Чужое небо

Капитан посмотрел на него тяжелым взглядом, пожевал губами. Ну что ты будешь делать с таким героем! Ведь напорись они не на резервистов, а на обстрелянных солдат, - уж будьте уверены, они превратили бы обоих летчиков в решето. Уж те-то знают, и где залечь, и когда встать, и как стрелять. Им дико, невероятно повезло, а этот думает, что иначе и быть не могло, что он со своей хлопушкой невесть какая гроза для немцев... 
Капитану хотелось обругать этого несмышленыша самыми последними словами. Но вместо этого он спросил: 
- Ползать вас не учили? 
- Чего-о? - не понял тот. 
- Ползать, спрашиваю, не учили? 
- Стану я ползать перед фрицами! Капитан промолчал. По его лицу прошла судорога, он запнулся и схватился за бок. Тесленко взглянул на него с тревогой: 
- Что с вами? Грабарь передохнул. 
- Ничего. Шагайте. 
- Вы ранены? 
- Шагайте! - с раздражением повторил капитан. Сзади послышались отдаленные крики, треск автоматов. Капитан насторожился. 
- Сколько магазинов вы подобрали? Тесленко посмотрел на него с замешательством. 
- А я... не заметил их... 
Грабарь остановился, резко повернулся к сержанту. В его глазах промелькнуло бешенство. 
- Что-о?! 
- Я ведь не знал...- испуганно пролепетал тот. 
- Ладно... Сбейте патроны из обоих автоматов в одну коробку. Оставьте один автомат, второй выбросьте. 
Он вынул из своего автомата рожок и вставил новый, полный. 
Заметив, что сержант вертит в руках автомат, не зная, что с ним делать, протянул руку: 
- Дайте сюда! 
На ходу перезарядил оружие, протянул Тесленко. Они шли до тех пор, пока крики и выстрелы сзади не смолкли. Тогда капитан остановился и опустился на землю. 
- Помогите снять куртку и гимнастерку, - попросил он. Сержант подошел к капитану. 
- А теперь возьмите бинты и перевяжите, - сказал Грабарь, когда гимнастерка была снята. - Стягивайте так сильно, как только можете. 
На спине капитана синел громадный кровоподтек. Тело вспухло. Тесленко поежился: 
- Здорово вас... 
- Крепче! 
Сержант старался изо всех сил. Капитан морщился, но терпел. Вскоре тугая повязка стянула ребра. Капитан оделся, внимательно огляделся по сторонам и вздохнул. 
- Таи... Теперь надо подкрепиться. У вас что-нибудь есть? Тесленко начал поспешно шарить по карманам. 
- Нет, - сказал он наконец. - Видно, утерял... Капитан вытащил из кармана бумажный пакетик, развернул. В нем был бортпаек - кусочек хлеба, немного колбасы и сахара. 
- Пристраивайтесь. 
Слабый ветерок набежал на мгновение, тревожным шепотом метнулся по веткам и, дохнув в лицо влагой, замер. Стало тихо-тихо. Даже птицы смолкли. 
Глава третья 
1 
"Надо как можно быстрее уходить отсюда, - думал капитан, пережевывая хлеб. - Пока мы здесь, мы в мышеловке..." 
Хотя он знал этот участок местности только по карте, все же он достаточно точно представлял, где они находятся. Речка - он забыл ее название - делала здесь большую петлю, и они были почти в центре ее. 
- Если немцы нас поймают, я застрелюсь, - сказал Тесленко. - Лучше смерть, чем плен. 
Грабарь поднял на него глаза. Он как-то забыл о его присутствии, и слова Тесленко вывела его из задумчивости. Он свернул комочком пакет, оставшийся от бортпайка, и помял его в пальцах. 
- Не говорите глупостей, - сказал Грабарь. - Солдат должен воевать, а не стреляться. Не хватало еще, чтобы солдаты становились самоубийцами. Он отбросил в сторону пакет и поднялся. 
- Идем! 
Тишина была обманчивой, она в любой момент могла взорваться трескотней автоматных очередей. Единственное их спасение было в том, чтобы идти. 
Лес становился все глуше и темней, потянуло сыростью. Ноги глубоко проваливались в мох. 
Небо затягивалось облаками. Капитан взглянул вверх. 
- Дождь будет, - сказал он. Тесленко тоже посмотрел на небо. 
- Их еще может разогнать. 
- Нет, муравьи ходы заделывают, а это верная примета. 
