Джейн и Эмма

— Ты загадала желание?
Добрая улыбка Рейчел уже сама по себе была ответом.
— Лучшее в мире. Для друга.
— Я тоже.
— Думаю, мое желание уже начало исполняться, — сказала Рейчел, покосившись на Шарлотту, которая в этот момент милостиво позволила лорду Осберту вытереть ее мокрые пальчики своим носовым платком. — Думаю, хвала небесам, звезда Мэтта уже клонится к закату.
— Ее закату здорово способствует годовой доход в тридцать тысяч.
— Кажется, ты злорадствуешь, Джейн.
— Вовсе нет. Я просто реально смотрю на жизнь.
Джейн думала, что как бы мисс Селси ни была заворожена чарами Мэтта Диксона, она должна понимать, что не может окончательно привязать его к себе, пока он безотлучно сидит у постели больного брата. Если она поверила в абсурдные слухи о драгоценностях или просто хотела быть победителем в матримониальном состязании, скорость являлась более важным фактором, чем удовлетворение от того, что увела жениха у подруги, и лорд Осберт являлся более надежным кандидатом.
На обратном пути Фрэнк Черчилль снова оказался рядом с Джейн.
Она обрадовалась: во-первых, его присутствие держало на расстоянии мистера Джиллендера, во-вторых, у нее было время подумать над его словами.
— Мистер Черчилль, я много думала о том, что вы сказали.
— О драгоценностях? — спросил он.
— Да. И хотя я почти убеждена, что в этой истории нет ни слова правды и слух пустил какой-то изнывающий от безделья интриган, все же я думаю, будет лучше не сообщать об этом моей доброй подруге. — Он кивнул и посмотрел на Джейн с пониманием. — Она только смутится и расстроится. Получилось так, что она и без того не испытывает уверенности в себе, а если вдруг узнает, что на нее заключаются пари… Мне даже думать не хочется, что с ней будет. И зачем все это? Даже если бы эта история была правдой, Рейчел все равно не проявила бы заинтересованности к такому наследству. Я часто слышала от нее, что ее нисколько не привлекают украшения и одежда ее бабушки. Пусть уж лучше она живет спокойно.
— Я рад, что вы так решили, — сказал Фрэнк Черчилль, — и согласен с вами. Вы хороший друг, мисс Фэрфакс.
— Надеюсь, я стараюсь им быть, — сказала Джейн, вспомнив о желании, загаданном у колодца. — Но я думаю, что об этом следует рассказать полковнику Кэмпбеллу. Пожалуй, я так и сделаю. Он должен знать. И он скажет, какие шаги можно предпринять.
— А вы уверены, что это никак не скажется на мисс Кэмпбелл? Вдруг он решит, что в этом есть ее вина, и будет ругать ее? Мне кажется, он не слишком ясно мыслит, когда речь заходит о его дочери.
— Нет, — согласилась Джейн, проникнувшись еще более теплыми чувствами к Фрэнку за его наблюдательность и деликатность. — Но он временами прислушивается ко мне. Надеюсь, я сумею заставить его внять голосу рассудка.
Джейн не успела попросить полковника о встрече — в тот вечер он сам послал за ней; она обнаружила его сидящим в маленькой комнатке, которую он освободил и сделал своим кабинетом.
— Мисс Фэрфакс, Джейн, я должен кое-что сказать тебе… — Полковник выглядел одновременно раздраженным и позабавленным. — Я надеюсь, что мои слова не смутят тебя, дитя мое, и не расстроят.
— То, что вы хотите сказать, имеет отношение к мистеру Джиллендеру, сэр?
Он кивнул.
— Я подумала, — ответила Джейн, — что дала ему достаточно решительный отпор и он не станет беспокоить вас. Но вероятно, он не слишком разумный молодой человек. Мне очень жаль. Приношу свои извинения, сэр.
— Он больше тебя не потревожит, детка. Но мне очень жаль, что все так сложилось, Джейн. — Она видела, что полковник действительно расстроен. — Причина того, что к тебе пристал этот индивид, в первую очередь заключается в том, что по городу прошел слух о том, что я намерен выделить тебе приданое такое же, как Рейчел. Якобы у меня есть еще двенадцать тысяч фунтов, которые я дам тебе в случае замужества. Поверь, детка, я бы всем сердцем хотел, чтобы так оно и было. Но никто не сожалеет больше, чем я сам, о том, что таких денег у меня нет. И тебе это известно. Но когда об этом услышал мистер Джиллендер… Ох, это было просто смешно. Он понял, что поставил себя в глупейшее положение, и, вероятно, уже покинул Уэймут, чтобы ненароком не столкнуться с тобой или с друзьями, перед которыми уже похвастался своей победой.
