Герои Гражданской войны
Битва за Екатеринодар измотала Донскую армию настолько, что она уже почти не в силах была сопротивляться.
Почувствовав начавшееся разложение в стане белых, несмотря на невероятную усталость красных дивизий, Уборевич делал все, чтобы враг не успел эвакуировать свои войска в Турцию или Крым.
Ударная группа, захватив в арьергардных боях станицу Абинскую, уперлась в горы. Командарм резко повернул свои войска на запад, гоня отступавших деникинцев вдоль железной дороги на Новороссийск. И как ни труден был путь красных бойцов в болотистой долине, командарм не сдавал темпов наступления ни днем ни ночью.
Стремясь затормозить движение бронепоездов Уборевича, белые взрывали железнодорожные пути, оставляли на них горящие составы. Красные бойцы и саперы самоотверженно скидывали горящие вагоны под откос, восстанавливали пути, прокладывая дорогу вперед, несмотря на то, что мощные взрывы вражеских снарядов то и дело раздавались по обеим сторонам железнодорожного полотна.
Так, в шуме и грохоте, в постоянных и ожесточенных перестрелках, Ударная группа дошла до станицы Ниберджайской. Здесь Уборевич лично руководил ожесточенным четырехчасовым боем. Деникинцы держали у каждого орудия, каждого пулемета прикрепленного офицера, готового расстрелять белого дезертира.
Но и этот бой был выигран. Уборевич подал команду Овчинникову вести Ударную группу к Ниберджайскому перевалу, где белые собрали новый, довольно сильный кулак. Красные бойцы знали, что освобождение Ниберджайского перевала — последний этап тяжелого пути, поэтому и дрались они исключительно самоотверженно.
9-я и 8-я армии, прижимая деникинцев к Черному морю, наконец, окружили последний, опоясанный тройной линией обороны оплот белых — город и порт Новороссийск. Перед этим Добровольческий корпус в ночь на 27 марта поспешно отошел к городу и погрузился на суда, ничего не сообщив об этом Донской армии.
«Когда меня назначили в комиссию по учету трофеев и отправке их из Новороссийска в тыл, — вспоминает бывший работник штаба 9-й армии В. П. Суханов, — я встретился с некоторыми затруднениями, натолкнулся на штабные вагоны белой армии, на внешней стороне которых были нарисованы масляной краской портреты Деникина, Улагая, Шкуро и членов английской и французской миссий. Нельзя же их отправлять в тыл в таком виде! Но сколько я ни искал масляной краски, чтобы замазать все эти ненавистные рожи, ее не нашлось. Что было делать? Я запросил Уборевича, и он мне ответил:
— Найдите художника, и пусть он нарисует этим «героям» кандалы на руках.
Я нашел художника, он «заковал» руки белым генералам, и вагоны пошли в тыл…»
Некоторая часть Донской армии во главе с генералами Шкуро и Улагаем бросилась в горы, а другая, отчаянно сражаясь за город, грузилась на иностранные корабли, утекая в Крым.
Но белым не помогло ни их собственное сопротивление, ни стрельба из орудий английского линкора «Император Индии» и французского крейсера «Валь-дек Руссо». Ранним утром 27 марта, едва засветился горизонт, кавалерийская дивизия Екимова ураганом ворвалась в Новороссийск, а затем на его окраинах появились и стрелковые части 9-й и 8-й армий.
Отважного героя Екимова Уборевич тут же наградил орденом Красного Знамени, отвинченным от собственной тужурки.
Грозные полчища называвшего себя правителем «единой, неделимой России» генерала Деникина были опрокинуты в Черное море.
Вскоре воины Кавказского фронта с удовлетворением прочитали приказ Реввоенсовета Республики, в котором говорилось:
«Объявляется постановление Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов от 8-го сего апреля о награждении командующего 9-й армией тов. Уборевича-Губаревича Иеронима Петровича — Почетным Золотым Оружием за отличие, выразившееся в следующем: тов. Уборевич-Губаревич Иероним Петрович, будучи назначен командующим 9-й армией, создал из нее мощную и грозную силу, способную наносить врагу сокрушительные удары.