По верхушкам елей шумнул ветер, упал вниз н затих в кустарнике. Как бы в подтверждение слов капитана по веткам щелкнули первые капли. Потом дождь усилился, и вскоре с неба хлынул настоящий потоп. Вокруг стало темно, как в сумерки. 
- Может, спрячемся? - спросил Тесленко. Грабарь покачал головой. 
- Нет. 
Несколько минут они молча шагали под дождем. Капитан радовался этому неожиданному союзнику: хоть маленькая, а передышка. Но он не забывал и о другом. Он поглядел на Тесленко, насупился. 
- За сегодняшний день вы дважды нарушили приказ - проговорил он. Результаты сами видите. 
Сержант поднял голову, с беспокойством взглянул на капитана и поежился. 
- Так? - спросил тот. 
- Так, - неуверенно подтвердил Тесленко. 
- Кроме того, пошли в рост через поле, хотя солдат обязан ползать. Это чуть не стоило вам головы. Да н мне заодно. На круглом лице сержанта отразилось страдание. 
- Товарищ капитан... товарищ капитан, честное слово, я больше не буду. Честное комсомольское. Капитан кивнул. 
- Постарайтесь. Иначе мне придется застрелить вас раньше, чем это сделаете вы сами. 
Тесленко судорожно сжал челюсти. Свою угрозу капитан произнес спокойным усталым голосом, без всякого нажима. Но Тесленко понял, что он выполнит ее. А в это время Грабарь думал, что эту угрозу он не выполнит ни при каких обстоятельствах, потому что если мальчишка в чем и виноват, так только в том, что не умеет воевать, и научить его этому должен он, капитан Грабарь. 
За эти несколько часов он как-то привязался к сержанту. Может, потому, что тот был в два раза моложе его и годился ему в сыновья. А может, потому, что у него, как и у всякого сильного человека, была потребность оберегать слабого. И еще он чувствовал себя виноватым в том, что взял сержанта в полет, который закончился так неудачно. Ведь он мог не брать его, мог лететь с любым другим летчиком эскадрильи. Выбор зависел только от него. 
Умом он понимал, что никакой его вины во всем случившемся нет, но чувства говорили обратное. 
Как ни странно, Тесленко после угрозы капитана почувствовал нечто вроде облегчения. Все становилось на свои места. Слова капитана замыкали цепь, они означали, что теперь оба связаны чем-то большим, чем простое служебное подчинение. Этот сильный и несколько раздражительный человек брал на себя всю ответственность за их общее будущее, но одновременно и в чем-то признавал его, сержанта Тесленко, равным себе. Капитан становился ближе и понятнее. 
Дождь лил не переставая. Унты раскисли и стали пудовыми, идти было тяжело. Ноги путались в зарослях черничника. 
Они шли до тех пор, пока не стемнело. Только тогда капитан решил сделать привал. Они наломали веток и, подостлав их под елью, уснули тяжелым, тревожным сном. 
2 
Утром, едва рассвело, летчики тронулись в путь. Из-за дождя и холода они почти не отдохнули. И хотя тучи разогнало, было сыро, с веток при малейшем неосторожном движении срывались холодные брызги. 
Они шли очень долго - все дальше на север. К полудню лес начал редеть. Это могло быть и хорошо и плохо. Хорошо, если они наконец добрались до речки и смогут сориентироваться. Плохо, если дальше будет поле или другая открытая местность. Грабарь с тревогой оглядывался по сторонам. 
- Выбросьте-ка шлемофон, - посоветовал он Тесленко. - Уж слишком он у вас приметный. 
Тесленко сорвал шлемофон и швырнул его в кусты. Безотчетная тревога капитана передалась и ему. Он шагал осторожно, стараясь не задевать веток и не шуметь. 
Они вышли на тропинку и некоторое время молча двигались по ней. Вскоре начался спуск и лес стал совсем редким. 
Выйдя кого краю. Грабарь остановился за ореховым кустом и внимательно осмотрелся. 
- Речка, - проговорил он с облегчением. - Значит, идем правильно... 
Он взглянул на Тесленко, который стоял за дубом, держа автомат наизготовку. 
- Все в порядке. Отдохнем. 
Капитан сильно устал и едва держался на ногах. Боль в боку после перевязки хоть и уменьшилась, но при каждом неосторожном движении он чувствовал, как концы сломанных ребер тупо задевают друг друга. Это было хуже, чем при открытых ранах.