Морские рассказы

В общем, эти разглагольствования дешевые ему не сильно помогли — его вызвал к себе еще наш замполит, а потом и начальник училища. Долго ему мозги полоскали, спрашивали, как он мог до такого дойти. Потом собрали общее комсомольское собрание, на котором замполит сказал, что такой человек просто недостоин носить звание советского моряка. И его отчислили «за низкие моральные качества» перед самым распределением. Его жена после этого долго в училище ходила и с начальником беседовала, но нет, ничего не помогло.
  
МЕДОСМОТР
 
Вообще-то, медосмотр у нас — дело самое обычное, проводят его периодически два раза в год, в начале и в конце учебного года. Бывает, что бойцы привозят из дальних краев разные экзотические болезни, к тому же, надо учитывать, что у нас и представители других рас имеются, как говорится — «комнату справа снимает китаец, комнату слева снимает малаец…» и так далее. То есть вообще обычно едут отдохнуть к себе на родину предков, а уж там и с обезьянами трахаются, и с антилопами, и вообще с кем придется. Немудрено, что потом у них можно обнаружить все, что угодно: от бледной спирохеты до вируса иммунодефицита.
И вот, в сентябре начался у нас медосмотр в системе, всех бойцов, как обычно, согнали в медпункт, и там докторица приказала им всем спустить штаны и продемонстрировать ей свои концы. Конечно, не всем сразу, потому что бойцов было слишком много, и некоторые ждали в коридоре, а некоторые сидели за занавеской, в ожидании этого приятного мгновения. Потом докторица вызывала следующего, и боец выходил из-за занавески со спущенными трусами, бодрым голосом сообщал: «Курсант такой-то!» И она у себя в списке ставила напротив его фамилии галочку, или там вопрос — если, конечно, у нее возникали какие-нибудь вопросы по поводу здоровья этого курсанта. Ну вот, я сидел за занавеской на кушетке, покрытой клеенкой, и мимо меня все проходили и проходили наши бойцы, а я, лично, не особенно торопился продемонстрировать свой конец этой докторице, это всегда можно успеть сделать и в гораздо более приятной обстановке. Докторице ассистировала медсестра, которая, если возникали сомнения, подавала ей палочку, чтобы взять мазок, пробирочку, кусок ваты, и тому подобные аксессуары. А я все сидел за занавеской и наблюдал за нашими бойцами: члены у всех были совершенно разной длины, толщины, и даже форма была разная — у одних концы были чуть кривоватые, у других — совершенно прямые, в общем, довольно интересно, кажется, бойцов можно и без штанов узнавать, если привыкнуть к такому способу общения. Говорят, по размеру носа на лице можно определять размер члена, меня этот вопрос давно интересовал, и я решил, наконец, проверить, действительно ли существует такая закономерность, и так увлекся этим процессом, что и не заметил, как все бойцы мимо меня прошли, и за занавеской остался я один. А докторица тем временем завела с медсестрой интересный разговор, о том, как ее семнадцатилетняя дочь привела к себе мужика, а живут они в двухкомнатной квартире, и этот мужик сразу у докторши вызвал подозрение, она, как профессионал, уже всякого на своем веку навидалась. Она попыталась дочку отговорить, чтобы она этого мужика выгнала, или, хотя бы, чтобы не торопилась с ним в интимные отношения вступать. Она дочку для этого разговора вызвала на кухню, а дочка слушать ничего не хотела, у нее уже глаза загорелись, и вообще она как будто офигела… А пока она с дочкой так беседовала, открылась дверь дочкиной комнаты, и на пороге появился этот мужик, со спущенными штанами и стоящим членом, член у него оказался просто нечеловеческих размеров, уж она, как профессионал, это со всей ответственностью могла заявить…
Тут я не выдержал и закашлял у себя за занавеской. Мне было как-то неудобно такие откровения выслушивать, а они ведь не знали, что я за занавеской сижу. Докторица охнула и спрашивает: «Кто это?» А я откашлялся и громким голосом отрапортовал ей: «Курсант такой-то!» А потом откинул занавеску и вышел к медсестре и докторице, как и полагалось, со спущенными штанами.
  
