Фламенко по-турецки

В этот момент у Алексея зазвонил мобильный телефон. На сей раз он заговорил по-русски.
— Да. Да, я. Пока ничего хорошего, слава богу, что плохого не случилось.
Пауза. Лицо Алексея постепенно начинает принимать какой-то свекольный оттенок.
— Почему я должен платить за то, что и так мне принадлежит? Я просто пойду в полицию. Не надо меня пугать, владеть несколькими драгоценными камнями — это не уголовное преступление. И здесь не Россия.
Опять пауза. Лицо становится более или менее нормальным.
— Ах вот так. Ну, это меняет дело. Да, без этих бумаг я ничего сделать не могу, это правда. Хорошо, за них я готов заплатить. Отдайте бумаги, а цацки можете оставить себе на память — и мы в расчете. Именно сегодня? А до завтра это не терпит? Хорошо, я добавлю штуку сверху, но это предел. В том числе и моих возможностей.
Совсем небольшая пауза. И уже спокойный голос владеющего собой человека.
— Да, я знаю это место. Через полчаса буду там. Но никаких сюрпризов, я приму соответствующие меры. Причем тут полиция? Все, договорились!
Он убрал мобильный телефон и поднялся с кресла.
— Простите, Исмаил-бей, мне придется пожертвовать ужином с вами. Кажется, мои проблемы сегодня решатся раз и навсегда. Увидимся в следующий раз. До свидания, уважаемая Фэриде-ханум, было невероятно приятно с вами познакомиться, недаром турчанок считают первыми красавицами Востока. Простите еще раз, но меня ждут.
Только я заметила почти неуловимый жест Исмаил-бея в сторону группы людей у выхода из зала. По-видимому, за Алексеем пустили хвост. Что ж, довольно мудрое решение, особенно если учесть, что понять разговора по телефону он не мог. Хотя… что я собственно знаю об Исмаил-бее? Может, он полиглот.
— Пойдемте ужинать, Фэриде-ханум. Отпразднуем ваш выигрыш.
— А где?
— Положитесь на меня, — улыбнулся Исмаил-бей, — не пожалеете. Тут совсем рядом: хотите — на машине поедем, хотите — десять минут вдоль моря прогуляемся.
— Хорошая идея! А то у меня даже голова кружится: то ли от восторга, то ли от нехватки кислорода.
Мы вышли из казино и неторопливо пошли по набережной, ярко освещенной, полной нарядной публики всех национальностей и самых разнообразных запахов. Сильнее всего, конечно, пахли цветы, через них проникали всякие вкусные запахи, и в качестве финального аккорда — запах моря, лучше которого я ничего в жизни не ощущала.
Я с удовольствием все это разглядывала, потому что разговаривать с Исмаил-беем было решительно невозможно: похоже, его в Кемере знали абсолютно все и все торопились засвидетельствовать ему свое почтение. Я только мило улыбалась, да большего от меня ничего и не требовалось.
Мы проходили мимо того дома, где я пробыла чуть больше суток, и я подумала, что со мной непрестанно происходят какие-то чудеса, в основном, кстати, приятные. И все потому, что я выпила чуть-чуть больше, чем надо, и пустилась танцевать фламенко.
А вела бы себя пристойно, так вообще неизвестно, чем все это закончилось бы. То есть почти известно: вполне реальной гибелью вместе с парой сотен других ни в чем неповинных пассажиров самолета. Между прочим, я все больше убеждалась в том, что несостоявшееся на меня покушение было задумано Олегом. А последние несколько часов думала еще и о том, что не исключено появление здесь моего экс-возлюбленного лично.
Какое-то беспокойство возникло у меня во время этой прогулки. Как если бы я увидела что-то такое, чего видеть ни в коем случае не могла. Но я никак не могла понять, что меня так обеспокоило. Безусловно, какая-то мелочь, пустяк, попавший в поле моего зрения совершенно случайно и всего на несколько секунд. Но это могли быть и немного разгулявшиеся нервы, которым, в общем-то, было от чего разгуляться.
Мы подошли к самом роскошному отелю в Кемере — «Тюркиз» — и прошли внутрь, где оказался прелестный внутренний дворик с фонтаном, вокруг которого была расставлена дюжина столиков. Я заметила, что занято было от силы три или четыре, что могло свидетельствовать только о том, что ресторан этот не только элитный, но и безумно дорогой.
