Трусы на люстру – деньги в дом! Энциклопедия абсурдных магических рецептов

Гайавата, Курск
 
Второй подвиг Гайаваты
Среди скал, в плену туманов,
Мхов, лишайников и сосен,
Легендарный Гайавата
Мрачно бродит меж утесов,
Изнывая от похмелья,
Матерясь да чертыхаясь,
И счищая с мокасинов
То, что пингвин здесь напрятал.
Вновь тотальная непруха,
Вновь утраты и потери,
Рыбья кость в индейском горле,
Геморрой в геройской жопе.
Вдруг, о чудо, из тумана,
Потрясая томагавком,
Весь в блатной татуировке,
Вышел некто краснокожий.
В бубенцах и прочих феньках,
На башке сплошные перья,
Майка с ликом Че Гевары,
С боку барабан «Амати»
Да сопелка «Страдивари».
И, конечно, хит сезона —
Гульфик, скроенный из меха
Мексиканского тушкана.
А в тяжелом ожерелье
Меж когтями Винни-Пуха
И клыками Чебурашки —
Две медали «За отвагу».
Он, назвавшись Дон Хуаном —
Сулейман-Берта-Маршей —
Бен-Сантаной Кастанедой,
Заявил, что недоволен
Он камрадом Гайаватой.
Шандарахнул томагавком
По закрытой Сахасраре —
Долго слушал гул набата.
Возопил, как сто койотов,
Проклиная Гайавату,
Кроя матом трехэтажным
Изумленного героя.
Глянул грозно, но смягчился,
Опростав бутыль текилы.
Ткнул тяжелою рукою
Гайавате меж лопаток
И сказал: «Здесь – точка сборки!
Ты смести ее порезче
И почувствуешь, как в чакрах
Заиграет Кундалини —
Вихрь божественных энергий,
Силой, свежестью сметая
Всю фигню, что накопил ты
В дни обжорства и разврата.
Станешь ты подобен Богу,
Сможешь властно править Миром.
Заимеешь все, что хочешь,
А не только баб да водку.
Только не перестарайся!» —
Так сказал шаман суровый
И исчез, наполнив воздух
Пряным ароматом пёра.
Обалдев от потрясенья,
Приступ голода почуяв,
Фунт медвежьего бекона
И соленого лосося
Поглощает Гайавата.
Тут же, явно не подумав,
Молча, залпом выпивает
Литр бизоньего кумыса.
И среди раздумий тяжких,
Вдруг почувствовав томленье,
Заметался Гайавата
Меж утесов и расселин.
В безысходности желаний
Непонятных, неуемных.
Вихрь энергий в точке сборки
Ощутил между лопаток.
А в районе Анахаты
Забурлило, заиграло
Что-то, требуя смещенья!
Гайавата поднапрягся:
Взрыв – и жаркою рекою
Заструилась Кундалини,
Растекаясь по штанинам,
Заливая мокасины…
И в блаженстве облегченья,
Простирая руки к Небу,
Благодарный Гайавата
Тихо прошептал:
«ПО-ПЁР-ЛО!»
 
Снег
«Дуру видели такую?» —
По Сибири ностальгую.
Вот куда я полечу,
Если губы раскачу.
Быть хочу я белым снегом,
Волшебствую легким бегом,
Ритуалы сочиняю,
Визы напрочь отменяю!
«Как там жизнь течет в Сибири?
Елки-палки не спалили?
Есть медведи, есть трамваи?
Помним все, не забываем».
Вот где спячка вековая.
В октябре залег – не таю.
Восемь месяцев лежу,
Только в мае я схожу.
Ну, лежу, и что я вижу?
Что народ здесь вроде выжил,
Мантры будто сочиняют
И законы отменяют.
И проснулся тот, кто спал,
Видно, кушать лучше стал.
Ух ты, матушка, Сибирь!
Погляди, – какая ширь!
ТАК, ТАК, ТАК всем посылаю,
Жить красиво разрешаю.
Разожжем огонь скорее,
В сердце будет нам теплее.
Мы и вы – вот это да!
Мечите бисер, господа!
Люба, Израиль
 
Просто песец
Вышла дама в песцовом воротнике:
– Угадайте, кто я? Неправильно. Просто…песец!
От охотников устала,
Сколько можно, наконец.
Я сама себе сказала:
«Ху-ху-ху, что мне песец».
Магомет идет к горе,
А песец к своей норе.
Ну и что ж, что самка,
Зато раз – и в дамки.
Белокурая песица,
Где-то в чем-то молодица,
И желаю молодца,
Настоящего песца.
А такой песец мне нужен,
Чтобы был примерным мужем!
Самый-самый, дорогой,
Только чтоб не голубой!
Это просто не к лицу
Благородному песцу.
Чтобы сильно не линял,
Мне зачем ленивый?
Ну и чтобы не слинял
Якобы за пивом.
А сам с концами
С другими песцами.
Плавали, знаем,
Таких пропускаем.
Объявится мой песец.
Взгляну на него
И пойму: «Песец!!!»
Вот тот, кто ночами мне снится.
Ой, крыша съедет,
Хвостик обломится.
На джипе поедем во дворец
Я и любимый песец.
На мне – соболя,
Под ногами – норки,
Едем в уютную норку.
Приличный счет в банке,
Работа, как радость,
И верных друзей, словно блох.
Я очень довольна,
Богатство не в тягость.
И мир наш совсем уж не плох.
В общем, жизнь наступит
Ну просто песцовая,
Семья образуется
Образцовая!