Предательство

— И ты хорошо стреляешь?
— Достаточно хорошо, чтобы попасть в «яблочко», — немного самодовольно ответила Люси, сделав глоток вина.
— А ты говоришь, у тебя скучная жизнь, — расхохотался Джесси.
Теперь, когда Люси немного открылась новому приятелю, остальное оказалось легко. Она сама рассказала ему о танцах и о том, как мечтала стать прима-балериной. Она даже поведала ему о Верне.
— Мне жаль, — сказал Джесси Рэй и провел костяшками пальцев по щеке Люси, когда она закончила свой рассказ. — Тебе пришлось нелегко: расстаться со своей мечтой, и все остальное.
Сейчас Люси уже не могла вспомнить, было все это с ней наяву или нет. Теперь уже это не так важно. Под пылким взглядом Джесси Рэя она почувствовала странные ощущения, которые рождались глубоко внутри нее и медленно расползались по всему телу, как лесной пожар.
— Да, — произнесла она, не понимая, на какой вопрос отвечает.
— Ты когда-нибудь станцуешь для меня?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что на какое-то мгновение Люси просто уставилась на Джесси, ничего не говоря. Потом она кивнула, забыв, что поклялась больше никогда не танцевать.
— С удовольствием.
Когда Джесси высадил Люси перед ее домом, была почти полночь.
— Ты работаешь по субботам? — спросил он, когда Люси слезала с мотоцикла.
Она чуть было не ответила «нет». Ей очень хотелось быть свободной, чтобы выполнить любую его просьбу. Но ей нужны деньги. Многие люди пострадали из-за экономического спада, и шитье матери в последний год шло очень плохо. Поэтому они нуждались в дополнительных деньгах, которые платили Люси за работу в выходные.
— Да, по субботам я работаю, но в воскресенье свободна.
— Тогда до воскресенья, — сказал Джесси и завел двигатель «харлея». — Я заеду за тобой в полдень. — Неожиданно он наклонился и прижался губами к ее рту. — Спокойной ночи, сладенькая. — Взглянув в боковое зеркало, он съехал с тротуара и умчался.
Люси стояла на тротуаре и дрожала от холодной декабрьской ночи. Она поднесла свои руки в перчатках к губам. Казалось, кто-то прикоснулся к ним чем-то горячим, как огонь.
Потом, засмеявшись, Люси побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Стараясь сохранять спокойствие, Джейн Джилмор нетерпеливо смотрела на нейрохирурга, к которому ее несколько дней назад направил доктор Лоретто. Она обратилась к врачу по поводу сильных головных болей и некоторой потери чувствительности с обеих сторон лица. Джейн мучилась от сильных мигреней всю свою жизнь, поэтому сначала не очень-то беспокоилась, но когда боли стали усиливаться, она решила провериться у врача.
— Это опухоль? — неуверенно спросила Джейн, когда хирург наконец оторвал взгляд от ее карты. Джейн уже обсуждала свое состояние с хирургом и с доктором Лоретто, семейным терапевтом.
— Боюсь, что именно так, Джейн, — ответил доктор Уилберн, красивый мужчина, которому шел пятый десяток, со светлыми волосами и сострадательными голубыми глазами. — Опухоль находится близко от мозжечка, ее диаметр — около двух дюймов.
Джейн откинулась на спинку стула. Она ожидала такого диагноза и даже старалась подготовить себя к нему, но сознание того, что ее опасения подтвердились, заставило женщину похолодеть от страха.
— Это… рак? — спросила Джейн, сжав руки, чтобы унять их дрожь, и облизала пересохшие губы.
— На первый взгляд, нет. Но мы будем знать наверняка, только когда удалим опухоль и отправим ее на анализ.
— Значит, нужна операция.
— Конечно. Единственная сложность — опухоль находится глубоко, но не настолько, чтобы до нее нельзя было добраться хирургическим путем. — Скрестив руки на груди, хирург наклонился и сказал более мягким тоном: — Я знаю, вы напуганы, Джейн, и я не уверяю вас, что операция нерискованная. Но я за последние десять лет сделал десятки таких операций и могу вас заверить, по своему опыту, что эта больница располагает лучшими нейрохирургами во всем штате.
Прежде чем женщина вышла из кабинета Уилберна, врач коротко рассказал ей о ее состоянии и о том, как будет удалена опухоль. Он также позвонил в больницу и назначил операцию на среду, двадцатое января.