Меню нам принесли чуть ли не на пяти языках, но — без указания цен. По-видимому, свои знали, а чужих сюда не слишком пускали. Я заикнулась было о фондю, но Исмаил-бей резонно возразил, что это блюдо я уже дегустировала, а вот седло барашка, которое тут бесподобно готовят, — нет. И не пробовала их фирменного салата, а также лимонного мусса. Так что он настоятельно советует мне положиться на его вкус.
Я положилась.
— Ну что ж, дорогая Фэриде-ханум, мы, кажется, достойно отметили ваш маленький выигрыш. Вы, кстати, уже решили, на что его потратить?
— Исмаил-бей, — вздохнула я, — я же сказала, что даже мысленно не могу оперировать такой суммой. Столько денег я могу заработать дома лет за десять, если не есть, не пить, не одеваться и не платить за квартиру. Так что я даже еще и не думала, как распорядиться свалившимся на меня состоянием.
— Сколько же вы получаете на своей работе, простите за бестактный вопрос?
— Ну достаточно, на жизнь хватает и еще на курорт могу съездить. Только на дешевый. Вот отель, в котором мы с вами сейчас ужинаем, мне решительно не по карману. Даже та квартира, в которую я поселилась, для меня слишком дорога. Ее оплатил мой бой-френд. Бывший.
— Так теперь уже точно — бывший?
— Точнее не бывает, — вздохнула я. — Чем скорее я его забуду вообще, тем лучше. Не люблю, знаете ли, когда из меня делают дурочку, а потом еще и убить пытаются. Таких друзей мне не нужно, любовников — тем более.
— Думаю, вы абсолютно правы, Фэриде-ханум. Для меня это тем более отрадно, что…
В этот момент зазвонил его мобильник. По тому, как изумленно взлетели вверх брови Исмаил-бея, я поняла, что никаких звонков сегодня он вообще не ждал. Разговор оказался необыкновенно коротким, но выражение лица Исмаил-бея изменилось мгновенно: вместо веселого, изысканного светского льва передо мной оказался жесткий, волевой человек, собранный, как пружина.
— Что-нибудь случилось? — осторожно спросила я.
— Да. Еще одно убийство. Для нашего города это вообще беспрецедентно. Да еще практически под носом у моего человека, который должен был предотвращать всякие неординарные ситуации.
— Кто? — спросила я чисто машинально.
Ответ я в общем-то знала.
— Алексей. Застрелен у дальнего причала из пистолета с глушителем. Стрелял, судя по всему, профессионал: в темноте, одним выстрелом. Сейчас поеду сам разбираться.
— Можно я с вами?
— Вы уверены, что хотите это видеть?
— Я уверена, что одной, без вас, мне будет очень дискомфортно.
— Что ж, поедем.
Исмаил-бей жестом подозвал официанта, подписал поданный ему счет практически не глядя и стремительно встал из-за стола.
— Не понимаю, — бормотал он, уже сидя рядом со мной в машине, — почти ничего не понимаю. Кто и за что мог его убить?
Я этого тоже не понимала, хотя пыталась понять изо всех сил. Но от этих мыслей меня отвлек один небольшой эпизод. Мы как раз проезжали мимо того дома, где Олег снял квартиру, и я внезапно поняла, что резануло мне глаз пару часов тому назад.
Окна бывшей моей квартиры были освещены. А квартиру Олег снял на две недели, сам говорил. Кто же устроил всю эту иллюминацию?
Возможно, это глупо, но мне почему-то снова стало страшно.
  
Глава восьмая
 
Наши люди в Голливуде
 
Почему практически у всех людей такое болезненное любопытство к трупам, пожарам, авариям и прочим малоприятным происшествиям? Зеваки были, есть и, кажется, будут всегда.
Я, между прочим, тоже в этом плане не святая, и если удается, обязательно смотрю одну странную передачу, которая почти вся посвящена дорожно-транспортным происшествиям с пострадавшими и трупами. Зачем мне это? Не знаю, но какое-то пещерное любопытство не позволяет выключить телевизор.
Правда, сейчас к месту происшествия меня привело не любопытство, а страх. Я просто боялась оставаться одна, пусть и в роскошной, строго охраняемой вилле. Рядом с Исмаил-беем мне было гораздо спокойнее, почему-то я была свято уверена, что уж в его-то обществе со мной ничего страшного не случится.