Ничья его девочка (СИ)

Но это пришло лишь тогда, когда осознал, а сейчас я отрицал реальность. Я не хотел с ней мириться.
Андрей приехал ближе к вечеру. Я знал, что дорога заняла у него больше пяти часов, и то, он наверняка гнал на полной скорости. Брата я встретил на улице на заднем дворе больницы. Судя по всему, он уже все знал и про исход операции, и про неутешительные прогнозы, потому что, едва увидев меня, тут же сжал в крепких объятиях, как и я его.
- Уроем мразь… Уроем суку… – рычал он, а я ощущал, как у самого внутри вскипает ярость бешеная. Невероятная. Он принес ее мне оттуда. Снаружи. Оттуда, где тварь, которая посмела тронуть самое дорогое для нас, все еще ходила по земле и дышала с нами одним воздухом, отравляя его и заставляя нас с Андреем задыхаться.
- Кто? – прохрипел я.
- Ахмед-мразь. Они даже не скрывали своего участия.
Я взял у Андрея сигарету и, сильно затянувшись дымом, сжал пальцы в кулаки.
- Освежую падлу!
Ударил кулаком по стене и даже не почувствовал боли, когда кожа лопнула.
- Это из-за меня, Макс.
Резко обернулся к брату и только сейчас заметил, как сильно осунулось его лицо и как лихорадочно блестят черные глаза.
- Не говори ерунду. Сука давно метил в нашу семью.
- Он узнал про меня и Лексу. Это была месть. Способ заставить меня отступить. Моя вина.
Андрей смотрел мне в глаза с какой-то выжидательной тоской и отчаянной решимостью. Он словно был готов, что я сейчас ударю. Так обычно смотрят, когда вынесли приговор себе лично и точно знают, что его нужно привести в исполнение. Он весь внутренне сжался, а я… я подошел к нему и сильно сжал его плечо.
- Ты понимаешь, что у него могла быть любая причина? Падаль нашел бы ее сам рано или поздно, и сейчас… сейчас он хотел одним ударом разрушить нас изнутри. Он выбрал Дашу и Таю, чтоб не только причинить боль – он рассчитывает, что это нас отшвырнет друг от друга, а поодиночке Вороновых будет очень легко перебить. Но у него кишка тонка нас расшвырять в разные стороны. Мы заживо похороним тварь вместе.
Андрей кивнул и стиснул мою дрожащую руку у себя на плече, продолжая смотреть мне в глаза.
- Похороним. Клянусь, мы его похороним.
Потом лбом к моему лбу прислонился.
- Ты как?
- Сдохну сейчас, Граф. Живьем разлагаюсь.
- Держись. Мы прорвемся. Лучших специалистов со всего мира найдем.
А у меня лицо дергается и челюсти трещат от сжатия. Киваю и в глаза ему смотрю, где мое отражение дрожит в пламени ненависти и ярости.
- Главное, что жива она… все остальное поправимо, - прохрипел я, - поправимо, Граф. Она выкарабкается. Выкарабкается, - а голос срывается, и меня трясти опять начинает.
- Выкарабкается. Мы ее за шиворот оттуда достанем. Вот увидишь.
За затылок меня схватил, и я зарычал от боли и бессилия, чувствуя, как брат опять рывком обнял меня, стискивая в объятиях так сильно, что кости затрещали.
ГЛАВА 13
Он позвонил мне, когда я была уже готова выйти из здания. Позвонил и велел посмотреть ролик, который только что отправил. Позвонил, когда я уже стояла у двери и отправила сообщение Андрею, что мы выезжаем. Ослушаться отца я не могла. Едва услышала его голос – все тело покрылось мурашками ужаса, а сердце забилось с такой силой, так что дух захватило от паники. Я даже не подозревала до этого момента, что боюсь его до дикой лихорадки, до полного оцепенения и что начну бояться еще больше всего лишь через какие-то несколько минут. Бояться и смертельно его ненавидеть. Именно в этот день я перестала считать его своим отцом, да и человеком вообще. Он для меня умер. И я даже не собиралась его оплакивать. Скорее, я начала желать ему самой мучительной, настоящей смерти, без всяких угрызений совести по этому поводу. Таких, как он, не должно быть в этом мире. Он страшный. Он - чудовище.