— Ты не думаешь, что слишком спешишь Люси? — спросила Джейн через несколько дней, когда Люси собиралась отмечать вместе с Джесси Рэем встречу Нового года. Джейн сидела за своей швейной машинкой «зингер» и сметывала юбку-шотландку. Голова женщины гудела от боли, но она старалась не подавать вида. Ей не хотелось, чтобы Люси узнала о ее болезни перед праздником. — В конце концов, — продолжала Джейн, — ты почти ничего не знаешь о нем. У него нет ни семьи, ни друзей, ни родственников. Ты не находишь это немного странным?
— Нет, — ответила Люси. Она открыла свою компакт-пудру и посмотрелась в зеркало, поправляя волосы. — Большинство молодых людей очень самостоятельны в наши дни.
— А в мое время мы называли их бродягами.
— Почему он тебе так не нравится, мама? — спросила Люси, размазывая средним пальцем зеленые тени на веках.
— Можешь считать это материнским инстинктом.
— Как я выгляжу? — спросила Люси, сделав вид, что не расслышала слов матери. Она захлопнула пудру и покрутилась перед Джейн.
Джейн прервала шитье и взглянула на дочь. Ее сердце наполнилось гордостью. Несмотря на свою неприязнь к Джесси Рэю, Джейн день и ночь шила для дочери этот черный вельветовый костюм, чтобы Люси смогла пойти в нем на новогоднюю вечеринку. Красивые рыжие волосы Люси рассыпались по плечам, на ее щеках от волнения горел розовый румянец, а глаза блестели. Никогда еще Люси не выглядела такой сияющей.
— Восхитительно, — сказала Джейн. Ей хотелось добавить «слишком восхитительно для таких, как Джесси Рэй», но она промолчала.
Когда Люси сняла с гвоздя в коридоре свое черное пальто, Джейн услышала громкий рев мотоцикла и затем — гудок клаксона.
— Он приехал, — выдохнула Люси.
Отбросив свои тревоги, Джейн крепко обняла дочку. Она хорошо помнила, что значит быть влюбленной. Уоррен тоже оказался не тем мужчиной, однако никто не смог бы убедить Джейн бросить его.
— Иди, любимая. Желаю тебе хорошо провести время.
— Спасибо, мама. — Люси чмокнула Джейн в щеку. — С Новым годом тебя.
— С Новым годом, дорогая.
Когда Люси ушла, Джейн подошла к плите и поставила чайник, как она делала каждый вечер в это время. Ей очень хотелось довериться выбору дочери и рассеять свои сомнения в отношении Джесси Рэя. Но с тех пор, как Люси привела своего приятеля домой на чашку кофе с пирожным, Джейн никак не могла избавиться от недоверия к этому очаровательному южанину. Ей не нравилось, как молодой человек смотрел на нее высокомерным, таинственным взглядом, будто знал что-то, чего не знала она сама. Ей не нравилось, какое влияние он оказывает на Люси — ее дочь совсем потеряла голову от любви к этому парню, совсем как когда-то сама Джейн от Уоррена.
Вздохнув, Джейн положила в чашку пакетик с чаем, налила кипятка и вернулась к швейному столику, взяв чашку с собой. Может быть, Люси нужна какая-то перемена, какое-то волнующее событие, чтобы она отвлеклась от Джесси Рэя? Может, уговорить ее поехать куда-нибудь? Сколько времени Люси не отдыхала как следует?
Джейн пила чай и смотрела в окно. Постепенно ее мысли перенеслись к Стефани Фаррел. А что случится, если Джейн попытается соединить сестер? Если она наконец напишет это письмо, которое так много лет хотела написать, и расскажет Стефани, что у нее есть сестра?
До последнего времени только брат Уоррена и его угрозы сдерживали Джейн. Но 30 ноября после продолжительной болезни Сесил скончался. Теперь никто не помешает ей связаться с актрисой. Джейн может послать ей письмо на студию, где снимался один из старых сериалов со Стефани, а они перешлют его миссис Фаррел. Пройдет, конечно, много времени, но в конце концов Стефани получит это письмо. Разумеется, Джейн не может написать открытым текстом, что Уоррен Фаррел — отец Люси. Как у многих других знаменитостей, у Стефани может быть секретарь, который просматривает почту. История, подобно этой, станет известна общественности еще до того, как у Стефани будет шанс самой узнать ее. Джейн нужно написать так, чтобы вызвать любопытство Стефани, не поднимая ненужных сплетен.