Герои Гражданской войны
Поезд идет на запад. 5-я армия движется на восток. Поезд увозит командарма в Москву. На Восточном фронте теперь уже обойдутся и без него. Колчак доживает последние дни.
Тухачевский не отходит от окна. Бескрайние сибирские степи, солончаковые, с редкими деревушками, небольшими городками. И всюду следы боев, разрушений, заброшенности. На Урале сиротливо стоят потухшие домны, заводские дворы заросли сугробами.
Поезд подолгу топчется у станционных платформ, как будто набирается сил, чтобы преодолеть еще один перегон. Даже яркое морозное солнце не радует, а глубокие снега не могут запорошить развалин. И на Волге тоже. Сколько же нужно усилий, чтобы возродить к жизни эти опустошенные края?
Тухачевский гонит от себя тяжелые мысли. Поезд уже подходит к Москве. Надолго ли в белокаменную? Нет, конечно, ненадолго. Хотя, может быть, и удастся побывать в театре, посчастливится попасть на концерт…
Но эти минуты отдыха, такого редкого — только небольшая разрядка для натянутых нервов. Его вызвали не для того, чтобы слушать Шаляпина, — на юге идет кровавый бой.
Деникин был теперь надеждой империалистов. Хотя к январю 1920 года эти надежды уже потускнели. Дойти до Орла, прорваться почти под Тулу, откуда в трех переходах Москва, и покатиться назад…
Деникин, его хозяева не могут понять, откуда у большевиков нашлись силы.
Кавказский фронт. Деникинская армия отсиживается за Доном и Манычем. У нее еще достаточно штыков и сабель, чтобы с успехом отражать атаки. Это самая большая группировка белых — 29 тысяч штыков и 25 тысяч сабель.
Но она отрезана от остальных. Войска генерала Слащева, всего 5 тысяч штыков и сабель, бегут в Крым, а на правобережье Украины генерал Шиллинг спешит к Одессе — мало ли чего!
Кавказский фронт растянулся на 400 километров.
Тухачевский был направлен на юг как командующий 13-й армией, но, еще не приняв ее, получил назначение командующего Кавказским фронтом.
В штабе фронта царило разногласие между командующим В. Шориным и Реввоенсоветом 1-й Конной армии. Оно вспыхнуло в результате неудачных попыток выбить так называемую «батайскую пробку». Несколько раз красные части бросались в атаки. По тонкому льду Дона, который здесь никогда не замерзает настолько, чтобы по нему можно было безопасно ходить, нельзя переправить артиллерию, а перед Батайском еще болота. Артиллерия белых взламывала лед, стеной взрывов перекрывала немногие тропы, ведущие к городу. Гибли люди, гибли кони, а Батайск оставался в руках Деникина.
Тухачевский, приняв командование фронтом от Шорина, приостановил напрасные фронтальные атаки. Они не только изматывали и обескровливали красные части, но давали Деникину выигрыш во времени. Деникин производил перегруппировку своих войск, подготавливал силы, приводил в порядок истрепанные полки.
Еще раз империалисты Антанты помогли незадачливому генералу. Помогли в надежде, что он потянет время, а они используют его, чтобы подыскать новые силы, способные бороться против Советов.
Тухачевский широко использовал опыт борьбы с Колчаком. Идея блестящей операции Фрунзе — охват фланга противника с последующим выходом в его тыл — могла быть применена и в обстановке, сложившейся на Кавказском фронте.
Михаил Николаевич решил, что Кавказский фронт должен всеми наличными силами нанести главный удар по основной группировке Деникина — Донской армии и Добровольческому корпусу на тихорецком направлении. То есть наносился фланговый удар, а приказ Тухачевского от 12 февраля 1920 года не оставлял сомнений, что Красная Армия должна будет выйти в тыл Деникину, разбить его, отбросить к Азовскому морю.
Этот план Тухачевский разработал совместно с Орджоникидзе, который был назначен членом РВС Кавказского фронта. Орджоникидзе и Тухачевский учитывали настроение горцев, поднявших восстание в Чечне и Дагестане, равно как и терских казаков, составлявших значительную часть сил Деникина. Казаки уже неохотно подчинялись белому генералу и вовсе не собирались уходить со своих родных земель, от своих куреней. Дезертирство среди казачества приняло для белых размеры катастрофы.
