Прозрение

В трудах В. И. Ленина содержатся принципиальные высказывания и по вопросам, которые теперь особенно интересовали меня. В поисках этих высказываний я натолкнулся на такие россыпи мыслей, что не мог не посчитать себя сторицею вознагражденным. Прежде всего весьма полезным было освежить в памяти ленинские идеи об агитации и пропаганде, об их содержании и месте в общепартийной работе, о целях, задачах и роли, о формах, методах, средствах ведения, о кадрах, наконец. Разумеется, я не был склонен механически переносить указания В. И. Ленина на работу среди войск противника, имеющую свою специфику. Но они, эти указания, действовали на меня как великолепный катализатор, давая обильную пищу для размышлений. 
Вот что говорилось, например, в "Письме к товарищу о наших организационных задачах": "Действительно выдержанных принципиально и способных пропагандистов очень немного (и чтобы стать таковым, надо порядочно поучиться и понабрать опыта), и таких людей надо специализировать, занимать их целиком и беречь сугубо"{11}. 
Это письмо относится к сентябрю 1902 года, когда наша партия только зарождалась. С тех пор многое изменилось: в процессе трех революций, гражданской войны и социалистического строительства выковано немало "действительно выдержанных принципиально и способных пропагандистов", но разве не актуальной оставалась задача совершенствовать кадры пропагандистов, "специализировать, занимать их целиком", в том числе для ведения пропаганды среди войск противника?! Очень ободрил меня наказ В. И. Ленина изобличать политического противника "архиобстоятельно, вежливо, но ядовито"{12}, опираться на известные факты обыденной жизни и исходить из того, что хорошо известно противнику - ведь именно на это наталкивала нас практика работы на Халхин-Голе. А когда читал: "...Повторений нам бояться нечего, потому что то, что для нас кажется повторением, для многих сотен и тысяч... будет, пожалуй, не повторением, а в первый раз открываемой ими истиной"{13}, - передо мной вдруг всплыли лица пленных - японцев, маньчжур, баргутов, и я вспомнил, как сначала недоверчиво, а потом все более и более заинтересованно относились они к нашим рассказам о СССР и МНР... 
Суждения В. И. Ленина, касавшиеся обеспечения победы над классовыми врагами пролетариата, не оставляли и тени сомнения относительно той роли, которая отводилась в этой победе "политической подготовке". Так, в статье "Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата" В. И. Ленин рассматривает "солидную политическую подготовку" победы над противником двояко: "как в смысле собирания, сосредоточения, обучения, испытания, закала большевистских "армий", так и в смысле разложения, обессиления, разъединения, деморализации "армий" "неприятеля"{14}. Классовая неоднородность, свойственная буржуазным армиям, создает благоприятные предпосылки для такого разложения. В одной из ленинских работ отмечается: "Объективное классовое положение капиталистов одно. Они воюют для себя. Солдаты - это пролетарии и крестьяне. Это другое... Их классовые интересы против войны! Вот почему их можно просветить, переубедить"{15}. 
В апреле 1919 года В. И. Ленин дает указание петроградским организациям отправить на Дон "тысячи 3 питерских рабочих", чтобы "обессилить казаков, внутри разложить их, поселиться среди них, создать группы по деревням и т. д."{16}. За полгода до этого на собрании партийных работников Москвы (в ноябре 1918 года) В. И.Ленин сделал вывод, что с немецким империализмом надо бороться "не только путем национальной войны, но и путем пропаганды и разложения его изнутри"{17}. Бесценные советы! 
В общении с ленинской мыслью незаметно пролетели дни в Архангельском. 
* * * 
За несколько дней до окончания отпуска меня снова вызвали в политуправление РККА и вручили предписание явиться в политотдел 13-й армии - я назначался начальником отделения по работе среди войск противника. 
13-я армия находилась на Карельском перешейке, где начались военные действия, - тогдашние правители Финляндии преднамеренно пошли на обострение обстановки и развязали вооруженный конфликт. 
Мы использовали те же формы и методы работы, что и на Халхин-Голе. Правда, размах пропаганды был более значительным. Широко использовалось, в частности, радиовещание. Что же касается содержания пропаганды, то она с самого начала была нацелена на установление дружбы и добрососедства между народами нашей страны и Финляндии. Это ярко проявилось в первом же обращении к финским солдатам, подписанном командармом 2 ранга К. А. Мерецковым, командующим Ленинградским военным округом. 
"Ваша родина, - говорилось в обращении К. Л. Мерецкова, - получила независимость и самостоятельность в результате Великой Октябрьской революции и победы Советской власти в России. За эту независимость вместе с финским народом боролись русские большевики... Советское правительство никогда не покушалось и не может покушаться на независимость Финляндии" Указав на неизбежный провал провокационной политики реакционных правителей Финляндии, К. А. Мерецков призвал финских солдат прекратить ненужную ни им, ни народу Финляндии войну и требовать установления дружественных и добрососедских отношений с Советским Союзом. 
"Советский Союз желает мира и дружбы с финским народом, провозглашалось и в "Обращении к солдатам финской армии от солдат Красной Армии", изданном листовкой и распространенном в ходе решающего наступления наших войск в феврале 1940 года. - Так давайте же прекратим кровопролитие и протянем друг другу руки как труженики труженикам! Давайте прекратим кровопролитие и побратаемся друг с другом". 
Мне остается подчеркнуть, что идея добрососедства в конце концов восторжествовала. После Великой Отечественной войны и заключения советско-финляндского мирного договора эта идея стала основополагающей в отношениях между нашими странами. 
А тогда, зимой 1939/40 года, нам приходилось вести агитпередачи, писать листовки и распространять их за линией фронта... Идеологическая работа среди противостоящих войск становилась более массовой - ее проводили и политуправление фронта, и политотделы армий, и политотделы дивизий, в то время как на Халхин-Голе ею занимался лишь политотдел армейской группы. Более концентрированно применялись и различные средства печатной, устной и радиопропаганды. На финском языке издавались четыре газеты, материалы которых вызывали у читателей не только размышления, но и стремление к действиям. Об этом свидетельствовали факты ухода солдат в "лесную гвардию". И все же здесь, на Карельском перешейке (как, впрочем, и на Халхин-Голе в отношении японских солдат), сказалась переоценка нами уровня классовой сознательности солдат финской армии, их политической зрелости, сказалась и недооценка сильного влияния буржуазно-националистической, антирусской пропаганды тогдашних реакционных правителей. А между тем еще В. И. Ленин предупреждал, что "войнам благоприятствуют националистические предрассудки, систематически культивируемые в цивилизованных странах в интересах господствующих классов, с целью отвлечь пролетарские массы от их собственных классовых задач и заставить их забыть долг международной классовой солидарности"{18}.