Ящерица

— Я ничего об этом не знала, — задумчиво произнесла я и, помолчав, спросила: — Мам, а когда ты смотрела на воду, тебе не хотелось прыгнуть вместе со мной в реку?
— Ни разу. — Мама тихо рассмеялась, взглянув на меня честными глазами. — Тогда все было размыто, неопределенно. Я неважно себя чувствовала, ничего не могла делать. Целыми днями гуляла, думала о том о сем. Мне кажется, это было самое спокойное время в моей жизни. «Как, интересно, называется вон тот красный цветок?» или «Смотри-ка, этот дедушка каждый день сюда приходит. О чем он думает, глядя на реку?» — такого рода мысли занимали меня изо дня в день. Как будто под воздействием знакомого с детства пейзажа я превратилась в маленькую девочку. Теперь я понимаю, что проведенные у родителей полгода были для меня жизненно необходимы. Мне приятно вспомнить о том беззаботном времени.
«Что-то не верится», — подумала я.
Хотя мама рассказывала легко и с изяществом, мне стало не по себе, когда я услышала эту историю.
Однажды холодным вечером (это произошло в середине зимы, когда странный обряд помолвки был уже у нас за плечами) я, как всегда, работала в офисе. Где-то около пяти мне позвонили по внутренней линии. Я сняла трубку.
— Акеми? — женский голос отчетливо произнес мое имя.
Очень знакомый голос. Я напряженно вспоминала.
— Я слышала, ты выходишь замуж.
Вспомнила. Одна из знакомых со времен моей разгульной юности. Очень элегантная замужняя женщина.
— Я случайно об этом узнала. Натолкнулась на К., и он рассказал мне о твоей помолвке. А ты разве еще встречаешься с кем-нибудь из той компании?
— Они с больными не общаются. — Я позволила себе короткий смешок.
Она рассмеялась в ответ:
— Да, в их мире здоровье — главный капитал.
Я отношусь к тому типу людей, которые полностью меняют круг общения на каждом этапе своего развития. В старших классах, например, я совсем не общалась со своими товарищами по начальной школе. Если делать много разных вещей одновременно, хлопот не оберешься. Так и здесь, я свела к минимуму всякое общение со своими прежними «развеселыми» знакомыми. Случайно сталкиваясь с кем-нибудь из них на людях, я чаще всего молча проходила мимо. Таким образом, как только я перестала ходить на «сборища», связь с ними сама собой прервалась. Как ни странно, у меня не было особой ностальгии по тем временам.
Но с этой женщиной дело обстояло иначе. Будь это любой другой из моих бывших знакомых, я бы попросту бросила трубку или, фальшиво поддакнув пару раз, закончила разговор.
Однако ее звонок обрадовал меня.
Мне было приятно, что, несмотря на наше очень недолгое знакомство, она помнила обо мне и интересовалась мной.
К нам ее привел кто-то из компании. Она искала «тихую девочку для лесбийской любви», которая не будет вмешиваться в ее личную жизнь. «Если такая отыщется, — сказала она мне при первой встрече, — передайте ей, что меня можно найти на частной вилле в Каруйзаве. Я буду там в полном одиночестве, так как переживаю сейчас тяжелую депрессию». Подумав, я приняла ее предложение и отправилась в Каруйзаву.
Неделю мы прожили на вилле, а потом отправились на Хоккайдо, где провели вдвоем полмесяца, окончательно махнув рукой на ее мужа, который тогда занимался в основном своей любовницей и, разумеется, все это время отсутствовал.
Это было пять лет назад. Первый раз за пять лет я услышала ее голос:
— Ну, как бы то ни было, я тебя поздравляю!
— Спасибо.
— Знаешь, после свадьбы ты уже не сможешь жить так, как жила раньше. Ты понимаешь, что я имею в виду. Я позвонила, просто чтобы сказать, что ты не такая, как все. Есть в тебе что-то особенное.
— О чем ты?