БОРОВ
 
С какими только капитанами мне не приходилось плавать!
Вот у нас на «Павлове» был капитан, его фамилия была Скуратов, но все звали его Боров. Дело даже не в том, что он был жирный, хотя, конечно, он был именно жирный, и его форменный китель расходился у него на брюхе, а брюки сползали, и даже подтяжки ему не помогали, а главное то, что рожа у него была совершенно свиная — настоящее свиное рыло, глазки заплывшие, мутные, а еще вприбавку от него отвратительно воняло каловыми массами, потому что у него была непроходимость кишечника. Он всех баб, которые были на судне, ну конечно, в первую очередь тех, что помоложе и покрасивей, приглашал к себе. Конечно, это делал не он сам, а подосланный старпом. Обычно на судне плавают три-четыре бабы — дневальная, буфетчица, иногда — библиотекарша и докторша. Но у нас вообще-то был докторишка, а библиотекой за дополнительное вознаграждение взялся заведовать старпом, и баб получалось только две — буфетчица и дневальная. Мне кажется, и вместо них можно поставить мужиков, но, наверное, это специально придумали, чтобы ублажать капитанов в море. Чтобы у них сперма не так сильно в мозги ударяла.
У нас тогда плавала дневальной Ленка Прокофьева. Нельзя сказать, что она была красавица, но так, ничего, такая полная и молодая, двадцать четыре года. Старпом к ней подвалил и спрашивает: «Хотите сладенького?» Она сразу поняла, в чем дело, обычно баб потом приглашали ночью посетить капитанскую каюту, но ей-то этого не захотелось, уж очень Боров был отвратительный. Не каждый захочет применять оральный способ возбуждения и при этом нюхать каловые массы, хотя, конечно, находились бабы, которые из необходимости этим занимались. Поэтому Прокофьева после того раза в рейс на «Павлове» уже не пошла, ее списали. Ведь команду набирает капитан, и если он против того или иного члена, тут уже ничего не поделаешь. Так что для Прокофьевой с того раза заграница кончилась. Старпом, кстати, тоже ему был нужен особый, то есть он сам должен был заботиться о том, чтобы капитан в рейсе спал не один, а с бабой. И еще ему, то есть Борову, нужно было массировать простату, потому что у него механизм уже плохо работал. Ну естественно, он бабам платил, немного, правда, потому что он был до ужаса скупой и платил, конечно, не из своих, а из представительских. А на представительские он, вообще-то, должен был закупать хорошие сигареты и выпивку для иностранных агентов, шипшандлеров, которые приходят на борт и подписывают контракты. А он все представительские экономил, а агентов угощал сигаретами «ТУ» или «ОПАЛ» и предлагал им слипшиеся леденцы в жестяной коробочке. Ну агенты, конечно, в основном курили свои, а некоторые еще это делали так подчеркнуто-брезгливо. Ну а Борову-то на это было плевать, ему главное — сохранить валюту для себя. Из этой валюты он и платил бабам. Насчет мужиков не знаю, может, он был и не против того, чтобы ему вставили в кормовой отсек, особенно, если бы это был какой-нибудь здоровенный лось, вроде нашего «Говорящего Полена» — так мы звали старпома. Он был тупой и не догадывался обслужить начальство. Только один раз наш докторишка случайно заглянул к нему в каюту и увидел, как он пердолил в пухлую попку камбузника. Конечно, докторишка предварительно постучал, но Говорящее Полено, может, не слышал, уж очень он был поглощен этим занятием и так сопел, старался, значит. Он докторишку не заметил, и тот тихо прикрыл дверь и пошел себе дальше по своим делам. А Боров в то время очень скучал и просил найти ему специалистку, чтобы ему помассировали простату, а то, якобы, длительное воздержание вредно.
Вообще, у него всегда была постоянная баба, которая с ним плавала, это как бы его вторая жена, и все про это знали, и даже его первая жена, которая на берегу. Это все капитаны так делают, исключений практически нет, во всяком случае, я об них не знаю. А в тот раз, по-моему, та его баба в рейс пойти не смогла, придатки у нее заболели, что ли, наверное, наградил ее Боров каким-нибудь трипаком, ну а ему в целях здорового образа жизни необходимо было регулярное сношение, а Говорящее Полено помочь ему не догадался.