Нечеткая грань
– У вас есть что-нибудь выпить?
– Только водка и не очень хорошего качества. Льда нет, но есть соленые огурчики и грибочки.
– Сойдет. Я очень устала и хотела бы немного расслабиться. Только помойте стакан.
– У меня пластиковые стаканы. Одноразовые.
Кристина усмехнулась. Она с мужем даже на пикники берет хрусталь, а тут такая экзотика. Почему нет? Надо же знать, как живут простые смертные.
Афанасий подал ей стакан с водкой и вилку с нанизанными на нее грибами.
– Полный? Я столько не выпью.
– Это не удовольствие, а лекарство против стресса и тоски. Такую гадость пьют залпом. Хоп, и отмучился.
Кристина так и сделала. Хоп, и у нее перехватило дыхание, обожгло горло. Непонятно, как организм смирился с таким издевательством. Ковш холодной воды и грибы привели ее в чувство.
– Тяжело с непривычки? – впервые художник улыбнулся. У него были очень красивые зубы.
Кристина достала сигареты и закурила. Черт ее дернул выпить эту гадость, ведь никто не собирался ей отпиливать ногу без наркоза.
– Перейдем к делу, Афанасий. Показывайте свои творения, пока я могу их оценить.
Он развязывал тесемки папок, доставал из них эскизы один за другим. Тут было на что посмотреть. Работы поразили Кристину, она погружалась в иной мир, доселе невиданный и прекрасный, похожий на галлюцинации. Ее повело, отрава начала действовать. Не натворить бы глупостей. Еще немного, и она начнет раздеваться. Упаси Господи! Кристина постаралась взять себя в руки.
– Свое решение я скажу завтра. Вам надо приехать к нам, осмотреть место работы. Найдете? С шоссе поворот на указателе «Дом на холме». Он и впрямь стоит на холме, дальше только море.
– Конечно, найду.
– В полдень. А теперь проводите меня до машины.
– Может, переждете? У вас горят щеки и блестят глаза.
– Именно. Боюсь, что у вас я сгорю окончательно. Доеду, ветерком обдует.
Она едва не свалилась с лестницы, спускаясь вниз. В машину села нормально. Скорость отрезвляет. Ей повезло, до дома добралась живой, прошла в свою спальню, рухнула на кровать и погрузилась в сон.
* * *За окнами светила луна и трещали цикады, когда Кристина открыла глаза. Ужасно болела голова. Она пыталась понять, что с ней произошло. Ее фантазии не хватило бы на такой необычный сон. Девушка встала, переоделась, причесалась, подправила макияж и направилась в гостиную на первый этаж. Нет, это не сон. Все происходило наяву. Кажется, в ее жизни произошли большие изменения. В лучшую или худшую сторону, она еще не знала, но сопротивляться судьбе не хотела. Что-то должно случиться, и не исключено, что ее жизнь потечет по новому руслу. Хуже не станет. Может быть только лучше. Надо учиться преодолевать препятствия, до сегодняшнего дня в ее жизни даже слабые помехи не встречались.
Муж сидел на диване и, как всегда, пил, тупо уставившись в телевизор. Когда-то она сходила по нему с ума. Глупая девчонка. Ей было восемнадцать, ему сорок два. Красивый, богатый. А как он ухаживал, какие слова говорил! И что сейчас? Пятидесятилетняя развалюха с больным сердцем и гнилой печенью. Слава богу, таланты свои еще не пропил. Дмитрий Андреевич Петляр имел много талантов, таких называют «поцелованный богом».
– Скучаешь, Митенька?
Муж оглянулся.
– Это ты, Тина?
– Кто еще может быть?
– Чертиков я пока не видел.
– Скоро увидишь, если не умеришь свой пыл. У тебя же сердце больное. Хочешь меня вдовой оставить?
– Рано или поздно это произойдет, смирись с неизбежностью. Хочешь выпить?
– Сегодня хочу. Но я буду пить шампанское. Нет, лучше «Бургундское», за ним ходить не надо.
Кристина подошла к столику, на котором стояло множество бутылок, и налила себе красного вина. Она редко составляла компанию мужу, но сегодня особый случай. Глядишь, и голова болеть перестанет. Кристина села на ковер рядом с креслом мужа, как верный пес, и посмотрела на него преданным взглядом:
– Ты мне дашь десять тысяч долларов?
Он сделал глоток виски и погладил ее по волосам:
– Что ты еще задумала?
