Легенда о Великом Инквизиторе

Тот, Который пришел отдать за них жизнь свою! Вместо того, чтоб овладеть людскою свободой. Ты умножил ее и обременил ее мучениями душевное царство человека навеки. Ты возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошел он за Тобою, прельщенный и плененный Тобою. Вместо твердого древнего закона
T. е. Закона Ветхозаветного, который от Новозаветного действительноотличается дробностью, раздельностью, твердостью указаний и точностью мернаказания, за нарушение его назначаемого (см. Второзаконие). Можно сказать,перелагая все на юридические термины, что в Ветхом Завете даны правила, вНовом - принципы., - свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло, имея лишь в руководстве Твой образ пред собою [В трех этих строчках выражено понятие Достоевского о сущности христианства и указан руководительный принцип для деятельности христианина: всегда мысленно предстоящее дело относить к Христу и спрашивать себя: совершил ли бы Он его или, видя, одобрил ли бы, не нарушая при этом в своей мысли цельности Его образа, как Он передан нам евангелистами, совокупности всех черт его. Мы думаем, этот принцип есть истинный, и при соблюдении Его
Евангелие никогда бы не могло быть подвергнуто тем насильственным применениям, каким, посредством уловления из него отдельных выражений, оно подвергалось в истории. Так, на выражении «compelle intrare» - «понудь их
(позванных) войти» (на брачный пир жениха, в «Притче о званых и незваных») основывала свое право на существование католическая инквизиция; или на выражении: «Мое царство не от мира сего» и до сих пор многие основывают требование безучастного отношения Церкви к греху, к преступлению «мира»
(целого общественно-исторического строя).], - но неужели Ты не подумал, что он отвергнет же наконец и оспорит даже и Твой образ и Твою правду, если его угнетут таким страшным бременем, как свобода выбора? Они воскликнут, наконец, что правда не в Тебе, - ибо невозможно было оставить их в смятении и мучении более, чем сделал Ты, оставив им столько забот и неразрешимых задач. Таким образом, сам Ты и положил основание к разрушению
Своего же Царства, и не вини в этом никого более». Другими словами, учение, пришедшее спасти мир, - своею высотою и погубило его, внесло в историю не примирение и единство, но хаос и вражду. История не закончена; и, между тем, она должна закончиться, именно этого ищут народы в своей жажде найти предмет общего и согласного поклонения. Они и истребляют друг друга для того, чтобы, хотя путем гибели многих непримиренных, наконец соединились оставшиеся. Христианство не ответило этой потребности человеческого сердца, предоставив все индивидуальному решению, ложно понадеявшись на человеческую способность к различению добра и зла. Даже древний, не столь высокий, но точный и суровый закон более удовлетворял этой потребности: побиение камнями извергало всякого, кто отступал от него, и люди оставались в единстве, хотя насильственном. Еще лучше ответило бы этой потребности, правда, уже совсем грубое средство - «земные хлебы», закрытие от глаз человека всего небесного. Напитав его, оно усыпило бы тревоги его совести.
Мы не отойдем, кажется, далеко от истины, если скажем, что с искушением прибегнуть, овладевая судьбами человечества, к «земным хлебам» здесь разумеется один страшный, но действительно мощный исход из исторических противоречий: это - понижение психического уровня в человеке. Погасить в нем все неопределенное, тревожное, мучительное, упростить В «Бесах» одноиз лиц, только почти называемое (Шигалев), высказывает идею этого упрощениячеловеческой природы, понижения в ней психического уровня. Ее можно считатьранним и более подробно мотивированным изложением данного места «Легенды».См. Приложения. его природу до ясности коротких желаний, понудить его в меру знать, в меру чувствовать, в меру желать - вот средство удовлетворить его, наконец, и успокоить…
____________________
 
15
XIV Все более и более склоняя свою речь к переходу от хаоса, в который ввергло человечество Христианство и его учение о свободе, к изображению будущего и окончательного успокоения его на земле. Инквизитор обращается к разбору двух остальных искушений дьявола. Вот слова, в которых они записаны у евангелистов Матфея и Луки: «Тогда берет Его диавол во Святой Град и поставляет Его на крыле храма и говорит Ему: «Если Ты Сын Божий - бросься вниз; ибо о Том написано: Ангелом своим заповедает о Тебе сохранить Тебя, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею». Иисус же сказал ему: «Написано также - не искушай Господа Бога Твоего». «И вновь берет Его Диавол и, возведя на высокую гору, показывает все царства Вселенной во мгновении времени; и говорит Ему: «Все это дам Тебе, если, падши, поклонишься мне». Тогда Иисус говорит ему: «Отойди от меня, Сатана!