Тухачевский предвидел возможные контрмеры Деникина. Конечно, тот постарается отвлечь красные войска, главную ударную силу Кавказского фронта — 1-ю Конную армию от столь опасного тихорецкого направления. Тухачевский, как всегда, поставил себя на место своего противника и предугадал, что Деникин попробует наступать на Ростов-Дон, Новочеркасск. Таким образом, когда в районе Тихорецкой, а потом под Атаман-Егорлыкской развернулись ожесточенные сражения Конной армии с превосходящими силами белой конницы генерала Павлова и Деникин бросил свою северную группу на Ростов, Тухачевский не снял войска с тихорецкого направления.
И оказался прав. Деникинцы пробыли в Ростове меньше месяца, затем началось их повальное бегство. На подходах к Усть-Лабинской у Екатеринодара Донская армия и «добровольцы» понесли такие потери, что их остатки, смешавшись с беженцами, в панике спешили в Новороссийск. Тысячи деникинцев попали в плен. И только немногие части, сохранившие еще дисциплину, сумели перебраться в Крым.
И по сей день в специальных военно-исторических исследованиях и даже научно-художественных повествованиях нет-нет да и вспыхнет застарелый спор о причинах неудачи Красной Армии в броске на Варшаву во время разгрома очередного похода Антанты. Это, конечно, не случайно. Через сорок с лишним лет появилась возможность дать более объективные оценки событиям, происходившим в двадцатом году.
Белопанская Польша напала на Советскую республику. Напала, несмотря на неоднократные предостережения со стороны нашего правительства. И на первых порах польским генералам, легионерам, французским инструкторам и всем вдохновителям интервенции казалось, что вот наконец-то еще один поход на большевистскую цитадель завершится ее полным разгромом. Польские войска маршируют по древнему Киеву. Они занимают Минск.
Вновь оживился авантюрист Петлюра. Он забыл о своем кичливом украинском национализме и ратует за союз с Пилсудским. И какое ему дело, что «пилсудчики» требуют восстановления «великой Польши» в границах 1772 года?
Лишь бы не большевики, лишь бы сохранились буржуазные порядки. Из Крыма грозит Врангель, на Кавказе — англичане, на Дальнем Востоке — японцы. Из Прибалтики с минуты на минуту может выступить буржуазная Литва.
Снова, в который уже раз, социалистическое Отечество в опасности. Снова идет мобилизация коммунистов, вновь с напряжением работают голодные оружейники, железнодорожники, рабочие полуразрушенных фабрик и заводов.
Именно в это время Михаил Николаевич получает назначение на пост командующего Западным фронтом. Снова фронтом. И на сей раз, несмотря на временную передышку, полученную Советской республикой перед новым походом Антанты, несмотря на почти пятимиллионную армию, Тухачевский знал, что ему будет, может быть, труднее, чем на востоке или на Кавказе.
Штаб фронта. Канули в прошлое те незабываемые дни когда приходилось начинать подготовку операций с организации управлений штаба, подбора людей. Штаты укомплектованы, и на первый взгляд в штабе идет четкая, слаженная работа.
Но Тухачевский не привык доверять первым впечатлениям. Ведь предстоит воевать, опираясь на этих новых, в большинстве своем незнакомых ему или известных только понаслышке, военных специалистов. Именно они помогали бывшему комфронта Гиттису составлять план наступления армии.
Тухачевскому этот план не понравился. Может быть, в другое время, в другой обстановке Михаил Николаевич и позволил бы себе еще и еще раз взвесить все «за» и все «против», внести в план предстоящих операций коррективы и завершить подготовку. Но на сей раз времени не было. А обстановка на общем театре военных действий складывалась столь напряженной, что от Западного фронта требовалось как можно скорее начать решительные действия против 1-й польской армии. Заставить поляков оттянуть сюда свои силы с Украины. От Западного фронта ждали, что он добьется перелома в ходе кампании.