Город призраков

— Я не… — Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза и сжал кулаки крепко. Она увидела, чтото странное прошло по его лицу, затем он снова посмотрел на нее, и он вернулся к к тому Майклу, которого она знала. — Клер. Ох, черт, Клер, мне очень жаль. Это было странно. Я думаю, что… Я думаю, что я хожу во сне. Мне снилось, что это было три года назад, и мои родители еще были здесь. Это была их комната. Я думал, как странно, что их вещей здесь не было. — Он нервно рассмеялся и вытер лоб, будто он вспотел, хотя Клер не думала, что так было.
— Ух ты. Не особо нравится это. Это действительно было не так.
Ей все еще было страшно, по какой-то причине.
— Но… ты в порядке?
— Да, я в порядке, — сказал он, и одарил ее ослепительной улыбкой Майкла Гласса, которая сбивала девушек на повал на расстоянии. — Прости, если я напугал тебя. Боже, я давно уже не ходил во сне. Так странно.
— Ты постучал в дверь, — сказала Клер. — Ты… ты спросил, как если бы я была твоей мамой.
— Я это сделал? Прости, это супержутко. Ты гораздо меньше, чем моя мама.
— Капризный ребенок, — сказала она, неожиданно захихикав.
— Это не способ разговаривать с вампиром.
— Кровососущий капризный ребенок.
— Лучше, — сказал он. — Я не могу поверить, что я только что ворвался сюда. Мне действительно очень жаль. Больше не повторится.
— Все в порядке, ты ничего не мог поделать. — Но она все еще наблюдала за ним весь путь по коридору, пока они не спустились вниз. Иметь под боком вампира, делающего подобные странные вещи, даже если это был Майкл, вызывало у нее тяжелый озноб.
В кухне, когда они были вместе, все было в порядке. Майкл был тем же, и Ева, и Шейн перекидывались взад и вперед такими же случайными любовными колкостями, что они всегда делали. Клер обнаружила, что ничего не делать, а просто наблюдает за ними, ища что-нибудь странное. Не обычное.
— Эй, — сказала Ева, когда поставила тарелку с беконом и яйцами перед Клер на стол. — Космический призрак. Ты где-то там?
Клер моргнула и уставилась на нее. Ну, Ева никогда не пугала ее, потому что Ева была всегда… Евой. Сегодня подводка для глаз была темно-синей, и сильной, и ее рисовый порошок для макияжа и помада военно-морского флота, наверное, должны были выглядеть странно, но вместо этого, они просто выглядели мило. И нормально.
— Прости, — сказала Клер. — Все еще уставшая, наверное. Это было очень, очень тяжело.
— Выкладывай. Расскажи мне все. — Ева проходила через фазу, когда она хотела есть все палочками для еды. Клер смотрела, как она развернула упаковку одних дешевых бамбуковых палочек, скрестила их вместе несколько раз, и впилась в ее яйца. — Ты должно быть делала чтонибудь ужасное?
— Нет, если не считать сна в Мирниновской… — О, она осознала уместность окончания этой фразы, что она действительно не должны ее заканчивать, потому что Шейн и Майкл оба повернулись, чтобы посмотреть на нее, — Ээ, лаборатории. Нет, не особо.
Ева смотрела.
— Ты действительно собиралась сказать «постель».
— Нет! — Клер почувствовала, что ее щеки загорелись. — В любом случае, все, что мне нужно было сделать, это починить кое-что. И затем они дали мне поспать. Ничего особенного.
— Ничего особенного? Ты исчезла без единого слова почти на пять дней, Клер! Тебя арестовали! Даже наш постоянный преступник был впечатлен. — Она имела ввиду Шейна, конечно, который потратил большую часть своего времени в задворках Морганвилльских баров.
Он сделал паузу в нарезке лука для его яиц, чтобы шлепнуть ее. — Если бы не Майкл и Мирнин…
— Майкл, — сказала Клер, и посмотрела на него. Он попивал из его спортивной бутылки, которая содержала его утреннюю Первую отрицательную. — Я думала, ты должен был помогать остановить Шейна и удержать его от сотворения каких-либо глупостей.
— Было непросто, — сказал Майкл.
Ева кивнула.
— Он не отстал от Амелии, пока она ни рассказала ему, что произошло с тобой, и затем он удерживал Шейна от воплощения идеи, будто он ниндзя и спасет тебя.
— Эй, и тебя, тоже! — Запротестовал Шейн.