– Купить картину. Сегодня я заходила в «Шоколадницу» и видела, как один тип расписывает стену. Я загорелась. Он настолько необычен, речь идет о пейзаже на стене, я хочу иметь такой же в своей спальне. Поговорила с художником, он назначил цену. Торговаться я не стала, думала, запросит больше.
– Деньги в сейфе, бери. Пусть это будет одним из подарков к нашему юбилею. Или ты забыла? Через месяц годовщина нашей свадьбы, мы прожили вместе десять лет. Срок немалый, если сравнить тебя с той девочкой, на которой я женился. Сейчас ты зрелая женщина в расцвете сил.
– Я тебя люблю, Митя.
– И я тебя очень люблю. Жаль, что не могу тебе дать больше, чем позволяет здоровье.
– Завтра в полдень будь дома. Один день можешь обойтись без рыбалки. Художник привезет эскизы, я хочу, чтобы ты сам на них взглянул.
– Хорошо. Но ты недолго будешь любоваться его творением.
– Почему?
– Решил осуществить твою давнюю мечту. В тайне от всех я ищу дом в Подмосковье и квартиру в столице. Очень скоро мы уедем из этой дыры. Ты же мечтала жить в Москве, хватит тебя мариновать на периферии.
Кристина оторопела.
– Бог мой, это так неожиданно! Я даже не знаю, что сказать. И радостно, и грустно.
– Думаю, ты быстро адаптируешься и войдешь во вкус. В Москве есть где разгуляться.
– А как же твоя фирма, наш дом, море, рыбалка, друзья?
– В друзьях я не нуждаюсь. Они меня утомляют, и мне становится скучно. Мы купим дом рядом с водоемом, и рыбалка никуда не денется. Конечно, в Подмосковье нет моря, но оно уже надоело, как и все остальное, включая моих кровососов. Фирму я отдаю Богданову Николаю Николаевичу. Он стоял у ее истоков. Я выкачал из нее все, что мог, теперь пусть потеют другие, нам на жизнь хватит. Дом отпишу дочери Евгении. У девочки нет жилья в России, надо обеспечить ее тыл, вдруг вернется.
– Странное желание. Она уже не девочка, ей двадцать четыре года. За десять лет нашей совместной жизни я ее ни разу не видела, и вдруг!
– Увидишь. Я ее пригласил к нам, пусть оценит отцовский подарок. Русский язык она помнит. Преподает его в Оксфорде. Жена училась и воспитывалась в Англии, хочет остаться там навсегда, но все может измениться.
Кристина выпила бокал до дна.
– И она продолжает считать тебя своим отцом?
– Конечно. А кто, по-твоему, оплачивал ее учебу, жилье, на какие деньги она живет? По английским меркам я идеальный отец. Там детей пускают в свободное плавание, как только те начинают ходить без помощи няньки. Иди и устраивай свою жизнь сам. Вот почему на Западе люди умеют зарабатывать. Их не кормят с ложечки до тридцати лет.
– Любопытно будет взглянуть на русскую англичанку, дочь моего мужа, годящуюся мне в подружки.
– У тебя нет подруг и не может быть, Тиночка. Дружба – это отдача, а ты умеешь только брать.
– Твое воспитание. А с кем мне дружить? С доярками из ближайшего поселка? Жены твоих деловых приятелей живут в городе, заняты семьей, детьми. И потом, они глупы как пробки, говорить могут только о тряпках и побрякушках. И еще о своих детях.
– Что делать. Бог нам не дал детей. Я не представляю тебя в роли матери, ты и пеленки несовместимы.
– Я могла бы родить после свадьбы, но ты же не захотел, боялся за мою фигуру. Купил себе куклу для развлечений, а кукла захотела тебе подарить другую. Зачем? Двух абортов хватило, чтобы больше не заботиться о безопасном сексе. Это тебя устраивало. Теперь ты убиваешь себя выпивкой, а обо мне подумал? Я не приспособлена к жизни, ничего не умею.
– Ты же свободна. Каждый день мотаешься в город, много читаешь.
– Еще долблю на компьютере твои романы и складываю их в стол. Предлагаешь мне поискать работу секретарши? Подавать кофе в кабинет какому-нибудь жлобу, трахаться с ним на подоконнике и отвечать на телефонные звонки?
– О чем ты говоришь, глупышка… Моих денег тебе хватит на три жизни.