Европа кружилась в вальсе (первый роман)

Супруги Круасе не могли быть ввиду необходимости уехать в Париж.
Из мужчин были: принц Александр Баттенбергский, несколько молодых секретарей английского посольства, офицеры Кавалергардского и Конногвардейского полков, много красивой молодежи…
 
3. ОНИ
Иногда они не виделись месяцами. Не было надобности встречаться. Они все знали друг о друге. Знали даже, что знает другой. Что знает и чего хочет.
Они сидели в своих виллах, усадьбах или замках, где их посещали секретари и директора; когда считали нужным, наведывались на какое-нибудь из своих предприятий и, глянув хозяйским глазом на то да на это, переговорив с руководящим штабом, снова возвращались в свои резиденции. Густая сеть телефонных разговоров, депеш, устных наказов простиралась над их конторами внутри страны и представительствами за рубежом, над их фабриками, шахтами, банками, верфями и железными дорогами — замысловатая паутина, которая вся начинала звучать, в какой бы точке ни поступал в нее хотя бы малейший импульс-распоряжение или приказ, ибо все было связано со всем.
Иногда они встречались, скорее случайно, порой в небольших компаниях за чаем около пяти, на раутах, балах, скачках; неважно, кого и с кем сводил случай, — точек соприкосновения и шансов воспользоваться моментом было предостаточно. Но главное, здесь представлялась возможность встретиться с нужными людьми, которые находились вне сферы промышленности и банков, такими, как генералы, военные интенданты, придворные сановники, министерские секретари, депутаты, кое-кто из восточно-прусских юнкеров, а также владельцы газет, шеф-редакторы, председатели и секретари наиболее влиятельных обществ и организаций; впрочем, представителей этих последних из названных категорий было выгоднее приглашать в директорские кабинеты, при случае — к себе домой, где они быстро теряли твердую почву под ногами, колеблясь между почтительным восхищением и страхом, что в любом случае снижало их продажную стоимость.
При этом неоценимое преимущество заключалось в том, что кто бы с этими «посторонними» ни встречался, было абсолютно все равно, беседует ли с ними Крупп или Маннесман, Симменс или Борсиг, Киркдорф или Гутенберг. Чтобы когда-нибудь проявилось различие в исходных точках зрения, а тем более несовпадение целей — такое исключалось совершенно.
Скажем, по поводу необходимости расширения жизненного пространства двух мнений быть не могло.
А с этим был непосредственно связан вопрос о колониях, и поскольку свободных в запасе уже не имелось, то каждый должен был признать, что в худшем случае не останется, по всей видимости, ничего другого, кроме как завладеть ими силой. По логике вещей это касалось важнейших колоний британских, французских, бельгийских и португальских, особенно в Африке. Бельгийское Конго можно было бы превратить в идеальную базу центральноафриканской колониальной империи! Сколько там источников сырья и дешевой негритянской рабочей силы! Германское колониальное общество непременно должно активизировать свою агитационную и пропагандистскую деятельность, и именно сейчас. Причины, которыми обусловлена необходимость такой активизации, в подробных объяснениях не нуждаются. Правда, для общественного сознания экономические аргументы ввиду их трезвости не слишком-то привлекательны, гораздо эффективнее аргументация, содержащаяся уже в программном заявлении, сделанном тридцать лет тому назад по случаю основания Общества; ее прекрасно можно использовать и сегодня: «В то время, как остальные культурные нации Европы располагают территориями в других частях света, где они могут развиваться и крепнуть, переселенческий поток наших сынов вливается в чужие расы и растворяется в них. Таким образом, немецкий национальный элемент за границей обречен на постепенное вымирание!» Да, именно так надо это преподносить людям в газетах, лекциях, на собраниях…
Правда и то, хотя кричать об этом на весь мир было бы преступлением, что приобретение колоний не решит проблему избытка рабочих рук, особенно в деревне. Трудно предположить, чтобы немецкие рабочие с восторгом ринулись в тропики. Поэтому необходимо изыскать территории, которые были бы под рукой здесь, в Европе! И тут нельзя не согласиться с военными, требующими ради обеспечения будущего Германии оттеснить Россию как можно дальше на восток. Это подразумевает в первую очередь присоединение к Германии всех балтийских государств, до сих пор принадлежащих России; тем более что речь идет о землях, куда светоч культуры принесли немецкие рыцарские ордены! Во-вторых, вслед за этой северной областью нужно будет занять примыкающую к ней широкую полосу, которая протянулась бы через русскую Польшу на юг до самого Кавказа. А чтобы получить пригодные для земледелия площади, необходимо будет выселить с присоединенной таким образом территории живущих там поляков и украинцев. Ну и, конечно, евреев. Освобожденные таким образом земли получат немецкие поселенцы.
Вообще сотрудничество с генералитетом представляется все более насущным именно потому, что становится все очевиднее: рассчитывать на мирное решение этих и других проблем не приходится. Безусловно, ответственность за столь неблагоприятную перспективу несут исключительно и только западные державы и Россия ввиду их империалистических поползновений. Если бы они признали, что наши требования означают не более чем предоставление нам надлежащих жизненных условий для нашего здорового развития, то мы стали бы самыми последовательными поборниками мира между народами!
Взять, к примеру, эту постоянную угрозу расплаты со стороны французов за поражение, которое мы нанесли им почти полвека тому назад! Как будто мы в ответе за их тогдашнюю слабость. А что в результате? Теперь мы вынуждены настаивать на нашем требовании о присоединении к Германской империи железорудного бассейна Брие! Или прикажете ждать, пока французская армия вооружится, используя эти неисчерпаемые месторождения, пока она переплавит тамошнюю руду на пушки, которые нас же и разнесут? Правда, военные считают, и они абсолютно правы, что при этом необходимо обезопасить себя путем захвата оборонительной полосы вокруг Бельфора и Вердена, и вообще рекомендуют для вящей безопасности оккупировать целиком всю северную зону Франции — от германской границы на западе до самого пролива Ла-Манш. Вне всякого сомнения, они правы. Однако это связано с проблемой установления немецкого протектората в Бельгии.
Все это нашим людям надо объяснять, чтобы они не только поняли, но и считали бы наши цели своими собственными, личными, ибо цели эти справедливы и вполне оправданны и могут быть защищены от любых наскоков вражеской пропаганды. Именно так надлежит об этом писать, говорить на собраниях и внедрять в сознание молодому поколению в наших школах, которое вот-вот достигнет призывного возраста. Само собой, некоторые планы доводить до сведения общественности, детально их конкретизируя, не представляется возможным, но впоследствии этот пробел будет восполнен обстоятельными информационными директивами.
Но и удовлетворение территориальных требований всех проблем еще не решит. Далеко не последняя из них — сохраняющееся английское превосходство на море, что с точки зрения будущего Германии является совершенно нетерпимым!
В этом вопросе необходимо резко активизировать все средства пропаганды и массовой информации, имеющиеся в распоряжении Deutscher Flottenverein{ [55]}. Каждый, кто вооружение Германии на море поставит в связь с иными целями, нежели поддержка нашей обоснованной национальной экспансии и защита коммуникаций с нашими заморскими владениями, — изменник родины, и его любой ценой нужно заставить замолчать. Было бы смешно отрицать, что наши доменные печи и прокатные станы представляют собой, если можно так выразиться, инкубаторы будущих боевых кораблей, которые именно из этих источников оснащаются двигателями и обшивкой из стальной брони, но с какой целью и каково назначение всего этого? Вот вопрос, который нужно снова и снова ставить перед народом ребром!