— Ты такой человек, с которым приятно быть рядом. Смотришь на тебя и думаешь: «Ну вот, все мои мучения позади». Чем дольше остаешься с тобой, тем больше узнаешь нового. Как бы это сказать… Ты даришь надежду. Откуда ни возьмись появляются новые возможности. Помнишь, когда мы были на Хоккайдо? По правде говоря, сначала мне не очень-то хотелось ехать, но в конце концов мы получили массу удовольствия. Тогда ты жила в своем внутреннем мире и сейчас, похоже, ничуть не изменилась. Твое присутствие успокаивало меня. Все в тебе было таким интересным. Я наблюдала за тобой, как следят за развитием сюжета в фильме. Ты сам не принимаешь участия в фильме, но на экране все время что-то происходит, ведь так? И тебя как бы затягивает внутрь фильма. С силой. От этого не уйти. Ты сам не замечаешь, как это происходит. — Она говорила очень медленно, тщательно подбирая слова.
Я перебила:
— Ты же знаешь, что не сможешь быть счастливой, даже если мы будем вместе.
— А что такое счастье? Мне очень понравилось путешествовать вдвоем. Неужели существует какое-то счастье больше этого? — Она помолчала, потом продолжила: — Прекрасно, если ты изменяешься в такт движениям своей души. Так что лучше всего не возвращаться к прежней жизни. Вычеркнуть ее из памяти. К тому же и возраст берет свое, красота увядает и тому подобное. Ну и конечно, СПИД… Самое главное — уметь вовремя остановиться.
— Спасибо за все.
— Желаю счастья в личной жизни. — Она повесила трубку.
Мы обе знали, что это наш последний разговор. Следующего не будет.
Я очень хорошо помню все, что связано с ней.
Ее вилла была расположена в маленькой рощице. Вокруг было еще несколько частных домов, однако это здание, небольшое, но шикарное, выделялось из общей массы стандартных построек.
Как и при первой нашей встрече, она посмотрела на меня не взглядом оценщика, но взглядом ценителя.
Стоя в дверях, закутанная в махровый банный халатик, она безотрывно глядела на меня. На мне были джинсы и кожаная куртка. Я не знала, на какой срок еду, поэтому привезла с собой огромную сумку, набитую необходимым барахлом. Эта сумка — зеленый «Луи Вюиттон» — до сих пор у меня, а тогда я только ее купила и была рада возможности пощеголять обновкой.
Мой визит оказался гораздо приятней, чем я предполагала.
Мы стали неразлучными, хоть и выглядели несколько странно и, может быть, даже смешно.
Она любила готовить, но при этом была абсолютно безрукой. На какую-нибудь мелочь вроде закуски у нее уходила куча времени. Такой тип часто встречается среди богатых людей: повеселиться, просто почувствовать себя хорошо было для нее гораздо важней секса. Она была красивой женщиной с сильно развитой интуицией.
В первый вечер я помогла ей зажечь камин (она, что неудивительно, понятия не имела, как это делается), и так как мы перепачкались сажей с ног до головы, было решено помыться. Вдвоем мы залезли в маленькую мраморную ванну с забавными ножками в виде кошачьих лапок.
Позже, сидя у камина, мы потягивали виски и ждали прихода ночи. За все это время мы едва перекинулись парой слов. Наше ожидание не было пошлым. Не было в нем также изнуряющего, зудящего желания. Так после ясного, безоблачного утра ожидаешь не менее прекрасный закат. Приятное, щедрое ожидание того, что неминуемо должно произойти.
Все ее тело было напряжено, словно под действием какой-то внутренней боли. Чувствовалось, что она устала и хочет отдохнуть от жизни. Но вот старое кружевное одеяло тихо соскользнуло на пол — началась наша первая «брачная» ночь. Сначала меня не покидала мысль, что на этой кровати она спала со своим мужем. Но потом все отошло на второй план… Мы занялись бесконечно качественным и количественно бесконечным сексом.
Оказалось, наши вкусы схожи во всем, что касается постели и чувственной любви.
Под утро мне стало казаться, что мы живем вдвоем на этой вилле посреди гор уже лет десять. Лучи солнца, продираясь сквозь ветви, неслись в прозрачном воздухе и пронзали мое сердце насквозь. Мне было так сладко. Она свернулась рядом со мной калачиком. В воздухе стоял тонкий запах ее тела. Любовь захлестнула меня.
У нас повелось, что во второй половине дня мы смотрели видеофильмы, а ночью без устали любили друг друга. С утра каждый занимался чем хотел в ожидании ночи.