Дипломированный чародей или приключения Гарольда Ши

Исследователь чужих миров скользнул взглядом по лицам собравшихся и остановился на стройном юноше. Тот кивнул ему и, обогнув стол, подошел ближе.
— Не возражаешь, если я присяду? — застенчиво улыбнулся он. — Ведь еще Хавамал говорил:
 
 
Горе сердце снедает, Коли добрым друзьям
 
Не поведаешь мысли свои.
 
 
Эти строки он произнес нараспев, своеобразно выделяя аллитерацию, что придавало старинному нерифмованному стиху удивительное обаяние.
— Наступает Время… У меня есть еще минута, чтобы поболтать с простым человеческим существом. Знаешь, мне страшно, и я этого не стыжусь. Кстати, меня зовут Тьяльви.
— А меня — Харальд, — ответил Ши, произнеся свое имя на манер Сверра.
— Тебя ведь Странник сюда привел? Ты, случайно, не из заморских ворлоков?
Ши уже второй раз слышал это странное слово.
— Да я и понятия не имею, что такое «ворлок», честное слово! — воскликнул он. — И Странника вашего знать не знаю. Я просто заблудился, а он показал мне дорогу сюда. Кто бы мне объяснил в конце концов, куда это я попал?
Тьяльви расхохотался и основательно отхлебнул медовухи.
— Не понимаю, чего тут смешного? — буркнул Ши.
— Не обижайся, друг Харальд! Но знаешь, когда человек говорит, что заблудился на Распутье Мира… Ха-ха-ха! В жизни ничего смешней не слышал!
— Где-где? На каком, говоришь, распутье?
— На Распутье Мира, конечно! Ты что, с луны свалился? Очнись! Да еще и времечко не лучшее выбрал — Они же все в сборе… Вон сидят. — Тьяльви мотнул головой в сторону четырех бородачей. — Знаешь, на твоем месте я бы помалкивал. Пусть никто не знает, что ты не наделен силой. Хавамал знаешь как говорил?
 
 
Мудрецу молчаливому ль Лиха страшиться,
 
Когда гостем вступает он в дом?
 
