Вальсирующие со смертью
— Спасибо за исповедь, Паша.
Котов подписал ряд протоколов, документов, постановлений, и его увезли в Бутырку.
Добрушин долго сидел за столом и задумавшись смотрел на папку с материалами следствия.
4
Он не сопротивлялся собственным инстинктам. Ноги сами привели его на вокзал, и он купил билет до Снегирей. Дальше дело осложнилось. Убегать проще, чем возвращаться. Куда дальше? Он слонялся по станции больше часа, пока не заметил знакомое лицо кондукторши возле киоска «Мороженое». Она и привела его к нужному автобусу. Стояли долго, пассажиров в будние дни набралось немного. Потом дорога. Он смотрел в окно и запоминал.
Спустя сутки многое изменилось в нем самом, а местность и природа оставались прежними. Ну умер человек, и что? Ничего. Мир не перевернулся. Ни один листочек не упал с дерева. Все мы песчинки на этой грешной земле, и если с ели упадет иголка, то елью быть не перестанет ель. Просто на душе скребли кошки и где-то в глубине острой занозой засела тревога.
Он шел к дачному поселку не торопясь, оглядываясь и старался оставаться незаметным. В старых сталинских дачах жили пенсионеры. Тут не было кирпичных дворцов и высоких заборов. Все тихо, пристойно и надежно. Сколоченные в пятидесятых, срубы стояли крепко.
По дороге ему встретился какой-то старикашка и поздоровался. Вежливый народ, непуганый. Видно, что дачник, а не местный. Дорогая оправа очков, затемненные стекла и кроссовки вместо сапог.
Дважды он проходил мимо дома и не решался зайти в калитку. Сквозь штакетник он видел стоявшую на участке «восьмерку» и застывший в тени дом.
Наконец он решился и толкнул калитку. Она скрипнула и открылась.
Он почувствовал, как напряглись его мышцы. Ему казалось, что за ним наблюдают сотни глаз и только ждут момента, когда он зайдет в ловушку и на руках защелкнутся наручники.
Никто за ним не наблюдал, и никого чужие проблемы не интересовали. Птицы продолжали щебетать, вот только ветер усилился и нагнал тяжелые тучи, спрятав солнечный свет за тяжелым серым покрывалом.
Он долго не решался войти в дом, гуляя по саду, и в конце концов сумел взять себя в руки и переступил порог. Ничего не изменилось. Даже проигрыватель продолжал вертеться с тихим однообразным шорохом.
Да, покойники сами не уходят. Она лежала на прежнем месте, белая как простыня, и не реагировала на мух, которые кружились над ее телом и ползали по застывшему лицу и рукам. Он сдернул плед с кресла, подошел к покойнице и накинул покрывало на лицо.
Ничего страшного, уговаривал он сам себя. Все мы там будем. Каждый в отведенный ему час. Живем и не задумываемся о смерти, а она поджидает нас там, где мы ее не рассчитываем встретить.
И что теперь он должен делать? Странно. Он думал о чем угодно, но так и не решил, как ему поступить. Ехал-ехал и приехал! Для чего? Сжечь дом вместе с трупом? Слишком шумно, слишком навязчиво и подозрительно.
Он начал осматриваться, разглядывать вещи, заглядывать в шкафы. Поднялся наверх по той лестнице, с которой она упала. Огромная спальня с широченной кроватью. Постель свежая, расстелена. На столике свечи, два бокала, запечатанная бутылка шампанского. Да, она серьезно подготовилась к встрече. На что же рассчитывала эта женщина? Ущемленная гордость, глупая блажь или обычная бабья тоска?
Он открыл один из шкафов и увидел военный мундир с погонами полковника. Рядом висела шинель и пара штатских костюмов. Пятидесятый размер, пятый рост. Он сам носил тот же и не мог ошибиться. В соседнем шкафу его ждал сюрприз. Зеркальная дверца скрывала за собой полку, на которой стояла заряженная пленкой видеокамера. Провода от камеры скрывались за фанерной стенкой. С внутренней стороны зеркало выглядело обычным стеклом. Глаз камеры был направлен на кровать. — «Вот что задумала эта стерва! — Он скрипнул зубами. — Змея подколодная!» В эту секунду он ненавидел ее, забыв, что женщина мертва.
