Обсидиановый нож (сборник произведений)
Со своей стороны, Зернов не мог знать наверняка, что в Тугарине еще есть пришельцы. «Тройное звено» было капканом, наугад поставленным у волчьего логова. Неизвестно, живут ли волки в этой норе… Правда, сценарий операции разыгрывался на вычислительной машине и сулил высокий процент успеха.
За три часа до группы Зернова в Тугарино вернулся из областного центра счастливый молодой человек — главный инженер молочного завода. Он получил изумительное предложение. Отправиться в Южную Америку — пустить в ход такое же предприятие, каким он руководил в Тугарине. Завод существовал на самом деле, и заграничный паспорт, командировка и прочее было настоящим. Молодой инженер не подозревал, что участвует в операции «Тройное звено» под кличкой «Ходок» как приманка. Он был в восторге — то и дело вынимал из кармана и рассматривал свой паспорт и авиационный билет Москва — Гуаякиль через Брюссель, Лондон, Гавану. Он должен был лететь через два дня и прибыть в Москву всего за три часа до отправления самолета. Так ему посоветовали в обкоме. Еще ему советовали молчать о своей командировке — в городе ведь особое положение…
Зернов беспокоился, как бы Ходок не воспринял последний совет чересчур серьезно. Впрочем, на такой случай имелись люди — оповестить город, что инженер улетает в «загранку».
Утром, когда из Тугарина с фырканьем и ревом вытягивалась колонна бронетранспортеров, к Зернову постучался Степа Сизов.
Начальник Центра устроился в пустой квартире Анны Егоровны. Удобно со всех точек зрения — соседей нет, а телефон есть. Документы у Зернова были выписаны на Владимирского М. Т., двоюродного брата докторши, якобы приехавшего в отпуск. Под рукой был тир, в котором по-прежнему работал Сурен Давидович и всегда крутились Степа Сизов и Алеша Соколов. Им повезло еще раз. В «Тройном звене» они оказались главными действующими лицами.
— …Товарищ Первый, доброе утро, — поздоровался Степан. — Я вас не разбудил? Ходок уже на заводе.
— Естественно, он главный инженер, — сказал Зернов с некоторым недоумением. — Дела, как я понимаю.
— Наверное, дела… Там его невеста работает. Знаете, да? А он с ней вчера видался?
Мальчики начали следить за Ходоком с утра. Вечером он был под контролем оперативных сотрудников.
— Он вчера к ней заходил, — ответил Зернов. — А почему тебя это интересует?
— Мы видели ее. Она Десантник.
— Вот как… — Зернов сложил кончики пальцев и взглянул куда-то вбок. — Не выдаешь ли ты желаемое за действительное, Степан Григорьевич?
Степка чуть побледнел:
— А мне это не «желаемое». Извините.
— Понимаю, — кротко согласился Зернов. — Как вы оцениваете Ходока? Он тоже Десантник?
— Он — нет, товарищ Первый.
— Ну, великолепно, Степан Григорьевич! Продолжайте с Алешей следить за Ходоком, на невесту не отвлекайтесь. Возьми, пожалуйста, с собой…
Степан не любил, когда о нем заботились как о малыше. Но этот шоколад он сунул в карман с удовольствием — не кондитерский, а особый питательный шоколад. А Зернов по телефону распорядился, чтобы установили наблюдение за «Принцессой» — невестой инженера. Опустив трубку, он сообщил огромным часам в прихожей: «Кажется, мы попали в яблочко». Часы равнодушно бухали маятником.
Операция «Тройное звено» строилась вокруг Ходока. Десантники должны рваться из Тугарина, но с начала блокады они вынуждены были сидеть на месте. Десантники должны стремиться за рубеж — Ходок давал им шанс попасть сразу в Южное полушарие. Название операции было выбрано со смыслом. Первое звено — мальчики, умеющие, как они утверждали, отличать Десантников от обыкновенных людей. Если они только утверждают, но не умеют, сработает второе звено — «посредник». Так или иначе, но при отъезде Ходок будет испытан «посредником». Наконец, если аппарат исчерпал свой ресурс действия, готовилась третья проверка — рентген и простой обыск. Десантнику нет смысла выбираться за рубеж, не имея при себе «посредника» и кристаллов.