В дальнейшем, следуя с частями вверенной ему армии и перенося все трудности походной жизни, тов. Уборевич лично руководил боями армии, которая благодаря этому сыграла решающую роль в преследовании деникинских армий…»
Не успели советские армии прогнать Деникина с кавказской земли, как Уборевича обязали спешно во второй раз принять 14-ю армию для борьбы с белопанской Польшей.
Принимая армию, Уборевич настоял, чтобы под его начало передали кавалерийскую дивизию Виталия Примакова; удалось перевести и проверенного в боях начдива Петра Солодухина.
В то время театр войны с Польшей охватывал огромнейшую территорию, на которой создали два фронта — Западный, под командованием М. Н. Тухачевского, и Юго-Западный, под командованием А. И. Егорова. Тухачевский боролся за освобождение Литвы и Белоруссии, а Егоров, которому подчинялась и 14-я армия, — за освобождение Украины и Галиции.
После разгрома Деникина на юго-западе некоторое время стояло зловещее затишье. Но вот 25 апреля, еще до приезда Уборевича на фронт, оно кончилось, и польское наступление хлынуло на правобережную Украину. Здесь Пилсудский разбил свои силы на две неравные части: одну — из семи пехотных и одной кавалерийской дивизий — бросил против 12-й армии на Киев и Фастов, а другую — из трех пехотных и одной кавалерийской дивизий — на Одессу, которую отстаивала 14-я армия Уборевича.
12-я армия, боясь окружения, под сильнейшими ударами отошла на левый берег Днепра и 7 мая оставила Киев. А 6-я и часть 2-й белопольской армии в содружестве с армией «головного атамана» Петлюры, несмотря на французское вооружение и иноземный командный состав, не сумели разгромить 14-ю армию. 45-я дивизия Якира, легендарная кавалерийская бригада Котовского и 60-я стрелковая дивизия Иванова, геройски сопротивляясь наседавшей коннице генерала Реммера, медленно, с тяжелыми боями, отходили в район Литина и Винницы. Среди некоторых частей появились признаки паники. И прибывшему на фронт Уборевичу пришлось проявить немало сил и находчивости, чтобы навести в 14-й армии порядок и управляемость, а затем и остановить фронт.
Стабилизация, созданная Уборевичем, позволила командующему фронтом А. И. Егорову образовать под командованием Якира так называемую фастовскую группу. Эта ударная группа должна была развить наступление на Цветково — Белая Церковь, с тем чтобы вынудить врага подставить свой фланг под удар 1-й Конной армии, подходившей в то время из района Умани.
Когда же 1-я Конная армия, наконец, подошла к району деятельности 14-й армии, руководство фронтом поставило перед Уборевичем две задачи: во-первых, сковать 6-ю польскую армию, чтобы она не нанесла удара во фланг 1-й Конной армии Буденного, развивавшей свой сильнейший удар в направлении на Коростень — Бердичев — Житомир, а, во-вторых, не допустить белополяков до Одессы.
Сил у Уборевича явно не хватало. Правда, Солодухин уже заканчивал формирование сводной дивизии, но главная ударная сила — дивизия Примакова еще не завершила свой тридцатидневный переход из-под Перекопа.
Когда же в теплые июньские дни прибыли червонцы, командарм лично приехал в Старую Синяву встречать старых боевых друзей. Появление Уборевича на рослом тонконогом скакуне было встречено с радостью: червонцы с улыбкой приветствовали «своего» командарма.
Червонцы сразу же были втянуты в дело — для них командарм, как и прежде, подготовил новый рейд по тылам врага.
Вечером 3 июля 1920 года 60-я стрелковая дивизия и два бронепоезда штурмом прорвали оборону противника между станцией Комаровцы и местечком Волковинцы. Ранним утром, когда солнце едва показалось над горизонтом, шесть полков Примакова проскользнули в прорыв.
Уборевич и член Реввоенсовета армии Рухимович лично провожали червонцев в рейд. Это было недалеко от Комаровцев. Стоя на обочине дороги, они напутствовали добрым словом каждую проходившую сотню, Уборевич опытным взглядом проверял каждую тачанку — не лишняя ли она, не стеснит ли главное качество рейдирующей конницы — ее маневренность.