 
Боюсь, плохо тебе придется, когда начнется заваруха: тебя же ни один из Них не взял под крыло… Но, впрочем, покуда они воображают, что ты ворлок, все в порядке. Дядюшка Лис, — указал он на одного из бородачей, маленького человечка с острыми чертами лица, — Дядюшка Лис тогда тебе поможет. Слушай, а может, ты герой? Героя я мог бы устроить на службу рыжебородому, когда настанет Время.
— Какое время? О чем ты? Я ничего не…
Но тут появилась Од в компании с другой девушкой, неся нагруженные едой деревянные блюда.
— Привет, сестрицы мои! — жизнерадостно завопил Тьяльви, пытаясь ухватить с блюда ломоть потолще. Вторая девушка — Ши ее до этого не видел — отвесила юноше легкого пинка и поставила еду перед тем, кто явился последним.
На блюде лежали куски мяса и большая хлебная лепешка, похожая на стеганое одеяло. Ни ножей, ни вилок, ни овощного гарнира здесь явно не предусматривалось. «Да, до столового серебра они еще не доросли», — вздохнул про себя Ши, отломил кусок хлеба и вгрызся в него. На вкус тот оказался куда лучше, чем с виду, и он решился попробовать мясо — что-то вроде вареной свинины, довольно неплохо приготовленной и богато приправленной. Разохотившийся Ши нацелился уже на следующий кусок, когда заметил, что воительница Од все еще стоит рядом.
Увидев, что гость уставился на нее, девушка вежливо шаркнула ножкой и затараторила:
— Господин мой, и яства эти, и все, что есть в доме, — все к услугам твоим, желания твои — закон для нас! Не угодно ли тебе еще чего-нибудь?
Ши следовало понять, что слова эти всего лишь дань вежливости и ему полагалось бы в свою очередь похвалить хозяйскую стряпню, но крепкая медовуха, выпитая на голодный желудок, сделала свое черное дело. В нем неожиданно проснулись амбиции здорового американского едока.
— Гм… Не будет ли особым нахальством с моей стороны попросить у вас немножко овощей?
Всеобщее молчание продолжалось несколько секунд. Од с Тьяльви, разинув рты, воззрились на Ши. Затем они внезапно разразились хохотом, причем девушке пришлось прислониться даже к стене, а молодой человек, упав грудью на стол, катался по нему в полном изнеможении. Ши смущенно моргал глазами, зардевшись и бессмысленно вертя в руке недоеденный кусок мяса. Он даже не заметил, как грозно нахмурились те четверо, что сидели с другой стороны стола. Рыжеволосый гигант слегка повернул голову в их сторону и буркнул:
— Та-ак! Человечьи отпрыски уж позволяют себе смеяться в присутствии асов! Тьяльви, мальчик мой, а ну-ка поведай нам, что наполнило твое сердце таким весельем?
Несмотря на грозный тон рыжебородого, Тьяльви даже не попытался сдержать хохот и между взрывами смеха смог только выдохнуть:
— Этот… этот ворлок Харальд решил скушать… репку!
И тут же смех его потонул в громоподобном хохоте великана, который откинулся на спинку стула и ухватился за бока.
— Хо-хо-хо-хо! Харальд-Репка! Ха-ха-ха!
Его подобное урагану веселье постепенно заразило всех его троих соседей, даже затянутого в голубой плащ угрюмого Странника. Когда они немного успокоились, Ши повернулся к Тьяльви.
— А что я такого сказал? — пробормотал он. — В конце концов…
— Послушай! Во-первых, ты заработал себе прозвище — Харальд-Репка, отныне и навсегда. А во-вторых, боюсь, под знамена рыжебородого тебе уже не стать. Вряд ли ему нужен герой, поедающий репу вместо мяса. Между прочим, мы в Асгарде откармливаем репой свиней.
— Но позволь…
— Лучшего ты ничего не придумал? Теперь молись на Дядюшку Лиса — он твой единственный шанс — и благодари меня, ведь это я ему сказал, что ты ворлок. Да и хорошую шутку он тоже любит, из всей компании у него единственного с чувством юмора все в порядке. Но репа… Есть репу! В жизни не слыхал ничего забавнее с тех пор, как великанша сваталась к Метателю Молота!
Совершенно сбитый с толку и понемногу начинающий злиться, Ши повернулся к четырем бородачам за объяснениями, но не успел он облечь свои мысли в слова, как в дверь громко забарабанили. Сверр отпер засов и впустил высокого светловолосого человека с бледным безбородым лицом, исполненным гордости и достоинства. За спиной пришельца висел громадный золотой рог.
— Ну вот, еще один из Них, — прошептал Тьяльви. — Это сам Хеймдалль. Неужто все двенадцать заявятся сегодня сюда?
— Черт возьми, что значит «Они»?
— Ш-ш!
* * *
Бородачи приветливо кивнули вошедшему. Тот изящно присел на скамью рядом со Странником и тут же принялся ему что-то рассказывать. Старик слушал весьма внимательно, то и дело кивая в знак одобрения. Ши сумел уловить всего несколько последних слов.
— …огненных лошадей. Да что об этом толковать, тут же Вестник Неудач сидит, — презрительно кивнул гость в сторону Дядюшки Лиса.
Тот покосился на беседующих и проговорил, слегка повысив голос и обращаясь почему-то к рыжебородому, словно в продолжение начатого разговора:
— Да, вот ведь как бывает: приходит какой-нибудь лжец и врет да врет и думает, что его и уличить некому…
— А еще бывает, — сказал Хеймдалль, глядя Дядюшке Лису прямо в глаза, — сядет среди друзей твоих какой-нибудь Спутник Беды, а потом возьмет и передаст врагам их беседы…
Дядюшка Лис и глазом не моргнул, но поспешил сообщить все тому же рыжебородому:
— Или еще: бывают люди такие, что сами гроша ломаного не стоят, а туда же — поносят достойных мужей на чем свет стоит…
Тут Хеймдалль взвился и грохнул кулаком по столу:
— Лжец! Ты — лжец и вор!
От ярости он даже оскалился, и Ши с удивлением заметил, что зубы у него золотые.
— Тише, тише, — благодушно пророкотал рыжебородый, — асы, умерьте свой гнев, на вас же взирают смертные!
— Ладно, пусть только, — огрызнулся Дядюшка Лис, — поумерится поток брани, струящийся из глотки…
— При чем тут брань? — быстро откликнулся Хеймдалль. — Я истину глаголю, и не брань то, а факт.
— Истина? Факты?! Да чтоб из болтливого рта этого исходила истина — в жизни не поверю! Слыхали мы твои факты: сказку о том, что у тебя, мол, девять матерей, или треп о твоем дурацком роге — он-де так затрубить может, что и мертвый услышит. Да в нем давно мыши гнезда свили! Он сам пищит по-мышиному!