Последний занавес

— Ну, чем занят в последнее время, сынок? — спросила Миллимент и положила свою сильную белую ладонь ему на плечо.
— Да так, то одно, то другое, устаю очень, — вздохнул он и потерся щекой о ее руку. — Расскажи лучше, что здесь предполагается. Только что-нибудь повеселее и поинтереснее. Например, про прием в честь миссис Аллейн. Пожалуйста. Ты ведь захочешь его устроить, правда? — настаивал он, одновременно просительно поглядывая на Трой. — Скажи, что захочешь!
— Я приехала сюда работать, — сказала Трой резче, чем хотела, потому что он заставил ее испытать неловкость. «Черт! — выругалась она про себя, — это прозвучало так, будто я решила, что Седрик говорит всерьез».
Но Миллимент снисходительно рассмеялась.
— Миссис Аллейн будет с нами на день рождения, — сказала она, — и ты тоже, дорогой, если только сможешь задержаться на десять дней. Так как, сможешь?
— Да, да, — засуетился Седрик. — Офис приводят в порядок. Всю скучную бумажную работу я взял с собой. Только вот день рождения! Какая невыразимая тоска, право. Дорогая Миллимент, вряд ли я перенесу еще один день рождения.
— Ну вот, расхныкался, — прогудела Миллимент.
— Давайте еще по одной, — громко сказал Пол.
— Тут кто-то о выпивке говорит? — донесся с галереи чей-то голос. — Хорошо! Славно! Славненько!
— О Боже, — прошептал Седрик, — Соня!
  
