Башня из слоновой кости

В Нагорье июньские ночи не бывают по-настоящему темными. И долгими светлыми ночами птицы так и не перестают петь и летать. Вечером перед сном я снова вышла наружу — поглядеть на звезды. В городе, да и повсюду, где мне приходилось жить, небо уродуют ночные фонари и свет города. Но здесь, в сером, будто олово, воздухе звезды сверкали так близко, их было так много, словно маргариток на лугу. Я нашла Большую Медведицу, Орион и Плеяды, ну и разумеется, длинный изумительный Млечный Путь. Правда, на этом мои познания в астрономии ограничивались. Единственное, в чем я была уверена наверняка, это то, что погода менялась. Поднимался ветер, и даже здесь звезды стали меркнуть от надвигающейся тьмы. Приглушенные крики морских птиц, казалось, тоже изменились. Тихо бормотало море. Начало холодать, и в воздухе запахло дождем.
Я вошла в дом и легла спать.
Ветер ночью разгулялся, серый рассвет встретил меня бурей с порывистым ливнем. Хорошо, что я успела собрать сухие ветки до наступления непогоды. Я зажгла огонь, и скоро в камине весело пылало пламя.
Когда домашние хлопоты были закончены, мне осталось одно — писать.
Как мне кажется, настало время кое в чем признаться. Хотя я была филологом и довольно хорошим, как я думаю, преподавателем, и, более того, серьезным поэтом, немного известным не только в нашем Университете, мое сочинительство не ограничивалось стихами, статьями и лекциями. Я сочиняла фантастику.
И не только сочиняла, но даже и публиковала, причем зарабатывала этим ремеслом сумму, которая может показаться вполне приемлемой мало оплачиваемому преподавателю. Под псевдонимом, разумеется. Роза Фенимор получала неплохие деньги за полет воображения Хью Темплара. К тому же таким образом она давала выход своему воображению. Сочинение подобных сказочек является подзарядкой того, что в лучшем случае зовется воображением, и позволяет писателю — так Драйден  [1]говорил — дать свободу своей фантазии и покинуть реальный мир по собственному желанию.
Поэтому в сей унылый день Хью Темплар уселся за кухонный стол и занялся приключениями космических путешественников, которые обнаружили прямо за солнцем мир, являющимся зеркальным подобием Земли, с одинаковым физическим составом, но совершенно иным населением — расой, обладающей наводящими на раздумье, как я надеялась, идеями об управлении своей планеты.
В десять часов погас свет.
Несмотря на то, что в это время года, здесь бывает достаточно светло, чтобы писать, сегодня из-за туч, затянувших небо целиком, стало совсем темно. Огонь давно потух, и до камина я добралась на ощупь. На каминной полке я видела подсвечник, помещенный туда, по-видимому, специально для подобных случаев. Подойдя к окну, я выглянула наружу. Ветер прямо-таки бушевал, о стекло колотил дождь. Скверная, неприятная ночь.
Я закончила главу, — если не дописать, потом можно забыть, все что придумала, — а затем, забрав свечу, отправилась спать.
Стены коттеджа были достаточно крепкими и могли устоять перед натиском бури, и, несмотря на скрип дверей и дрожание окон, мне удалось заснуть. А разбудил меня звук, совершенно не похожий на привычные, — резкий и незнакомый. Я прислушалась.
Гроза разбушевалась не на шутку. Грохотали волны, и со свистом беспрестанно прорывался ветер сквозь бреши в заборе.
Но не этот шум разбудил меня. Звук раздавался внутри дома — он был тихим, но перекрывал весь шум, доносившийся снаружи. Хлопнула дверь. Кажется, черная. Затем что-то зашумело в помещении для мойки. Из крана потекла вода, потом звякнул чайник.
Криспин? Неужели, вопреки грозе, мой брат ухитрился добраться до острова, а потом и до дома?
Я была настолько ошеломлена, что мне и в голову не пришло, что подобное просто невозможно. Я вылезла из кровати, надела шлепанцы, накинула халат и открыла дверь. Внизу горел свет, и, как только я распахнула дверь своей спальни, тут же наступила тишина. Я даже решила, что мне все померещилось, и что на самом деле я просто забыла погасить свет после того, как его отключили… да нет, я точно его выключила. И черный вход я заперла. И я побежала вниз.
Как раз в эту минуту он с чайником в руке поворачивался от раковины. Высокий молодой человек, худощавый, с темными, растрепанными ветром волосами, с узким белокожим лицом. Голубые глаза, прямой нос, раскрасневшиеся от холода щеки и мокрая после дождя щетина. Он был в рыбацкой фуфайке, резиновых сапогах и, поблескивающей от влаги, куртке на молнии.
Я видела его первый раз в жизни.
Я замерла в двери. Он тоже стоял неподвижно, стиснув в руке чайник.
Заговорили мы одновременно и произнесли одни и те же слова:
— Кто вы, черт возьми?
  
