Милашка для грубияна (СИ)

— Новости в сети читала? — шеф прерывает двадцати минутное молчание, возникшее после моего вопроса.
— Имела удовольствие, — откидываюсь на спинку стола и закидываю ногу на ногу, швыряя сумку на стол для переговоров.
— Что скажешь? — мужчина сканирует меня пристальным взглядом, но я уже привычная, меня этим не возьмешь.
— Не пойму, к чему ты клонишь?
Конечно, я вру, потому что все прекрасно понимаю. Но за один вечер переписать статью слишком сложно, практически нереально, хотя…
— Катрин, — начинает шеф, а кривлюсь. Вот же знает, гад, прекрасно, что терпеть не могу, когда мое имя произносят на иностранный манер — Катрин, Кэт, Кэти. Но все равно периодически так меня называет, пытаясь показать свое превосходство. — Ты же понимаешь, есть такое слово «надо». В нашем случае — очень надо.
— Понимаю, — утвердительно киваю головой. — Но ничем помочь не могу, — развожу руками с ехидной улыбкой на лице.
Вообще, наш главред занятный тип. Женат, двое детей, в браке довольно счастлив. Жена — серая мышка, невысокого роста, имеющая одно преимущество — богатого папу. Тесть нашего Сергеича боготворит, отдав ему весь свой бизнес вместе с домом в придачу. Сам он вместе с женой укатил за границу, где давно уже прикупил недвижимость на старость.
Конечно же, наш шеф гуляет. Но делает это деликатно, чтобы не заставлять жену нервничать, а также не дай Бог не допустить, чтобы распался их брак. Хотя, последнее интересует его мало, так как мышка никуда уже не денется от разжиревшего кота, но все же приличия стоит соблюдать. Постоянной любовницы нет, зато кратковременных романов не счесть. Когда-то мы пытались вести подсчет, но сбились где-то на пятом десятке. А что, мужчина он симпатичный, высокий, умеет себя преподать, обладает определенным шармом и сомнительным чувством юмора. Но дамы при виде нашего Сергеевича тают, как снег на солнце.
Есть у нашего шефа небольшой бзик — он не приемлет служебных романов, считая, что они мешают плодотворной работе. Поэтому женщин в нашем коллективе считанные единицы. Сергеич ради интереса подбивает клинья ко всем новеньким журналисткам, которые просто жаждут у нас работать. Сами понимаете, многие считают, что стоит переспать с начальством, и ты уже в шоколаде. Однако на следующий день их ждет горькое разочарование с формулировкой: «Ты уволена». Исключение составляют лишь бухгалтерия, уборщицы и секретарь. Не знаю, почему шеф до сих пор не обратил свое пристальное внимание на Ксюшеньку, но девушка уже несколько лет плодотворно трудится рука об руку с Александром Сергеевичем.
Из всего штата журналистов девушек всего четверо — я (как чувствовала, что надо послать, когда после трех дней стажировки шеф решил подбить ко мне клинья), Настя Афанасьева, ведущая страничку современного мейкапа (тут, думаю, из чисто профессиональных соображений не стал трогать Настеньку, потому что сложно представить на ее месте мужчину, пишущего про новые блески для губ или технологию нанесения вечернего макияжа), Инну Малышеву, отвечающую за рубрику моды и новых тенденций в одежде и обуви (уверена, те же причины, что и с Настенькой) и Аллочка Воропаева, зам главреда.
Последняя, помимо того, что замужем (а кого это когда-то останавливало), еще и является наивной дурочкой. Правда, дело свое знает, и тянет большую часть работы главного редактора. Из-за своего слишком мягкого характера Аллочка постоянно страдает, потому что весь штат сидит у нее на голове, а она не может никому отказать.
— Миланская, — ноздри у Сергеича раздуваются, как у дракона, а глаза метают молнии. — Ты совсем охренела так со мной разговаривать?
— Не пойму, ты о чем, Александр Сергеевич? — продолжаю скалиться, наблюдая, как шеф выходит из себя. Как же я люблю его дразнить.
На «ты» его называет практически весь наш дружный коллектив, за исключением нескольких человек, и, конечно же, только тет-а-тет. Парни кличут его не иначе, как Сергеич, и только я обращаюсь к нему по имени отчеству, при этом, нагло тыкая, чем довожу до белого каления. Вот, прямо как сейчас.