Я включила ролик, снятый на сотовый телефон. Вначале я не понимала, что именно вижу. Одна машина преследовала другую – красную тойоту. Кто-то стрелял по ней из окон, и когда камера поравнялась с теми, кого преследовали те, кто снимали видео, в перепуганной женщине за рулем я узнала сестру Андрея - Дашу. Она кричала, закрывая собой маленького ребенка, а потом, когда выкинула крошечную девочку из машины и та покатилась с откоса вниз, закричала я. Громко. Так оглушительно, что почувствовала, как рвутся голосовые связки. Мне не верилось, что это происходит на самом деле, и я вижу эту невообразимую жестокость, и слышу, как смеются те, кто снимают весь этот кошмар. Как кидают отвратительные шутки насчет несчастной девушки за рулем и ее ребенка, которого, возможно, уже нет в живых. Я никогда в своей жизни не сталкивалась с подобным зверством… и если раньше я все же надеялась, что Карина ошибается и в жутких издевательствах над ней мой отец не принимал никакого участия, то теперь я точно знала – принимал и отдавал приказы. У него нет ничего святого за душой. Нелюдь он.
Монстр перезвонил, как только закончился ролик, и я дрожащими руками поднесла сотовый к уху.
- Да, папа. – «Сдохни, папа! Захлебнись своим ядом, папа! Выпусти себе в голову обойму, папа!». Уже не скрывая эту ненависть от себя самой и переставая ее страшиться. Я переступила за эту черту, где во мне оставались еще остатки уважения к нему.
- А теперь слушай меня внимательно, Лекса, – даже его голос омерзителен до дрожи. - Ты никуда оттуда не выйдешь. Ты сейчас удалишь все свои страницы и будешь ждать, когда я за тобой приеду. Если ты еще раз с ним созвонишься, спишешься, увидишься – я пришлю тебе его голову в подарочной упаковке. Поняла?
- Д-д-да.
- Не слышу!
- Поняла.
- Я больше предупреждать не стану, ясно? Я разрежу его на куски и эти куски пришлю тебе. Смерть его сестры покажется тебе сказкой по сравнению с тем, что я сделаю с ним и с его дочерью. А потом… потом я займусь тобой. Неблагодарная тварь!
Пока он говорил, я включила телевизор с экстренным выпуском новостей об аварии на шоссе. Я надеялась, что все не так ужасно, как показалось мне при просмотре ролика. Что, может быть, это какая-то мистификация, спектакль для меня, монтаж. Но, к сожалению, это произошло на самом деле. Я видела, как полицейский на руках вынес девочку к машине скорой помощи. Мне показалось, что она мертвая… племянница Андрея. Маленькая Таис с синими глазами. Я видела ее на фотографиях, которые показывала мне Карина. Она обожала малышку и была сильно привязана к Даше. Я даже думать не могла, что в семье Андрея опять будет страшное горе. Теперь уже из-за меня. Лучше пусть так. Лучше пусть считает меня лгуньей и презирает… а мне останутся лишь воспоминания, отдающие легким эхом мелодии в голове. Нашей личной музыкой из дьявольских аккордов и переливчатых проигрышей с привкусом несбыточного счастья на кончиках пальцев. Пусть так… пусть все закончится сейчас. Я бы не смогла слышать иную мелодию… мой персональный реквием отзвучал в этом самом номере, когда я была нереально счастлива в его объятиях. У меня хотя бы было это счастье. Я смогла его выдрать для себя и теперь ревностно хранить внутри, и слышать его снова и снова, его голосом мне на ухо, когда давил на меня весом своего тела и шептал о том, что любит. По-своему шептал, по-особенному.
Отключила звонок и опустилась на пол.
Я сделала, как он велел. Стерла все страницы, отключила сотовый. Мне было страшно. Я с ужасом думала о том, что произошло с Дашей и ребенком… и что может произойти еще. Это не конец. Мой отец - зло. Он – чудовище, которое не пощадит никого, даже меня. Я знала, что когда он приедет, то на мне живого места не останется.
И он бил. Бил так, что мне казалось, я от боли ныряю в ледяную тьму. Бил ремнем, ногами, швырял по номеру, разбивая мною стекла шкафов. Убивая во мне все, что я чувствовала к нему когда-то, отматывая нашу историю назад к моменту моего осознания себя и его, как моего отца. Все стерлось. Осталась тварь, которая не была никогда человеком.