— Понимаю, — сказала Джейн. Она не могла не чувствовать себя уязвленной и униженной, хотя и сама предполагала, что за навязчивым вниманием мистера Джиллендера кроется нечто подобное.
— Не позволяй этой чепухе беспокоить тебя, дорогая, — приветливо сказал полковник. — Не сомневаюсь, что у тебя будут другие поклонники, более достойные, и если тебе сделает предложение тот, кто оценит тебя по достоинству, надеюсь, у тебя хватит здравомыслия принять его.
— Конечно, сэр. Я хотела сказать, если я полюблю его. — Полковник нахмурился, а Джейн продолжила: — И если Рейчел тоже счастливо устроит свою жизнь. Я не стану обузой для вас. Я уже предлагала поискать место…
— Нет, нет и еще раз нет, пока еще не время, — быстро ответил полковник. — Пусть Рейчел сначала найдет жениха… когда это еще будет…
— Но, сэр, вы должны знать кое-что еще. — И она рассказала ему слух о богатом наследстве миссис Фицрой.
Как она и предполагала, полковник был возмущен и расстроен.
— Это так похоже на мою тещу — пустить такой слух, и главное, в нем ни слова правды! — сказал он. — Интересно, слух о приданом тоже исходит от нее?
— К счастью, сама Рейчел ничего не знает; и, я думаю, лучше ей и дальше оставаться в неведении; это разрушит ее уверенность, которую она только начала приобретать, — сказала Джейн, используя всю свою силу убеждения. Она видела, что первым побуждением полковника было призвать всех женщин к себе и устроить им грандиозный разнос.
— Очень хорошо, нет, то есть ничего хорошего в этом нет, я хотел сказать, что ты права, — мрачно сообщил он. — Возможно, нам следует покинуть Уэймут…
— О, сэр, но здесь Рейчел так хорошо, и потом мы вряд ли можем покинуть миссис Диксон именно сейчас, когда бедному мистеру Сэму так плохо.
— Ах, эта коварная Шарлотта, — пробормотал полковник, — все неприятности от нее. И я слышал от капитана Кертиса историю о том, что Шарлотта и ее брат якобы замешаны в контрабанде французских кружев.
А почему бы и нет, подумала Джейн. В этом нет ничего невероятного. Но если Шарлотте удастся поймать в свои сети лорда Осберта, возможно, у нее больше не будет необходимости в контрабандных кружевах?
Полковник Кэмпбелл продолжал высказывать недовольство:
— А что это за планы, о которых я слышал от Роберта? Об аренде судна и прогулке по морю в Лайм? Мне это не нравится.
С этим Джейн не могла не согласиться. Она заверила полковника, что ни она, ни Рейчел не заинтересовались этой поездкой и вовсе не собираются в ней участвовать. Полковник, не столкнувшись с сопротивлением, похоже, слегка растерялся и неожиданно решил, что, возможно, ничего плохого в этом нет, конечно, если с молодыми людьми на борту будут умудренные опытом старшие.
— Миссис Консетт сильно страдает от морской болезни, а миссис Диксон, естественно, не оставит больного сына. Миссис Селси и слышать не хочет о морских прогулках, так что только если вы или миссис Кэмпбелл…
— Посмотрим… посмотрим…
В течение следующей недели никакие развлекательные мероприятия друзьями Диксонов даже не рассматривались; Сэм находился в тяжелом состоянии, и никто из тех, кому он был дорог, не желал принимать участия в подобных затеях. Но наконец появилось сообщение о том, что он в безопасности, и если некоторые симптомы, оставшиеся после прекращения лихорадки, вселяли в доктора глубокие опасения относительно исхода, он не считал необходимым немедленно сообщить о них матери и брату.
— Он может сидеть; он съел немного жидкой овсяной каши, — со слезами на глазах рассказывала миссис Диксон Рейчел. — Я счастливейшая женщина в Дорсете! Конечно, Мэтт должен отправиться с вами на морскую прогулку — она, безусловно, пойдет ему на пользу. Он был такой чудесной, такой терпеливой сиделкой для брата. Ни одна женщина не могла проявить больше любви и терпения. Он заслуживает небольшого отдыха и веселой компании. Кто, если не он? Но, Рейчел, моя дорогая девочка, я хочу попросить тебя об одолжении. — Рейчел, Джейн и миссис Кэмпбелл приехали на Тринити-роуд, и миссис Диксон ненадолго покинула комнату больного, чтобы принять их. — Сэм все время думал о тебе, постоянно говорил о тебе во время болезни. Твое имя постоянно было у него на устах. Не согласишься ли ты сделать ему — и мне — величайшее одолжение и подняться к нему на несколько минут? Он будет очень этому рад. Доктор сказал, что опасности заражения нет никакой.