3
 
К тому времени в зале уже сделалось темно, и поначалу мисс Соня Орринкурт произвела на Трой впечатление бледного призрака, слетающего вниз по лестнице. Спуск сопровождался беспрестанным чириканьем. Когда Соня ступила на пол и пошла через зал, Трой заметила, что одета она словно для второго акта какой-нибудь музыкальной комедии. Трой показалось, что на ней пеньюар.
— Ничего себе, — пропищала мисс Орринкурт, — смотрите-ка, кто явился. Седди! — Она протянула Седрику обе руки, и он накрыл их ладонями.
— Роскошно выглядишь, Соня! — воскликнул он. — Где это ты раздобыла такое?
— Милый, да этому платью тысяча лет. О, прошу прощения, — мисс Орринкурт повернулась к Трой. — Я и не заметила было…
Миллимент холодно представила ее. Фенелла и Пол отошли от дивана, и на него плюхнулась мисс Орринкурт. Она вытянула руки и сплела пальцы.
— Ну, живо, живо, живо! — по-детски залепетала она. — Соня хочет стаканчик.
Волосы у нее были почти как у альбиноса. Они бахромой накрывали лоб и шелковым занавесом падали на плечи, смутно напоминая Трой аквариум, увиденный изнутри. Глаза у нее были круглые, как блюдца, с загибающимися черными ресницами. При улыбке ее верхняя губа уплощалась, уголки рта загибались вниз, и к подбородку сбегала тень будущих морщинок. Кожа у нее была белая и тугая, как лепестки камелии. В общем, если посмотреть со стороны, — ослепительная молодая женщина, и рядом с ней Трой почувствовала себя безнадежной замухрышкой. «Наверное, с нее хорошо рисовать обнаженную, — подумала она. — Интересно, приходилось ли ей бывать натурщицей? Похоже на то».
Мисс Орринкурт и Седрик оживленно болтали, но оживление было явно наигранным. Фенелла и Пол отошли в сторону, и Трой осталась с Миллимент Анкред, заговорившей о трудностях ведения домашнего хозяйства. Попутно она наносила стежки на какую-то гигантскую вышивку, потрясшую Трой своей монструозной цветовой гаммой и фантастическим рисунком. Извиваясь, на ней сплетались удивительные завитки, похожие на червей. Ни один дюйм замысловатой работы Миллимент не оставался пустым, ни одна тема не обрывалась другой темой. Временами Миллимент останавливалась и самодовольно поглядывала на дело рук своих. Голос ее звучал монотонно.
— Полагаю, мне повезло, — говорила она. — В моем распоряжении имеется кухарка и пять служанок, не говоря уж о Баркере, только все они очень стары, и всех мы наскребли в разных уголках нашей большой семьи. Моя золовка Полин, ну, миссис Клод Анкред, во время эвакуации оставила свой дом и с недавнего времени поселилась здесь вместе с двумя своими суданками. Дездемона — то же самое, Анкретон — это ее штаб-квартира. Она привезла с собой свою старую няньку. Что касается Баркера и остальных, они всегда жили с нами. Но, даже учитывая, что западное крыло отдано под школу, все равно трудно. В прежние времена, конечно, — с некоторым самодовольством заметила Миллимент, — здесь было всегда полно народа.
— Ну и как, уживаются? — рассеянно спросила Трой. Она посматривала на Седрика и мисс Орринкурт. Он явно взял на вооружение тактику ухаживания, и на глазах у Трой развивался легкий, но совершенно искусственный флирт. Оба говорили шепотом.
— Да нет, — говорила Миллимент. — Все время цапаются. — И неожиданно добавила: — Как хозяин и работник, так, кажется, говорят? — Трой посмотрела на нее. Миллимент улыбалась, широко и безучастно… «Эти люди, — подумала Трой, — все время отпускают замечания, на которые нечего ответить».
В зал вошла Полин Анкред, она присоединилась к своему сыну и Фенелле. Сделала она это с некоторым вызовом, а улыбка, посланная Фенелле, означала, что та может быть свободна.
— А я ищу тебя, дорогой, — сказала она Полу. Фенелла сразу пересела. Полин подняла к глазам лорнетку, движением, которое было бы совершенно уместно в спектакле по пьесе Конгрива, и посмотрела на мисс Орринкурт, раскинувшуюся на кушетке. Седрик примостился возле ее ног на подлокотнике.
— Сейчас стул принесу, мама, — поспешно сказал Пол.
— Спасибо, дорогой. — Полин обменялась взглядом с золовкой. — Я и впрямь не прочь посидеть. Нет, нет, миссис Аллейн, пожалуйста, не беспокойтесь. Очень любезно с вашей стороны. Спасибо, Пол.
— Мы с Нодди, — защебетала мисс Орринкурт, — здорово проводим время. Старые драгоценности разглядываем. — Она закинула руки за голову и незаметно зевнула.
«Нодди? — подумала Трой. — Это еще кто такой?» За репликой мисс Орринкурт последовало краткое, но довольно угрюмое молчание.
— Он сам не свой из-за этой картины, — добавила мисс Орринкурт. — Потрясающе, верно?
Полин Анкред с достоинством переменила позу, так чтобы увидеть свою золовку.
— Ты сегодня днем папу видела, Миллимент? — спросила она не так чтобы слишком приветливо, но явно приглашая сомкнуть ряды против общего противника.
— Поднялась наверх, как обычно, в четыре, — ответила Миллимент, — посмотреть, не нужно ли ему чего. — Она перевела взгляд на мисс Орринкурт. — Но он был занят.
— Тью-ю, — пропела Полин, сплетая и расплетая пальцы. Миллимент мимолетно, но многозначительно усмехнулась и повернулась к Трой.
— Не знаю, — бодро заговорила она, — все ли вам Томас объяснил насчет портрета моего свекра. Он хочет, чтобы вы писали его в его собственном здешнем театре. Повесят задник, а насчет освещения Пол знает, что к чему. Папа хотел бы начать завтра в одиннадцать утра, и если все будет в порядке, работать по часу утром и днем.
— Мне тут пришло в голову, — сказала мисс Орринкурт, — здорово было бы изобразить Нодди на коне.
— Не сомневаюсь, — сказала, не глядя на нее, Миллимент, — что сэр Генри сам все решит насчет позы.
— Однако же, тетя Милли, — заговорил Пол, сильно покраснев, — миссис Аллейн может… то есть… не кажется ли тебе…
— Да, да, тетя Милли, — поддержала его Фенелла.
— Ну да, Милли, право, — подхватил Седрик. — Я совершенно согласен. Пожалуйста, ну пожалуйста, Милли, и ты, тетя Полин, и ты, Соня, ангел мой, пожалуйста, подумайте, что это уж мисс Аллейн решать… О Господи, — умоляюще продолжал Седрик, — прошу нас, подумайте об этом.
— Да нет, — возразила Трой, — мне было бы очень интересно узнать мнение сэра Генри.
— Ну вот и прекрасно, — сказала Полин. — Да, Миллимент, Десси написала, что она приезжает на день рождения.
— Хорошо, что ты мне сказала, — без всякого воодушевления заметила Миллимент.
— И мама тоже, тетя Милли, — сказала Фенелла. — Забыла предупредить.
— Так-так, — усмехнулась Миллимент, — и все-то я узнаю последней.
— Что? Дженетта приезжает? Интересно! — воскликнула Полин. — По-моему, ее уж года два как в Анкретоне не было. — Надеюсь, с суровыми нравами нашей берлоги она сумеет примириться.