Холостяк

— Это не совсем то, что мне они рассказывали, — сказала мадам Бофорт. Похоже, что мсье Пенне, как многие мужчины, имел связь на стороне, связь, которую он, кстати, не скрывал от своей жены. Мадам Пенне очень добра, и, когда узнала об этом, она просто попросила мужа уехать из колонии, на что тот и согласился. Она равным образом прекрасно поняла, что муж ее хотел получить известий от этой женщины, с момента, как тот перестал что-либо скрывать от нее. Таким образом, получается, опять же из того, что мне рассказали, что вы, узнав о тайне мсье Пенне, захотели воспользоваться этим, чтобы покорить Клотильду, за которой, к тому же, — и все это заметили — вы ухаживаете, я уже не знаю как давно.
— Это все гнусные сплетни, — вне себя воскликнул Гиттар. — Я никогда не ухаживал за Клотильдой. Это слух, который она распустила, чтобы выставить меня в смешном свете. Как вы полагаете, разве мог бы я любить кого-то другого, если бы был влюблен в нее? Мое сердце свободно.
Именно в этот момент молодая женщина, чью красоту превозносила мадам Бофорт, вошла в салон.
— Как вы поживаете, мадам? — сходу сказала она, с решительностью направляясь к хозяйке.
Она удивительно приветливо улыбалась, и Гиттару показалось, что она была счастлива от того, что у нее, в этом чужом городе, была подруга.
— Представлю вас, — сказала мадам Бофорт, — мсье Гиттар.
Затем, оборачиваясь к последнему, она продолжила:
— Мадам Тьербах.
— Но я много слышал о вас, — с радостью сказал Гиттар. — Ваш муж очень хорошо знает одного из моих больших друзей, мадам Альбермарль. Вы, несомненно, с ней также знакомы.
— Не имела удовольствия, но мне кажется, я действительно слышала имя Альбермарль. Оно мне знакомо.
— Удивительное совпадение, — сказала мадам Бофорт.
Бригитта Тьербах была женой немецкого врача. Тот направил ее в Ниццу из-за ее здоровья, и единственная рекомендация, которую он мог ей дать, была к мадам Бофорт.
Молодая женщина уже неделю жила в неком санатории, которых так много на Юге. После того, как мадам Бофорт представила ее Гиттару, та выказала некоторую робость. Он был оглушен ее красотой, но не осмеливался показать этого, боясь, как бы не показалось странным, что он влюблялся в каждую женщину. Между тем, поскольку мадам Бофорт, казалось, забыла о репутации нашего героя, он подумал, что совершенно напрасно мучился угрызениями совести. И, впервые, он улыбнулся молодой женщине. Но та отвернула голову и чуть ли не сразу спросила хозяйку о Морэне.
— Он должен сейчас подойти, я надеюсь, вы будете довольны, — ответила та.
Радость, что отобразилась на лице Бригитты, причинила боль Гиттару. Его охватила глухая ненависть. Этот Морэн, который и раньше ему казался фатом и к которому он теперь ревновал, будет ли он всегда стоять на его пути?
В действительности, Морэн не представлял собой особенной опасности, что, несомненно, и объясняло содействие мадам Бофорт его ухаживаниям за Бригиттой.
Это был человек сорока лет, любивший общаться с женщинами и неспособный иметь каких-либо достойных порицания намерений. Он любил услужить. Мысль снискать какую-либо выгоду из своей любезности ему даже не приходила в голову. Последний раз, когда он видел эту молодую женщину, он рассказал ей множество историй о Франции, так, что та была глубоко развлечена его обществом. Таким же представлялся этот человек мадам Бофорт. Но наш герой видел его совсем в другом свете. Он разгадал в нем своего соперника, и он, безусловно, не ошибался, поскольку этот человек его не переносил. Изобличенный, он, в ответ, конечно его ненавидел.
С тех пор, как мсье Морэн был в обществе молодой женщины, Гиттар чувствовал, как росла его враждебность по отношению к нему. Не одна только ревность была ей причиной, но сам факт, что какой-то неприглядный мужчина мог надеяться на то же счастье, что и он. Кроме того, было необъяснимо, почему Бригитта могла говорить с Морэном так, как она это делала. Точно так, как он жалел Клотильду, ему хотелось остеречь эту молодую женщину против искушения. В этот момент мадам Бофорт сказала:
— Мсье Гиттар, которого я вам представила — друг мсье и мадам Пенне, которых, вы, должно быть, помните, встретили у меня прошлый раз. Не так ли, милый друг?
Молодая женщина улыбнулась, сказав: "Неужели?", словно эта дружба была милостью, прибавлявшей интерес нашему герою. Но он оставался каменным, внешне, поскольку про себя, при невозмутимой наружности, он только что отметил в этом "не так ли, милый друг" ироническую нотку. Но, будучи очень ранимым, или, по крайней мере, полагая таким быть, Гиттар держал за принцип пропускать все свои мимолетные впечатления, относиться к ним с той же брезгливостью, как ко всем несуразным мыслям, которые приходили ему в голову, и принимать вид суровый, безучастный, честный и непорочный, что получалось не совсем естественно, потому что как ни старался он скрыть задетого самолюбия, на лице его все равно что-то оставалось.
