Прозрение

- Приказываю, - донесся до меня хрипловатый басок Ф. Ф. Кузнецова, немедленно приступить к перестройке работы в соответствии с планом... Подготовьте проекты указаний управлениям политпропаганды округов, продумайте новую расстановку аппарата, наметьте людей для срочного выезда в войска... Подготовьте необходимую пропагандистскую литературу... Корпусной комиссар дал конкретные поручения, которые не оставляли сомнений, что гроза уже разразилась, и напоследок сказал: - Ждите официального правительственного заявления. 
Я поспешил в отдел. Первым делом включил радиоприемник, послал машину за сотрудниками. Вспомнился пограничный Слуцк: как-то теперь там? Всего две недели назад я был в Слуцке, помогал отделу политической пропаганды армии разработать план мероприятий на случай чрезвычайных обстоятельств. И вот уже эти обстоятельства стали фактом. 
Один за другим приходили политработники, поднятые по тревоге. Мы с Самойловым уединились и не сговариваясь повели речь об одном и том же - о реорганизации отдела. Мнения совпали - создать два пропагандистских отделения. Ведущее - по Германии, включающее также инструкторов по странам - ее союзникам; второе - по работе среди населения оккупированных гитлеровцами стран: Польши, Югославии, Чехословакии... Не разошлись мы и относительно того, кого поставить начальниками: батальонный комиссар И. С. Брагинский, хорошо владеющий немецким, а также знающий некоторые другие языки, возглавит первое отделение, а батальонный комиссар С. А. Лесневский, знаток Польши, да и других славянских стран, - второе. 
В полдень мы молча, с глубоким вниманием слушали по радио Заявление Советского правительства. О вероломном нападении фашистской Германии теперь узнала вся страна. 
Не успел я дать людям первые задания, как зазвонил телефон. 
- Михаил Иванович? - услышал я в трубке. - Докладывает политрук запаса Селезнев. Нахожусь на брони, но... - Он замолчал, видимо, подыскивая слова. - Одним словом, я готов явиться в ваше распоряжение... 
Константина Львовича Селезнева я знал еще с Карельского перешейка: в ту пору он был инспектором политотдела 23-го стрелкового корпуса, входившего в нашу 13-ю армию. Владел немецким, французским и английским языками, окончил Институт красной профессуры. Историк по образованию, он заведовал кафедрой в межобластной школе пропагандистов, преподавал в Высшей партийной школе, а теперь был старшим научным сотрудником Института Маркса - Энгельса - Ленина. 
В последующие дни звонили многие политработники запаса, журналисты и пропагандисты, знающие иностранные языки и приписанные к нашему отделу. Вскоре в отделе появились новые сотрудники. Среди них молодой ученый А. В. Кирсанов, аспирант Института мирового хозяйства и мировой политики М. М. Кияткин, редактор радиокомитета Г. Е. Константиновский, В. И. Немчинов, А. С. Никитин, Р. И. Унру, Ю. А. Жданов, В. В. Лосева, Е. В. Липинская, Ф. П. Куропатов, Ю. С. Маслов, О. В. Кузнецова, И. К. Коробицина, А. Г. Млинек, X. Г. Рафшков, И. И. Антошин, Б. В. Ржевин. 
Меня вызвали к начальнику ГУПП РККА. В приемной я встретил полковника П. Ф. Копылова, начальника Воениздата. Вместе нас и пригласили в кабинет, где за столом А. И. Запорожца находился Л. З. Мехлис, заместитель наркома обороны и нарком госконтроля, сам же А. И. Запорожец сидел за небольшим столиком, в сторонке. (Л. З. Мехлис, как выяснилось, снова возглавил ГУПП РККА; А. И. Запорожец получил назначение на фронт.) Армейский комиссар 1 ранга кивком ответил на наше приветствие и, не пригласив даже присесть, перешел к делу. 
Речь шла о том, чтобы перевести Заявление Советского правительства на немецкий, румынский, финский и польский языки, отпечатать его массовым тиражом и распространить в виде листовок над территорией вражеских государств, а также Польши. Мне было поручено обеспечить точный перевод Заявления и взять под наблюдение не только выпуск, но и распространение листовок средствами авиации. Выпуск же листовок возлагался на Воениздат. Всю эту работу надо было завершить к утру следующего дня. Л. З. Мехлис подчеркнул, что изданию и распространению Заявления Советского правительства придается большое политическое значение. 
- Перевод, редактирование, набор и издание - одним словом, все, связанное с нашей первой листовкой, я беру под свой личный контроль, сказал он. И, обращаясь ко мне, добавил: - Каждые два-три часа докладывайте, как идет работа. 
- Каким тиражом печатать листовки? - спросил Копылов. 
- Три миллиона. 
- Наша типография в столь короткий срок такой тираж не даст, товарищ армейский- комиссар первого ранга! - доложил Копылов. 
- А какая же даст? 
- Только комбинат "Правды". 
- Там и печатайте! Договоритесь с ними... 
- У нас нет иностранного шрифта... 
- Набирайте в типографии Иноиздата "Искра революции"! 
Мы вышли из кабинета. Петр Федорович вытирал платком обильно выступивший на лице пот. Мои же огорчения начались в отделе: оказалось, что ни один из сотрудников не может в совершенстве перевести Заявление на немецкий язык. Они могли читать, писать, редактировать, но не переводить литературно точно и безупречно. Нужен был именно литературный переводчик. Вот когда я понял, что перевод не случайно считают искусством и что не всякий, кто знает, язык, может претендовать на эту роль, поскольку искусство не терпит дилетантов. Пришлось обратиться за помощью в Иноиадат, а потом создать в отделе группу переводчиков и литераторов. 
Запомнился эпизод с переводом на немецкий язык слова "вероломный" ("вероломное нападение"). Надо было найти адекватное слово, и многим переводчикам этот крепкий орешек оказался не по зубам. Выручила Ф. А. Рубинер, редактор Иноиздата. Она нашла такое слово: "wortbruchig".. О ней, как и о других немецких товарищах, вошедших в редакторскую группу нашего отдела, я часто вспоминаю с большой теплотой и благодарностью: они обеспечивали грамотный литературный перевод пропагандистских материалов. 
Особая дань признательности - Ф. А. Рубинер, старейшему члену Коммунистической партии Германии, с юных лет участвовавшей в революционном движении. Уроженка Литвы, она получила высшее образование в Швейцарии, имела степень доктора наук и, эмигрировав в Советский Союз из Германии, занималась переводами марксистско-ленинской литературы. Будучи в преклонном возрасте, она проявляла исключительную энергию во всем, что касалось политической пропаганды против немецко-фашистской армии и морально-политической поддержки подпольной антифашистской деятельности в Германии. Она и переводила, и редактировала, и сама писала антифашистские листовки - страстные, темпераментные, выезжала в лагеря военнопленных и в действующую Красную Армию для оказания помощи фронтовым пропагандистам...