Возле кровати, под ковром, он нашел провод с кнопкой. Тут и проверять не имело смысла. Кнопка включала камеру, на которой запечатлялась домашняя порнуха и отличный материал для шантажа.
Некоторое время он сидел на кровати и о чем-то думал. Ему хотелось развалиться и выспаться после бессонной ночи. Уютная обстановка располагала к покою. Однако он не за тем сюда приехал. Производя обыск, он нашел в спальной тумбочке несколько газет «Из рук в руки». Все они были открыты на странице, где печатались брачные объявления. Некоторые из них обведены синим фломастером. Он подошел к окну и прочел одно из них: «Мужчина среднего возраста, вдовец, военный, материально и жильем обеспечен, одинокий, ищет подругу жизни, одинокую, аккуратную. чистоплотную женщину от сорока до пятидесяти лет. Прошу ответить по адресу: Москва, а/я 113276. Ракову Е. С.»
Другие объявления оказались схожими с первым. Везде фигурировали военные, средних лет мужчины, тоскующие от одиночества. Он вспомнил, как она рассказывала ему о знакомстве с военным атташе. Теперь, сидя на его даче, она продолжает поиски и таскает сюда любовников под объектив кинокамеры… Точнее, таскала. Все они стервы продажные. Ничего святого! Лишь бы самой было хорошо. Он вспомнил свою жену. Когда они встретились, у него голова пошла кругом. Любовь с первого взгляда. Когда он сделал ей предложение, она сказала: «Хорошо. Начинаем жизнь с нового листа. Мое прошлое тебя не касается, а твое не интересует меня». Какое там к черту прошлое, когда ей едва стукнуло двадцать пять, а ему уже тридцать семь. И правильно. Живут уже четыре года душа в душу и никаких проблем. А если говорить правду, то, кроме проблем, ничего. Но это его личное дело. С двумя высшими образованиями можно было и большего добиться. Сам виноват, а теперь крутись белкой в колесе.
Он бросил газеты в тумбочку и спустился вниз.
Ее сумочка лежала на камине. В ней были документы, косметика, ключи от дачи, машины, кошелек, флакончик духов и несколько конвертов с письмами.
Он вышел в сад, сел за руль ее машины и сдал назад, багажником к крыльцу. В нем появилась какая-то уверенность и твердость. Вернувшись в дом, он завернул труп в покрывало, вытащил окоченевшее тело во двор и запихнул его в багажник.
На участке имелся сарай, забитый дровами и садовым инвентарем. Он нашел штыковую лопату, бросил ее в салон машины и открыл ворота. Перед тем как уехать, ему пришлось вернуться в дом и пройтись с тряпкой повсюду, где могли остаться его отпечатки. Закончив работу, он запер все двери, убрал ключи в карман и уехал.
Точного направления он не знал. Дорога сама выведет куда надо. Но на этот раз он запоминал каждый поворот. Выскочив на асфальтированную дорогу, он заметил указатель «Школа УВД 2 км». Веселенькое местечко. Вот почему здесь бомжи по дачам не лазают. Милиция под носом.
Плюс это или минус, он еще не знал. Через несколько километров дорога вышла на шоссе. Он запомнил главные ориентиры и несколько названий населенных пунктов. Повернув направо, он взял курс на Москву.
Перед Дедовском его остановили на пункте ГАИ. Он ехал, задумавшись о своем, и остановился как ни в чем не бывало. Выйдя из машины, он направился к инспектору, шаря в карманах в поисках документов, и только тут включился в реальность. Машина чужая! Труп хозяйки в багажнике! Удостоверение водителя лежит дома!
Ноги мгновенно налились свинцом. Его никогда не пугала милицейская форма, он свыкся с ней, как со своими трусами, его обескураживала неожиданность, собственная беспечность.
— Откройте багажник, капот и предъявите документы, — тусклым, безразличным тоном пробубнил лейтенант.
Как ни странно, но эти слова прозвучали успокаивающе. Сколько раз он слышал этот стандартный набор слов и всегда отвечал собственным набором фраз. Ситуация напоминала игру в пинг-понг. Подача — ответ, подача — ответ.
Он парировал тем же тоном.
— Рад бы, командир, подчиниться, но тороплюсь по вызову вашего начальства в Дедовск.