…Начальник Центра сидел в пустой квартире. Сначала он пытался работать. В одиннадцать часов ему позвонил старший по оперативной группе и доложил, что Принцесса ушла с завода. Зернов оставил бумаги и два часа подряд длинными шагами мерил квартиру Анны Егоровны. Такого с ним еще не бывало. Он умел работать всегда, даже когда его отстраняли от работы — такое случалось. Дважды.
Он остановился, уперся взглядом в окно — заброшенная голубятня, песочница, дети лепят куличики из влажного песка… Давненько это было — приказ как снег свалился на голову, и в какую он пришел ярость! Упустят, прошляпят — без него, гениального нашего Зернова, упустят мерзавца, выкравшего чертежи зенитной ракеты!.. Бог мой, ракета и по расчету цель ловила с пятого на десятое, и ясно было, что ее построят и постараются поскорей снять с производства — так оно и вышло на деле, — а он-то бесился… Но работать — мог. Лепил свои куличики.
Может быть, потому и сохранял форму, что в глубине души сознавал — не будет беды, если дело без него профукают?
Теперь мера ответственности была иная.
В тринадцать пятнадцать ему доложили, что Ходок заказал такси на вечер. Неожиданность… Он должен был ехать ночью и на заводской машине. Зернов попросил выяснить, куда он едет, и опять зашагал от угла спальни до угла прихожей. Но телефон зазвонил сейчас же.
Приказ: Зернову вернуться в Н. немедленно, оставив группу.
Ходок и Принцесса
К пяти часам вечера солнце не сбавило жару. Степка и Алешка устроились в тени, за штабелем досок, сложенных в глубине двора. Отсюда они видели дорожку, ведущую к дому, и дверь подъезда. Валерка сидел на штабеле сверху, не скрываясь, и держал на руках котенка. Без Мотьки, то есть без котенка, он не пожелал участвовать в операции, и Степан рассудил — пусть его. Вид получается непринужденный, а Мотька не помешает. Все равно будет спать. Алешка говорил, что у Веркиного котенка сонная болезнь. Впрочем, «особый шоколад» Мотька лизала с удовольствием.
Ходок был дома, и мальчики стерегли его. В пять часов семь минут к нему пришла Принцесса.
— Валерик, предупреди Третьего, — шепнул Степан.
Верка неторопливо пошел со двора. Оперативные сотрудники ждали на той же улице, в двух сотнях метров от дома Ходока. Когда мальчик с котенком вышел на улицу, Принцесса как раз постучала в дверь.
Дом был двухэтажный, старый. Скрипучая деревянная лестница, крашеные полы, обои в цветочек. Инженер стоял в своей старой комнате, которая всегда была к нему добра, и смотрел на дверь. Ступени пели, как в сказке: «Снип-снап-снурре…» Вместе с хозяином эту песню слушал книжный шкаф, и комод с литыми ручками, и чужак — светлый костюм, висящий на шкафу на «плечиках». А у Светланы были нежные розовые губы, темные, как орех, глаза и пшеничные волосы, уложенные замысловатой башней. Войдя, она принялась поправлять прическу. И капризно отодвинулась, когда он прикоснулся к ее плечу.
— Ну вот, снова сердишься, — сказал инженер.
— Уезжаешь? Вот и уезжай, пожалуйста.
— Светик, ты же сама говоришь, что повезло…
Он опять тоскливо обвел глазами комнату. Новый чемодан желтой кожи выглядывал из-за шкафа, как сообщник.
— И вовсе я не сержусь, езжай. Я подарок принесла.
«Не сердится!» — скрипнули половицы. Светлана открыла сумочку и достала зеленый цилиндрик.
— Ох, спасибо… Зажигалка?
— Вроде, — Принцесса потянула за нитку.
Ходок схватился за сердце. Десантница сильным, неженским движением подхватила его под локти и посадила. Он пробормотал: «Здесь красивая местность».
— Линия два, — сказала женщина. — Ты?..
— Угол шесть. Слушаю тебя, Линия два.
— Да что слушать, действуй по схеме «Вирус». Получи «посредник», пять Мыслящих и езжай.
Они тихо посмеялись. Угол шесть спросил:
— Тебя забрать, Линия два?
— Пошевели мозгами, — сказала Линия два. — Они только этого и ждут, чтобы мы засыпались… Забрать! Придумаешь тоже!
— Слушаюсь. — Угол спрятал «посредник» в боковой карман пиджака, висящего на шкафу. Линия два помогала — придерживала вешалку. Потом она села, высоко завернув юбку и заложив ногу на ногу, покачивая туфлей на тонком каблуке.