Ибо написано - Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Единому служи». «Тогда оставляет Его Диавол, и се Ангелы приступили и служили ему» (Матф., гл. IV, ст. 5 - 11, Луки, IV, 5). Инквизитор, сказав об элементах саморазрушения, которыми наполнено Христианство, продолжает, обращаясь к Христу: «Между тем, то ли предлагалось Тебе? Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков для их счастья. Эти силы: чудо, тайна и авторитет. Ты отверг и то, и другое, и третье, и Сам подал пример тому. Когда страшный и премудрый
Дух поставил Тебя на вершине Храма и сказал Тебе: «Если хочешь узнать. Сын ли Ты Божий, то верзись вниз, ибо сказано про Того, что ангелы возьмут и понесут Его, и не упадет, и не преткнется, и узнаешь тогда, Сын ли Ты
Божий, и докажешь тогда, какова вера Твоя в Отца Твоего», - то Ты, выслушав, отверг предложение, и не поддался, и не бросился вниз. О, конечно, Ты поступил тут гордо и великолепно, как Бог, но люди-то, но слабое бунтующее племя это - оно-то боги ли? О, Ты понял тогда, что, сделав лишь шаг, движение броситься вниз, Ты тотчас бы и искусил Господа, и веру в Него всю потерял, и разбился бы о землю, которую спасать пришел, и возрадовался бы умный Дух, искушавший Тебя». Удивительно неверие в мистический акт искупления, выраженное в первых отмеченных нами словах, соединенное с совершенною верою в искушение Иисуса и даже в мистическое значение этого искушения, в попытку Дьявола помешать пришествию Его как
Спасителя в мир, которая выражена в последних отмеченных словах. «Но, повторяю, - продолжает Инквизитор, - много ли таких, как Ты? И неужели Ты в самом деле мог допустить хоть минуту, что и людям будет под силу подобное искушение? Так ли создана природа человеческая, чтобы отвергнуть чудо - ив такие страшные моменты жизни, моменты самых страшных, основных и мучительных душевных вопросов Говорится об отношении человека кмистическому акту Искупления, верою в который он жив будет, - и нужно быэту веру, эту жизнь подкрепить чем-нибудь более, нежели как толькоподкрепляет ее высота Христова лика. своих оставаться лишь с свободным решением сердца? О, Ты знал, что подвиг Твой сохранится в книгах, достигнет глубины времен Опять, какая удивительная вера звучит в этих словах! и последних пределов земли, и понадеялся, что, следуя Тебе, и человек останется с Богом, не нуждаясь в чуде. Но Ты не знал, что чуть лишь человек отвергнет чудо, то тотчас отвергает и Бога Говорится, и с справедливымпрезрением, о том, как в истории - и до нашего времени - борьба противрелигии почти отождествлялась с борьбою против чудесного, равно и обратно;и как, едва распутав что-нибудь, прежде казавшееся в природесверхъестественным, человек трусливо перебегал от веры к неверию., ибо человек ищет не столько Бога, сколько чудес. И так как человек оставаться без чуда не в силах, то насоздаст себе новых чудес, уже собственных
Говорится о позднейших открытиях науки и, еще более, о техническихизобретениях, которым так дивится человек в наше время, так снова и сновалюбит повторять себе о них, едва веря, что они есть и что их нашел он сам- человек., и поклонится уже знахарскому чуду, бабьему колдовству