— Все ты прекрасно понимаешь, — злится шеф. — Дуру из себя не строй, тебе не идет.
— А теперь давай по полочкам все разложим, — продолжаю настаивать на своем. — Чтобы потом не было у нас с тобой, Александр Сергеевич, — здесь я делаю акцент, а шеф тяжело вздыхает, — никаких недоразумений.
— Вот не можешь, чтобы не поязвить, — откидывается на спинку кресла. — Ну, давай.
— Поправь меня, если ошибаюсь, — смотрю на него в упор. — Я веду две рубрики в нашем журнале, так? — он медленно кивает, а я продолжаю: — Статьи сдаются за неделю до отправки в печать, если не случается каких-либо форс-мажоров. При условии, что хочешь помимо зарплаты, — опять делаю акцент на последнем слове, — получить премию, — шеф делает небольшой кивок, сцепив зубы, начиная, видимо, понимать, к чему я веду. — А теперь скажи мне, уважаемый Александр Сергеевич, какой из перечисленных мной пунктов я нарушила?
Шеф молчит, пристально сканируя взглядом и скрипя зубами. Понимает, на что я только что тактично намекнула. И теперь пусть мучается, принимая решение.
— Но ведь это сенсация, — прерывает молчание. — Все ждут очередного номера «Shick» с твоей разгромной статьей.
— Вишневский в этом месяце уже отличился, прыгнув с парашюта и приземлившись на крышу мэрии, о чем я поведала общественности.
— Это было две недели назад, кому интересно об этом читать? — шеф продолжает давить на меня.
Нет, милый, ничего у тебя не получится. Я крепкий орешек, и меня голыми руками не возьмешь.
— Напишу о драке в следующем номере.
— Будет поздно, — тяжело вздыхает Александр Сергеевич. — Надо сейчас.
— А теперь, мой любимый шеф, — я опять улыбаюсь на все свои тридцать два, — хочу, чтобы ты свою просьбу озвучил вслух и перестал ходить вокруг да около.
Вижу, ему это не по душе, но дело есть дело. Очередной вздох, жалостливый взгляд в мою сторону и скрежет зубами. Еще бы, такое унижение и от кого.
— Хорошо, Миланская, твоя взяла. Я хочу, — шеф ложится грудью на стол, чтобы видеть меня лучше, точнее попытаться навести на меня страха, — чтобы ты написала новую статью про Артема Вишневского, включая вчерашний инцидент.
— И-ии? — тяну я, поднимая обе брови.
— Что и?
— Разговор окончен, — встаю и медленно тяну руку к сумке.
— Сядь, — грозно командует главред, и я очень медленно опускаю свою шикарную пятую точку на место, в душе ликуя маленькой победе. — Твои условия.
— Два оклада, — выпаливаю на одном дыхании. А чего, спрашивается, мелочиться? — Плюс премия.
— Сдурела?
— Тогда пиши сам, — повторно встаю, теперь уже беру сумку и направляюсь к выходу.
— Стерва, — слышу в спину и усмехаюсь. — Согласен, — поворачиваюсь лицом к шефу с видом победительницы. — Завтра в девять утра статья должна лежать у меня на столе. Опоздаешь хоть на минуту, даже премии лишу, несмотря на твои заслуги.
— Договорились, — делаю ему ручкой и выхожу из кабинета.
В коридоре стоит Степан с Костей Смирновым, который занимает две должности — фотограф и дизайнер. Маленький, юркий, вечно бегающий по коридорам с этажа на этаж и умеющий держать в голове несколько заданий одновременно. Даже не представляю, когда работать успевает, потому что застать Костю в кабинете практически нереально.
— Договорились? — Степан делает ко мне шаг. Киваю Косте в знак приветствия, а он в ответ.
— Сомневался? — улыбаюсь парню, а он расслабляется. Видимо, и вправду переживал за меня. — Кофе есть?
— Пойдем, — Степа берет меня под руку, и ведет к себе в кабинет. Костик спешит следом, периодически наступая нам на пятки, так как ходить медленно он не умеет.
Получаю свой кофе, усаживаясь в кресло Миши Ромашова, который специализируется у нас исключительно на звездных интервью, вечно пропадающий по командировкам, поэтому Степан большую часть времени проводит в их совместном кабинете один, делаю глоток и смотрю по очереди на парней.