Перчатка для смуглой леди

За исключением сверкающего пятна на сцене зрительный зал выглядел мрачно. Он имел классическую форму подковы и вмещал, по оценке Перегрина, около пяти сотен зрителей. Перегрин заметил, что плюшевые спинки кресел были отделаны металлом и что в зале четыре ложи. Над просцениумом свисала рваная бахрома — все, что осталось от занавеса.
Перегрин обошел бельэтаж и толкнул дверь директорской ложи. В нос ударила жуткая вонь. Перегрин попятился назад, открыл другую дверь в стене бельэтажа и обнаружил за ней железную лестницу, ведущую на сцену.
Перегрин неуклюже спустился по лестнице. Железные ступеньки, хоть и покрытые толстым слоем пыли, глухо позванивали под ногами.
Теперь он был на сцене, там, где и должен быть человек театра, и сразу почувствовал себя свободнее. Он даже развеселился, представив себя, хотя бы отчасти, хозяином театра. Перегрин вгляделся в поток солнечного света, в котором плясали, плавали, трепетали потревоженные его присутствием пылинки. Он встал на освещенное место рядом со сломанным стулом и посмотрел на зрительный зал. Контрасты света и тени производили странный завораживающий эффект, зал казался призрачным, и Перегрин смог легко вообразить его заполненным зрителями мистера Руби. Касторовые шляпы, капоры, шали, пелерины. Шелест программок. Ряды бледных кругов вместо лиц. «Потрясающе!» — подумал Перегрин и, для того чтобы охватить взглядом весь зал, сделал шаг назад.
 
3
Падать неожиданно даже с невысокой ступеньки всегда неприятно. Но упасть так, как рухнул Перегрин, — в глубокую яму, наполненную холодной смердящей водой, — чудовищно, кошмарно, все равно что провалиться в небытие. Несколько секунд Перегрин осознавал только то, что ему было нанесено оскорбление действием. Он тупо смотрел на безумный вихрь пылинок в луче света. Ощутив скользкое дерево под пальцами, затянутыми в перчатку, ухватился покрепче. Вокруг была ледяная зловонная вода, он погрузился в нее по горло и висел на руках.
«О господи! — подумал Перегрин. — И почему я не какой-нибудь Джеймс Бонд? Почему я не могу с помощью одних рук выбраться на поверхность? Господи, не дай мне утонуть в этой навозной жиже. Господи, не дай мне пасть духом».
Впрочем, все не так плохо, решил Перегрин, вес его тела — одиннадцать стоунов [1] — не приходился целиком на руки. Его поддерживало на поверхности то, во что он провалился. Но что это было? И где он находился? В театральной уборной, превращенной подземными водами в колодец? Лучше не рассуждать. Лучше действовать. Он пошевелил ногами, и жуткие, отвратительные волны всколыхнулись до подбородка. Нащупать твердой опоры под ногами ему не удалось. «Как долго я смогу так висеть?» — подумал он. Хрестоматийная строчка всплыла в памяти: «Много ли пролежит человек в земле, пока не сгниет?» [2]
Что ему следует предпринять? Может быть, уподобиться лягушке, выпрыгивающей из воды? Стоит попробовать. По крайней мере, он сможет получше ухватиться за край. И он попробовал: оттолкнулся от воды, подпрыгнул и уперся ладонями в край сцены. На секунду ему показалось, что он вот-вот выберется, но ладони в насквозь промокших перчатках соскользнули назад по обветшалому краю. Он вновь пребывал в подвешенном состоянии. Вахтер? Если Перегрин долго не появится в конторе, пошлет ли вахтер кого-нибудь выяснить, почему он не вернул ключи? Но когда? Когда? И зачем он только отослал того малого с масленкой, что служит у братьев Фипс? Джоббинса. Может, стоит крикнуть? Существует ли на самом деле разбитое окно, через которое пробираются внутрь бродяги? Перегрин сделал глубокий вдох, и, раздувшись таким образом, слегка приподнялся над водой.
— Эй! Сюда! Джоббинс! — закричал он изо всех сил.
Крик прозвучал нелепо и поразительно глухо. Выдохнув, Перегрин вновь погрузился на прежний уровень.