Глава 5
 
Он с грохотом поставил чайник на подставку. У него был такой озадаченный вид, что меня это тронуло. И, как можно спокойнее, я произнесла:
— Я, конечно, рада, что вам удалось найти убежище от грозы, но вы всегда врываетесь в чужой дом, даже не постучав? Или вы стучали, а я не услышала? Но дверь, кажется, была заперта.
— Ваш дом? — В голосе его звучало удивление.
— Ну да. Временно, правда. Я сняла его на две недели. А, понимаю. Вы знакомы с его владельцами? И подумали, что можно спокойно войти и…
— Вообще-то, я считал, что это мой дом. Я вырос здесь. Вот, посмотрите.
И он вынул из кармана ключ, точно такой же, как у меня, — он подходил к обеим дверям.
— Я понятия не имел, что дом перешел теперь в другие руки. Простите.
— И вы меня простите.
Наступила неловкая пауза. Он стоял около раковины, из которой капало на половик. Он явно не собирался уходить, а я вряд ли имела право упрекать его за это: за окном сильно ревел ветер и шумел дождь. Я откашлялась.
— Странно, вы не согласны? Прежние владельцы уехали два года назад, как мне сообщили. Сама я не знаю, куда они уехали, но вам, наверное, все объяснит миссис Макдугал с почты. Кажется, их звали Макей.
— Верно. — Теперь к его спокойной интонации явно примешивался говор, присущий островитянам. — Мой отец работал садовником в Тагх-на-Туир. Мой отчим.
— То есть здесь жили ваши родители? И это был ваш дом?
— Верно, — повторил он.
— Тогда… — И я замолчала, не зная, что сказать. Тут он впервые улыбнулся, и лицо его мгновенно стало очень привлекательным.
— Непредвиденное осложнение, так? Для меня тоже.
— Вы и, правда, не знали, что они уехали? Просто пришли к себе домой, думая, что они спят наверху?
— Да.
— Но… но это ужасно. Вы… — Я снова запнулась. Говорить было совершенно нечего. И я тихо добавила: — Как-то спокойно вы на это реагируете. И что же вы будете делать?
— Подожду до утра, что же еще? — Он все еще улыбался, но теперь начал беспокоиться, мало того, он явно очень устал. — Меня это не так уж и потрясло, как вы, возможно, ожидали. Я, естественно, был потрясен, когда вниз спустились вы, но я решил, что, возможно, родители уехали. Потом я подумал… ну, дело в том, что я знал, что старая леди… миссис Хэмилтон… недавно умерла. И значит, отец остался без работы, и им пришлось уехать. Но вы говорите, что они уехали два года назад…
Парень вздохнул и замолчал. Улыбка исчезла. Нахмурившись, он внимательно изучал мокрое пятно на половике, потом потряс головой, словно стряхивая непрошеную мысль. Затем снова взглянул на меня.
— Хотя, могло и так произойти?.. Может быть, она плохо себя чувствовала, и сад ей был уже ни к чему, поэтому решила продать коттедж, и сказала им, чтобы они переезжали?
И он вопросительно посмотрел на меня, но я лишь покачала головой.
— Не знаю. Я только сегодня приехала. И все, что мне известно, уже сообщила вам. Но почему вы не знали, что они уехали? Столько времени прошло… они что, не писали?
— Я был за границей. Мотался повсюду, вот и потерял связь. Я только что вернулся. — Он осмотрелся по сторонам. — Конечно, я заметил перемены, но решил, что дом отремонтировала старая леди… для родителей. Но, скорее всего, она сделала ремонт только после их отъезда, — специально, чтобы сдавать. Прежде здесь мало чего было.