— Да, хорошо, и меня тоже, — сказала Ева. — Мирнин тоже звонил. Мне кажется, он подумал, что это как-то успокоит, если он скажет нам, что ты простояла сорок часов и не свалилась вниз.
Какая-то часть работы. О-о-о, он был одет в кроличьи тапки? Скажи мне, что он был одет в кроличьи тапки!
— Иногда, — сказала Клер, и впилась в ее завтрак. Это было вкусно, действительно вкусно.
У Евы развилось чутье на яйца и бекон, и различные утренние мелочи. — Вы, ребята, действительно, собирались спасти меня?
— Скажем так, что ребята воевали по этому поводу, и на этом закончим, — сказала Ева, и подмигнула. — Скажи мне, что это не заставляет тебя чувствовать себя любимой.
Клер чувствовала себя любимой, и это заставило ее покраснеть. Она сосредоточилась на еде, когда Майкл, Шейн, и Ева взяли свои порции и скользнули в другие кресла. В какой-то момент, Ева обозвала Шейна придурком. Шейн назвал Еву вонючкой. Нормальное утро. Майкл, однако, было молчаливым. Он отхлебнул из своей спортивной бутылки и наблюдал за ними, ничего не говоря. В нем все еще было что-то странное, как будто он находился в нескольких футах за пределами своего тела, наблюдая. У Клер снова появилось это чувство, вроде шестого чувства. Что-то не так. Но он, казался, в норме, когда они бросали жребий на мытье посуды, и в норме, когда он проиграл в этой жеребьевке. На самом деле, он посвистывал, когда протирал тарелки, подкидывал их в воздух, и ловил их с невероятным вампирским мастерством.
Позерство.
— Стоп, стоп, торопыга, куда ты идешь? — Спросил Шейн, когда Клер направилась к двери.
— Ты только что пришла!
— Мне надо поговорить с Мирнином, — сказала она.
— Нет, прямо сейчас не надо. Тебя надо вернуться в постель.
— Спасибо, папочка. — Эти слова заставили ее почувствовать ужасный приступ вины, потому что она даже не позвонила маме и папе, или не сходила повидаться с ними. — Ах, о…
— Да, я знаю, ты должна повидаться с предками. Хорошо, но я пойду с тобой.
— Шейн, ты знаешь, во что это собирается превратиться.
Он вздохнул.
— Я, правда, знаю, — сказал он. — Но я не позволю тебе сегодня бегать по Морганвиллю в одиночку.
Она остановилась и повернулась к нему. Они были одни в гостиной, и она взяла его руки.
— Ты знаешь о парне из братства? Кайл?
Лицо Шейна стало совершенно неподвижным, но его глаза горели.
— Да, я знаю. Они посадили его в клетку на Площади Основателя. Ходят разговоры, что даже мы, простые смертные, не получим билеты на барбекю. Люди озлоблены. Всё может стать плохо, Клер. Я не думаю, что Амелия понимает, насколько плохо.
— Ты думаешь, что кто-то может попытаться освободить его?
— Я уверен, что кто-то попытается. Черт, я бы сделал это сам, если бы я больше не беспокоился о тебе.
— Шейн, я слышала, что произошло. Он и его приятели из братства напали на вампира, и потом он убил своего Защитника, когда он последовал за ними.
— Да, ну, я тоже готов убить любого из них, если он приблизится к моему лицу со своими клыками.
— Но ты не позволил бы своим друзьям надрать какому-то незнакомцу задницу и ограбить его, я знаю, что ты бы не позволил. И Кайл был лидером братства. Правда в том, я не думаю, что для него имело бы значение, кто пострадает или погибнет. И я не уверена, что с его Защитником, это не было хладнокровным убийством.
— Если ты не уверена, что было, тогда он не должен быть в клетке, — сказал Шейн. — Она зашла слишком далеко.
Люди в этом городе теперь имеют вкус свободы, и теперь они не собираются сдаться так легко.
— Вампиры также не собирается мириться с брошенным вызовом. Люди пострадают, если обе стороны продолжат упорствовать.
Шейн медленно кивнул. Выражение его лица не изменилось.
— Наших людей ранят здесь каждый день.
Клер поняла, что продолжать разговор с ним на эту тему бессмысленно — Шейн соглашался со многими вещами, но он никогда, никогда не поверит в то, что те вещи, что вампиры делали для наказания людей, были правильными. И она не могла винить его. Она помнила, насколько плохо она себя чувствовала, в каком ужасе она была, когда Шейн сам был в той клетке, ожидая смерти.