Когда попытался прыгнуть, он возмутил не только воду. Неразличимый во тьме мягкий предмет плескался возле самого его подбородка. Вонь стояла омерзительная. Я не могу, подумал он, я не выдержу здесь. Пальцы его уже замерзли, руки одеревенели. Скоро, очень скоро, он перестанет ощущать руками край, останется только боль, и пальцы разожмутся. И что тогда? Плавать на спине в этой тошнотворной жиже и медленно замерзать? Задрав голову, Перегрин посмотрел на свои вытянутые руки. Ситуация предстала в совершенной очевидности: мышцы предплечья и кистей были страшно напряжены, пальцы ныли, а вокруг разливалась гниющая вода. Перегрин висел, потеряв счет времени, и вдруг понял, что наступает ужасный момент, когда тело перестанет его слушаться. Необходимо было что-то сделать. Немедленно. Еще одна попытка? Если бы было от чего оттолкнуться! А что, если до дна всего несколько дюймов? Но что представляло собой дно? Пол гримерной? Проход под сценой? Люк со сплошными стенками? Перегрин вытянул ноги и ничего не нащупал. Вода подступила ко рту. Он согнул ноги, оттолкнулся, подтянулся на руках и вынырнул из воды. Показался зрительный зал. Если бы он смог опереться локтями на край… Не вышло.
Но в тот момент, когда перед глазами смутно мелькнули бельэтаж и партер, он услышал звук, протяжный скрип, а еще через долю секунды увидел… что? Полоску света? И вновь услышал — кто-то кашлянул.
— Эй! — закричал Перегрин. — Сюда! Скорее! На помощь!
Он погрузился в воду и снова висел на пальцах. Но кто-то явно ходил по зданию. Шаги, приглушаемые ошметками ковра.
— Сюда! Ко мне, пожалуйста! На сцену.
Шаги замерли.
— Эй, вы слышите меня?! Ради бога, подойдите. Я провалился под сцену. Я тону. Почему вы не отвечаете? Кто вы?
Вновь зашлепали шаги. Где-то рядом хлопнула дверь. Та самая, через которую прошел он сам, сообразил Перегрин. Человек поднимался по лестнице. Вот он идет по сцене. Наконец-то.
— Кто вы? — спросил Перегрин. — Осторожнее, здесь дыра. И мои руки. Они в перчатках. Не наступите на мои руки. Помогите мне выбраться отсюда. Но будьте осторожнее. И скажите хоть что-нибудь.
Он запрокинул голову, вглядываясь в поток света. Чьи-то руки накрыли его пальцы, а затем обхватили запястья. В пятне света возник черный силуэт широкоплечего мужчины в шляпе. Перегрин вперился взглядом в лицо человека, но никак не мог его разглядеть.
— Это не трудно, — скороговоркой продолжал он. — Если вы сумеете хоть чуть-чуть подтянуть меня вверх, я выберусь.
Голова исчезла. Руки ухватились несколько иначе, и человек наконец заговорил:
— Отлично. Давайте.
Перегрин еще раз совершил прыжок, который сделал бы честь даже самой резвой лягушке, его подхватили под мышки, помогли вылезти на край сцены, и он распластался у ног своего спасителя. Он увидел дорогие ботинки, идеальные стрелки на брюках и полы пальто из тонкой шерсти. Перегрина била дрожь.
— Спасибо, — проблеял он. — Вы не представляете себе, как я вам благодарен. Господи, как же от меня несет.
Он встал на ноги.
Спасшему его безукоризненно одетому незнакомцу было на вид около шестидесяти. Перегрин наконец увидел лицо своего спасителя и подивился его необычайной бледности.
— Вы, видимо, мистер Перегрин Джей, — произнес тот. Голос звучал монотонно, бесстрастно и безапелляционно.
— Да, я… А откуда?..
— Мне сказали в агентстве недвижимости. Вам надо принять ванну и переодеться. Моя машина ждет на улице.
— Я не могу сесть в чью-либо Машину в таком виде. Извините, сэр, — отказался Перегрин. Его зубы отбивали чечетку. — Вы необыкновенно добры, но…
— Подождите секунду. Или нет. Идемте к выходу.
Перегрин, повинуясь жесту незнакомца, направился к двери, за которой была лестница, мужчина последовал за ним. Протухшая вода стекала с Перегрина, капала с кончиков перчаток, хлюпала и выплескивалась из ботинок. Они спустились и, пройдя через ложу и коридор, выбрались в фойе.
— Побудьте пока здесь. Я вернусь через минуту. — Незнакомец вышел под портик, оставив дверь открытой.