилась неподвижная река. 
- Ох, устала! - проговорила Вера, опускаясь на траву.- Господа, я не могу дальше идти, нужно отдохнуть... Ох! Садитесь!.. 
- Фу ты, безобразие! Как старуха охает! - сказала Наташа.- Сколько раз ты сегодня охнула? 
- Старость приходит, о-ох!..- вздохнула Вера и засмеялась. 
Опершись на локоть, она закинула голову кверху и стала смотреть в небо. Мы все тоже сели. Наташа стояла на самом краю обрыва и смотрела на реку. 
Ветер слабо дул с запада; кругом медленно волновалась рожь. Наташа повернулась и подста-вила лицо навстречу ветру. 
- Господи!.. Наташа, смотри, где ты стоишь! - испуганно вскрикнула Вера. 
Край обрыва надтреснул, и Наташа стояла на земляной глыбе, нависшей над берегом. Ната-ша медленно посмотрела под ноги, потом на Веру; задорный бесенок глянул из ее глаз. Она качну-лась, и глыба под нею дрогнула. 
- Наташа, да сойди же сию минуту,- волновалась Вера. 
- Ну, Верка, не сентиментальничай! - засмеялась Наташа, раскачиваясь на колыхавшейся глыбе. 
- Ах, господи, бешеная девчонка!.. Наташа, ну ради бо-ога!.. 
- Наташа, да ты вправду с ума сошла! - воскликнул я, поднимаясь. 
Но в это время глыба сорвалась, и Наташа вместе с нею рухнула вниз. Вера и Соня истерически вскрикнули. Внизу затрещали кусты. Я бросился туда. 
Наташа, оправляя платье, быстро выходила из кустов на тропинку. Одна щека ее разгорелась, глаза ярко блестели. 
- Ну можно ли, Наташа, так?!. Что, ты больно ушиблась? 
- Да ничего же, Митя, что ты! - ответила она, вспыхнув. 
- Не может быть ничего: с этакой вьсоты!.. Эх, Наташа! Если ушиблась, так скажи же. 
- Ах, Митя, какой ты чудак! - рассмеялась она.- Ну, что это - из-за каждого пустяка такую тревогу подымать! 
Она быстро стала подниматься по тропинке вверх. 
- Это бог знает что такое! - сердито встретила ее Соня.- Право, ведь всему есть мера. Этакая глупость!.. Недоставало, чтобы ты себе сломала ногу. 
Наташа широко раскрыла глаза и медленно спросила: 
- Кому до этого дело? 
- Ах, господи! - всплеснула Вера рукам!. - Вот меня всегда в таких случаях возмущает Наташа!.. "Кому дело"! Папе и маме твоим дело, нам всем дело!.. Как это так всегда, постоянно и постоянно о себе одной думать! 
- Всегда, постоянно и постоянно...- благоговейно повторил Петька и задумался, словно стараясь вникнуть в глубокий смысл этих слов. 
- Ну, ну! просто - постоянно! - улыбнулась Вера. 
Петька захихикал. 
- Всегда, постоянно и постоянно! Как хорошо выходит: всегда, постоянно... и постоянно! 
- Ну, господа, довольно сидеть! Идем дальше! - сказала Наташа.- Вот так, прямо через рожь, всего полверсты будет до рощи. 
- О, Петя, Петя! Всегда-то ты меня обижаешь! - вздохнула Вера, опираясь о его плечо и поднимаясь. 
Мы пошли через рожь по широкой меже, заросшей полынью и полевой рябинкой. 
- Вот и дома тоже: когда я рассержусь, я начинаю говорить очень неправильно,- сказала Вера.- И мальчики сейчас этим пользуются. 
- Вера, неужели вы тоже умеете сердиться? - удивленно спросил я. 
- О, да еще как! - улыбнулась она.- Только мальчики совсем не боятся. Я заговорюсь, скажу что-нибудь,- они сейчас подхватят, я и рассмеюсь. Особенно Саша,- он такой остроумный; и у него совсем какой-то особенный юмор. 
Вера начала рассказывать о своих братьях. Знала она их удивительно: столько в ее рассказах сказалось наблюдательности, столько любви и тонкого психологического чутья, что я слушал с действительным интересом. Остальные довольно недвусмысленно выражали желание переменить разговор. 
- Ну, ну я сейчас кончу! - торопливо возражала Вера и продолжала рассказывать без конца. 
Вдруг в темноте раздался звонкий подзатыльник, что-то охнуло, и Петька кубарем покатился в рожь. 
- Дурак! - послышалось изо ржи. 
Миша гневно крикнул: 
- Я тебе еще не так влеплю, дрянь! 
Петька вышел на межу и стал счищать с себя пыль. 
- Думает, что сильнее, старший братец, так может что хочет делать! сердился он. 
- Да в чем дело? Миша, за что ты его? - спросила Соня. 
- Черт знает что такое! Иду,- вдруг он меня за нос хватает!.. Попробуй-ка еще раз! 
- А я почем знал, что это твой нос? Ты бы сказал. А то я вижу, морква какая-то торчит - длинная, мокрая... Мне, конечно, интересно. 
- Глупо-с, Петенька! - ядовито заметил Миша. 
- Склизкая такая, холодная... 
Кругом смеялись. Петька был отомщен. Миша презрительно процедил: