Младшая сестра

— После того, как проложили шоссе, поездка занимает менее часа.
Пока они поглощали первое блюдо, он попросил:
— Расскажите мне о своей работе. Почему вы выбрали именно ее? Чем вы там занимаетесь?
На самом деле Кресси не выбирала работу. В Красный Крест ее устроила мать.
— Круг наших обязанностей очень разнообразен: от ухода за детьми до визитов в больницы к людям, оставшимся без родственников. На прошлой неделе, например, я отвозила довольно дряхлого старичка в гости к его больной сестре на другой конец Англии. На этой неделе я должна была ухаживать за ребенком, страдающим синдромом Дауна, но теперь это поручат кому-то другому.
— Должно быть, вы намного мудрее и приспособленное к жизни, чем большинство людей в вашем возрасте.
Кресси пожала плечами.
— Просто все дело в здравом смысле. Иногда даже самые умные люди не обладают им. У меня же минимум образования, но я неплохо справляюсь с такими вещами, как... — она запнулась, поняв, что слишком разговорилась.
— Кто что? — заинтересовался Николас.
— Ну... прочистка водопровода или что-то в этом роде.
— Похоже, вы идеальный спутник в путешествии. Готовый к любым случайностям. Не унывающий, когда рушатся все планы. Приключения вас интересуют?
Из его книг она знала, что он побывал во многих отдаленных и опасных местах.
— Если вы имеете в виду приключения типа вашего перехода через горы Атлас на муле, то для меня это, пожалуй, слишком.
— Значит, вы читали мои книги?
Кресси кивнула.
— Насколько я знаю, среди моих читателей мало женщин.
Кресси чуть было не ляпнула, что издатели должны помещать его портрет на обложке и тогда от читательниц не будет отбоя. Впрочем, одна его фотография ей припомнилась — мощная фигура с разметавшимися на ветру волосами на фоне дикой местности и спиной к объективу.
— Вы не очень любите фотографироваться. Ваши книги издаются без авторского портрета.
Он пожал плечами.
— Я не актер и не модель, от портрета книги лучше не станут.
Его ответ удивил и даже озадачил Кресси. Ее мать и сестры придавали внешности огромное значение. Вирджиния Вейл была одним из первых политиков, поручивших себя заботам профессиональных имиджмейкеров, фотогеничное лицо играло в ее карьере немаловажную роль.
Прожив всю жизнь рядом с людьми, знавшими себе цену, Кресси с трудом верила, что Николас напрочь лишен тщеславия. Он же наверняка пользуется бешеным успехом у женщин!
Неожиданно до нее дошло, что он, может быть, женат.
— Чем занимается ваша жена, пока вы отсутствуете? У вас много детей?
Он сухо ответил:
— Даже в самых уединенных уголках Мальорки практически невозможно найти женщину, готовую сидеть с детьми постоянно отсутствующего мужа. Впрочем, мне и самому такая жена не нужна. А как ваша личная жизнь?
— У меня нет никакой личной жизни, — весело отозвалась она. — Я все еще живу с родителями, так как не слишком хорошо зарабатываю, чтобы отделиться. В Лондоне жилье стоит дорого.
Еще при взлете, пристегнув ремни безопасности, она сразу перевела часы на час вперед. Теперь же неприятное ощущение в ушах подсказало ей, что до посадки осталось совсем чуть-чуть. Ей с трудом верилось, что время пролетело так быстро.
С высоты остров производил странное впечатление. Из моря поднимались крутые остроконечные горы, постепенно переходившие в равнину и казавшиеся с высоты лоскутным одеялом, сшитым из ферм и рощ.
Когда Николас наклонился к ней поближе, чтобы посмотреть в окошко, она почувствовала запах его кожи. Судя по шортам и обуви, он прилетел в Лондон только этим утром откуда-то издалека. Очевидно, в «Гэтвике» он успел переодеть рубашку и побриться, но она сомневалась, что там можно принять душ, как, например, в амстердамском «Шипхоле». Но все равно ей захотелось зажмуриться и полной грудью вдохнуть его запах.
Вместо этого она оставила глаза открытыми и изучала его профиль. Дрожь пробежала по ее телу. Неожиданно у нее возникло дикое желание протянуть руку, погладить его по щеке и посмотреть, как он отреагирует. Мысленно она представила, как его глаза загораются, он прижимает ее плечи к спинке кресла и яростно целует, при этом она испытывает то, чего не испытывала ни разу в жизни.
Фантазии казались столь явственными, что когда он повернул голову, она чуть не задохнулась, нервно дернувшись.
Николас медленно уселся на свое кресло.
— Что случилось?
— Ничего... просто... вы испугали меня.
— Простите. — Его голубые глаза сузились, пока он внимательно рассматривал ее лицо. — У вас расшатаны нервы. Боитесь посадки? Не волнуйтесь, это хороший аэропорт.
— Я не боюсь, — честно заверила она его.
Но он либо не поверил ей, либо притворился, что не поверил, и крепко взял ее за руку, как взрослый, оберегающий ребенка.
— Через минуту мы уже будем на земле и вы сможете снять свитер. Он вам не понадобится вплоть до отъезда.
Охваченная паникой, Кресси ничего не ответила, словно и впрямь боялась посадки. Сделав несколько робких попыток вынуть свою руку, она поняла, что освободиться можно будет, только когда он сам сочтет нужным. Как ни странно, ей очень нравилось, что он держит ее за руку. Это ассоциировалось у нее с теми временами, когда она маленькой девочкой гуляла с Мэгги по парку. Она всегда чувствовала себя надежно со спокойной, заботливой Мэгги и всегда немного побаивалась своей энергичной, темпераментной матери.
И сейчас, несмотря на волнение, она чувствовала себя надежно: если вдруг что случится, с ней рядом будет он, мужчина, привыкший к опасности. Хотя интуиция подсказывала ей, что общение с ним гораздо опаснее посадки в незнакомом аэропорту.
Вскоре, когда шасси коснулись земли, Николас, все еще держа ее за руку, произнес:
— Добро пожаловать на наш остров... illa dels vuit vents.
— Что это значит? — не поняла Кресси.
— «Остров восьми ветров». Мы используем силу ветра с четырнадцатого века, кроме того, наши ветра привлекают сюда множество яхтсменов.
 ГЛАВА ВТОРАЯ 
Когда самолет остановился, Николас поднялся на ноги и открыл ящичек, куда Кресси положила рюкзак. В ответ на ее протестующий жест он весело объявил:
— Теперь вы на мужской территории.
Она подумала, что он, скорее всего, поддразнивает ее. А может, манеры островитян действительно отличны от лондонских.
Его собственный багаж, появившийся на ленте транспортера в зале, оказался огромным рюкзаком, до отказа забитым снаряжением. Кресси не сомневалась, что ей такую тяжесть не сдвинуть с места, но Николас стянул его с конвейерной ленты с легкостью человека, делавшего это не один раз. В толпе туристов, борющихся со своими чемоданами, он выглядел леопардом, затесавшимся в стадо перекормленных собачек.
Уложив оба рюкзака на тележку, они направились к выходу, где Николаса ожидал коренастый мужчина с седыми волосами. Кресси удивилась тому, с какой нескрываемой радостью Николас бросился к этому мужчине. Улыбки, объятия, поцелуи... Если б они были хоть немного похожи, то их можно было бы принять за дедушку и внука.
Наконец Николас повернулся к ней.
— Это Фелио. Он вместе с женой Каталиной следит за домом, пока меня нет. Он знает меня с пеленок.
Фелио пожал девушке руку, улыбка его, утеряв сияние, тем не менее была очень приветливой. У Кресси возникло такое ощущение, словно она обменивается рукопожатием с обнажившимся корнем старого дерева. Ладони и пальцы Фелио были покрыты мозолями, лицо походило на сушеный инжир. Он дополнял картину увиденной ею с воздуха выжженной солнцем земли.
По дороге к автостоянке мужчины говорили на языке, который не особенно походил на испанский. Она предположила, что это местный диалект. Из потока непонятных слов вырвалось знакомое имя — Кейт Дэкстер. Наверное, Николас спрашивал Фелио, не слышал ли тот о ее двоюродной бабушке.
Пожилой мужчина что-то долго отвечал, сопровождая слова жестами. Но Кресси так и не поняла, слышал он все-таки о тете или нет.