— Мы говорили о вас, — продолжила мадам Бофорт, прежде чем обратиться к мадам Тьербах. — А вы, Бригитта, вы не подозревали, что встретите мсье? Кстати о Пенне, я забыла вам сказать, милый друг, они поделились со мной важной новостью. Они приглашены на торжество, которое состоится на следующей неделе. Вы, конечно же, не получили приглашения, — и я тоже. Нужно, — не правда ли? — официально принадлежать высшему свету иностранцев, как эти славные Бордле.
— Действительно, я ничего не получал, — ответил Гиттар.
— Не торопите события!.. Дирекция нашего "Гранд Отель" помнит обо всех, даже о вас. Бригитта, мсье Морэн уже приглашен.
Гиттар был бледен. У него было ощущение, что мадам Бофорт он представлялся незначительной фигурой, и ее недомолвки не сбивали его с толку. Это принижало его в глазах Бригитты, на которую он хотел бы произвести впечатление, как и Морэн. Поскольку он был из тех людей, которые гордятся теми преимуществами, которые никого не волнуют. И в самом деле, какая этой молодой женщине разница с того, был Гиттар приглашен или не был?
В этот момент мсье Морэн в свою очередь проник в салон. С протянутой рукой, он подошел к мадам Бофорт и, в момент, когда та подала ему свою руку, вместо того, чтобы ее пожать, вкрадчиво погладил.
— Как поживаете, дружочек? А ваша очаровательная лодыжка?
Затем, поворачиваясь к Бригитте:
— Ну что, мадам, вы привыкаете к нашим краям? Вы посетили, как я вам посоветовал, Океанографический музей? Не правда ли, это чудо? Расставшись с вами, я жалел, что не повел вас сам. Я лично знаком с князем, который был рад бы собственноручно показать нам все эти чудовищные красоты, которые он привез из своих путешествий.
Затем, заметив Гиттара:
— Мсье, конечно же, согласен со мной?
Гиттар в знак согласия кивнул головой, но размышлял о словах, произнесенных Морэном: "Я жалел, что не назначил вам встречи" и думал: "Это приманка. Он не хочет пугать мадам Тьербах тем, что сразу пойдет ее провожать. Он слишком хитрый. Благодаря этому, у него сейчас появится возможность больше не жалеть о своей забывчивости". И с глубокой радостью отметил он, что молодая женщина не придавала никакого значения его сожалению. Между тем, чтобы не выглядеть ревнивым или раздосадованным, Гиттар включился в беседу:
— Но мадам, несомненно, пробудет в наших краях достаточно долго, чтобы иметь возможность сходить туда снова.
— Я там еще не была.
Тогда, перебивая всех, Морэн подхватил:
— Отлично! Чтобы эта нерадивость послужила вам на пользу, мы завтра же вместе туда пойдем.
Оба мужчины, которые так долго ухаживали за мадам Бофорт, больше не вспоминали о ней. Ее, к тому же, это, казалось, нисколько не смущало. Затмение, которому ее невольно подвергла мадам Тьербах, оставляло ее безразличной. Напротив, она видела в этом подтверждение своей власти, поскольку прекрасно знала, что достаточно было одного ее слова, чтобы все прекратилось. Между тем, это безразличие, которое она выражала к этим двум мужчинам, было настоящим лишь по отношению к Морэну. В том, что касалось его, ее позиция была ясна. Она представила его молодой женщине, поощряя его ухаживания за ней, убеждая его, что Бригитта была тем, что ему было нужно. Она забавлялась построением всей этой истории, чтобы развлечься, и она все еще чувствовала себя полновластной. Но в том, что касалось Гиттара, было по-другому. Начать с того, что ей показалось странным его молчание на протяжении многих дней. С другой стороны, рассказы Пенне раскрыли ей глаза, и хотя она не имела к нему ни малейшей склонности, она находила оригинальным с его стороны ухаживать за ней в то же время, когда он пытался соблазнить мадам Пенне. Уже все это вызывало в ней плохое расположение к нему. Но что переполнило чашу, так это то, что ему, без малейшего поощрения с ее стороны, тогда как она дала понять, что Бригитте нравилось общество Морэна, хватило спеси, после того посмешища, на которое он себя выставил, начать снова, полагая, что никто не замечал его маневра. В то время, как она так думала, Гиттар, ни о чем не подозревая, продолжал соперничать с этим Морэном, которого ненавидел столь заметно, что всех этим смущал. Поскольку тот с излишним пылом обращался к мадам Тьербах, мадам Бофорт сказала ему: