Чечня Червленая
Татаринцев: - Что это? Мужики, что это, а?
Сидельников: - Может, гуманитарка?
Киселев: - Гуманитарку везут туда, а не оттуда. Это знаешь что? Это трупы. Говорят, наши сегодня штурмовали какое-то село.
Татаринцев: - Майор же говорил, что там сейчас перемирие. Ведь перемирие же! А?
Сидельников: - Пидарас он, твой майор.
Киселев: - Вот и наелись булочек в Беслане.
Полог одной из палаток в госпитале откидывается, из неё на носилках выносят обнаженное тело пацана без ноги. От подбородка до лобка у него идет грубый патологоанатомический шов. Рука убитого спадает с носилок и болтается в такт шагам несущих его солдат. Вслед за телом из палатки выходят два солдата в резиновых фартуках, до самого верха забрызганных кровью. На руках - резиновые перчатки. Один держит большой хлебный нож. Солдаты закуривают, провожая взглядом убитого.
Убитого заносят в другую палатку, рядом с которой на столах стоят цинковые гробы.
Сидельников: - Есть курить?
Молча курят.
За кадром: Мы не первые на этом поле. Здесь были десятки тысяч таких, ждавших своей судьбы, и степь впитала наш страх, словно пот. Страх висит над нами, словно туман, он выходит из отравленной земли и заполняет наши тела, ворочается скользким червяком где-то под желудком, и от него становится холодно. После войны это поле надо будет чистить, от страха, как от радиации.
Татаринцев поднимается, начинает одеваться:
- Пойду за водой схожу. Давайте фляжки.
Он уходит.
Сидельников: - Кисель, ты обещал дать мне аккорды Агузаровой, помнишь?
Киселев: - Записывай.
Сидельников: - Сейчас.
Он достает ручку и самодельный блокнот, вырезанный из толстой тетради.
Киселев: - Город плывет в море ночных огней... Здесь Аm... Город живет счастьем своих людей... Dm, E, Am. Старый отель двери свои открой. Старый отель в полночь меня укрой...
На взлетную полосу выезжает крытый брезентом "Урал", из него выпрыгивают два солдата и начинают загружать трупы в кузов.
За кадром поет Агузарова.
Татаринцев возвращается. Он молча становится около Сидельникова, смотрит на него сверху вниз.
Сидельников: - Чего стоишь-то? Давай воду, пить охота.
Татаринцев протягивает ему фляжку. Сидельников пьет.
Татаринцев: - Тебя забирают.
Сидельников: - Откуда ты знаешь?
Татаринцев: - Майор сказал. Сказал, чтобы ты собирался. Тебя отправляют.
Сидельников: - А вы?
Татринцев: - Тебя одного.
Сидельников с Киселем встают, некоторое время все втроем молча смотрят друг на друга.
Сидельников: - Ну ладно, Кисель. Пока.
Кисель смотрит на протянутую руку.
Киселев: - Я пойду с тобой. Я пойду с тобой и попрошу майора, чтобы он меня тоже отправил. Мы должны быть вместе. Куда ты, туда и я.
Сидельников: - Не надо, Кисель. Ты же не хотел лететь. Может, правда будешь печь булочки в Беслане.
Киселев, собирая свои вещи: - Нет. Нет. Ты что, так ничего и не понял? Здесь никто никогда не остается. Это транзитное поле - либо туда, либо оттуда, нас привезли сегодня, чтобы всех отправить в Чечню, нас всех родили, вырастили и воспитали только затем, чтобы всех сегодня отправить в Чечню. Я пойду с тобой.
Татаринцев: - Я тоже. Я тоже пойду с вами к майору.
Втроем они стоят около майора, который сидит на земле и раскладывает личные дела солдат на три стопки. Первая - очень большая, вторая намного меньше, в третьей же всего несколько штук.
Сидельников: - Товарищ майор... Товарищ майор, разрешите обратиться. Нас трое.
Майор: - Что?
Сидельников: - Товарищ майор, мы с самого начала вместе, с самой учебки. Мы хотим продолжить службу в одной части. Товарищ майор, я вас прошу отправить меня в Чечню, а вместо меня оставить здесь Киселева. Я оставаться не хочу.
Майор: - Солдат! Вы что, не поняли? Вы остаетесь здесь, товарищ рядовой, в том составе, который я назначил! Свободны!
Сидельников, Киселев и Татаринцев стоят втроем.
Сидельников: - Пока, Кисель.
Киселев: - Пока. Хорошо, что я успел дать тебе аккорды. Хоть что-то останется тебе на память.
Татаринцев свинчивает с груди значок классности - синего цвета щит с дубовым венком и цифрой три посередине - и протягивает Сидельникову:
- На, возьми. Пускай будет у тебя.
Сидельников взамен отдает свой значок.
Сидельников: - Жалко, что все так получилось.
- Да, - говорит Вовка.
- Да, - говорит Кисель.
Снова пролетает вертушка. Солдаты задирают головы и смотрят, как машина садится на взлетку. Раздается команда: "Третья рота, приготовиться к погрузке!" Киселев с Татаринцевым поворачиваются и бегут к вертолету, у которого уже строятся солдаты. Сидельников смотрит им вслед.
Вторая серия
Пятеро солдат стоят в каптерке - Сидельников, Тренчик, маленький еврей Витька Зеликман, Якунин и Рыжий. Перед ними на столе сидит старший прапорщик. У него хороший камуфляж, большая "натовская" кепка. Он стегает себя по ноге железным прутом. На столе - бутылка водки, тушенка, хлеб.
Прапорщик: - Значит так. Поздравляю вас, сука, с прибытием в четыреста двадцать девятый орденов Богдана Хмельницкого, Кутузова и еще какого-то Сутулого мотострелковый полк. Или, попросту говоря - "Моздок-7", сука. Я старшина роты связи, старший прапорщик Савин. Служить теперь будете под моим непосредственным началом. Ну и под началом майора Минаева, конечно.
Он кивает на кучу тряпья, на которой, укрытый бушлатами, спит пьяный майор. Наливает водки, выпивает, закуривает.
- У нас в роте есть еще человек пятнадцать, десятеро из них выполняют правительственное задание по восстановлению конституционного порядка на территории Чеченской республики Ичкерия, сука. Мы с майором только что оттуда. Даст Бог, и вы туда доберетесь. Пятеро где-то здесь шарятся, но я их давно уже не видел, сбежали, наверное, сука. Полк этот, прямо скажем, не самый передовой, а уж рота вам досталась не приведи Господь, сука, вот, видите, с чем майор тут ночует, - он стучит металлическим прутом по столу, чуть не разбив при этом бутылку, - так что если будут возникать проблемы с нашими соседями по казарме - ротой разведки - сразу говорите мне, я тут всех отхреначу. Ну, вы наверное уже сами все поняли. Самим тоже не бздеть, сдачи давать, понятно?