Таинственное происшествие в современной Венеции

— Мне все равно, о чем писать, лишь бы писать, — небрежно бросила графиня. — Если у вас есть в голове какой-нибудь сюжет, отдайте мне его. А я отвечаю за характеры и диалоги.
— Вы отвечаете за характеры и диалоги? — повторил Фрэнсис. — Это очень смело для начинающего драматурга. Не будет ли поколеблена ваша самоуверенность, если я предложу сценически трудную для сочинения и постановки тему? Что вы скажете, графиня, о том, чтобы вступить в соперничество с великим Шекспиром и попробовать написать драму с привидениями? В основу ее ляжет — заметьте! — действительное происшествие, случившееся здесь, в этом самом городе, и в котором замешаны вы и я.
Графиня схватила Фрэнсиса за руку и потащила от усеянной людьми колоннады к пустынному центру площади.
— Говорите же скорей, — лихорадочно зашептала она, — тут нет никого! В чем я замешана? В чем?! В чем?!!
Графиня в нетерпении все сильней встряхивала руку Фрэнсиса. С минуту он колебался. До сих пор он со снисходительностью мэтра просто подшучивал над невежественной самоуверенностью начинающей драматургини и лишь теперь стал рассматривать ситуацию серьезно.
Будучи участницей событий, развернувшихся в Венецианском дворце до превращения его в гостиницу, графиня могла прояснить некоторые моменты их развития, связанные с болезнью и скоропостижной смертью брата. Если она и не захочет полностью приподнять завесу тайны, то, возможно, в разговоре обмолвится и откроет случайно какое-нибудь второстепенное обстоятельство, которое для опытного драматурга послужит опорой и явится отправной точкой движения сюжета пьесы. Ради процветания театра мистер Вествик готов был поставить на карту все!
«Может быть, мы создадим вещицу почище «Корсиканских братьев», — мелькнуло у него в голове. — Новая драма в этом роде принесет мне, по крайней мере, не меньше десяти тысяч фунтов!»
Руководствуясь такими соображениями, достойными человека, посвятившего жизнь искреннему служению искусству, Фрэнсис без тени неловкости выложил внимательной слушательнице все, что знал о недавних происшествиях в гостинице. Он рассказал о своем приключении, о бессоннице Генри и кошмарах, преследовавших миссис Норбери, не забыв упомянуть и о вспышке суеверного ужаса, вызванного этими событиями в умах невежественных слуг.
— Все это — нелепый вздор, если судить здраво, — говорил, усмехаясь, мистер Вествик, — но если взглянуть по-другому… Есть что-то драматическое в призрачном влиянии, в переживаниях, которые испытывают родственники покойного, находясь в роковой комнате. Они сменяют друг друга. Обстоятельства нагнетают напряжение, и наконец сюжет достигает кульминации — появляется избранник, который воочию видит призрак, так сказать, эманацию неприкаянной души, и узнает страшную тайну. Нет, графиня! Это материалы для пьесы! Великолепные материалы для пьесы!
Мистер Вествик умолк. Его спутница стояла не двигаясь и также молчала. Фрэнсис наклонился и взглянул на нее пристальней.
Содержатель театра никак не ожидал, что его рассуждения о новой постановке произведут на собеседницу такое странное впечатление.
Графиня словно превратилась в камень. Жизнь сошла с лица ее, глаза были неподвижно устремлены в пространство. Фрэнсис взял женщину за руку. Рука была холоднее каменных плит, на которых они стояли. Фрэнсис отшатнулся и спросил тихо:
— Вы не больны?
Ни один мускул не дрогнул на лице графини.
— Вы ведь не столь суеверны, графиня, чтобы всерьез отнестись к моим россказням?
Ее губы медленно зашевелились. Казалось, женщина делала огромное усилие, чтобы ответить.
— Громче, — сказал Фрэнсис. — Я вас не слышу.
Графиня продолжала попытки вернуть самообладание. В ее холодном тусклом взоре забрезжил слабый свет. Через минуту Фрэнсис мог расслышать некоторые слова.
— Я никогда не задумывалась о втором мире, — шептала женщина, глухо и невнятно, как во сне.
Мысли графини устремились к ее последнему свиданию с Агнессой, к пророчеству, которое она сама невольно произнесла тогда. Мистер Вествик напрасно вслушивался в хриплый шепот женщины. Слова ее казались ему бессвязной абракадаброй, и опытный драматург не мог выловить в них ни крупицы смысла. Меж тем, следуя течению собственных мыслей, глядя в лицо собеседнику, но не замечая его, графиня продолжала:
— Я считала, что нас сведет вновь какое-нибудь ничтожное событие, случай. Я ошиблась. Я думала, что расскажу ей о Феррари, если она заставит меня. Неужели не только она властна надо мной? Неужели возможно вмешательство его воли? Неужели, когда она встретится с ним, увижу его и я?!
Голова женщины поникла, веки медленно опустились, из груди вырвался тяжкий стон. Фрэнсис вновь взял ее за руку.
— Пойдемте, графиня. Вы утомлены и измучены. Мы достаточно говорили сегодня. Позвольте мне проводить вас до гостиницы. Это далеко отсюда?
Графиня вздрогнула.
— Недалеко, — произнесла она слабым голосом — старая гостиница на набережной… Мысли мои путаются — я забыла название.
— Набережная Даниэля?
— Да.
Странная пара медленно двинулась по улице Пьяцетты. Когда спутники достигли берега освещенной луной лагуны, графиня остановилась.
— Я хочу просить вас кое о чем. Только мне нужно подумать.
Воцарилось продолжительное молчание.
— Вы будете ночевать сегодня в этой комнате? — наконец спросила она, как бы припомнив что-то.
Фрэнсис ответил, что сегодняшней ночью комната занята.
— Управляющий оставил ее для меня на завтра.
— Нет, — сказала графиня, — вы должны уступить ее!
— Кому?
— Мне!
Фрэнсис вздрогнул.
— Неужели после всего сказанного вы собираетесь ночевать там?
— Я должна это сделать!
— И вы не боитесь?
— Ужасно боюсь.
— Тогда зачем вам это? Вас ничто не обязывает, графиня!
— Меня ничто не обязывало ехать в Венецию, а между тем я здесь. Нет, нет, я должна взять эту комнату и оставаться в ней до тех пор…
Графиня оборвала фразу.
— Нет надобности объяснять, — сказала она. — Это вам неинтересно.
Было бесполезно что-либо говорить в этой ситуации. Фрэнсис переменил тему.
— Давайте примем решение завтра, — сказал он. — Я зайду к вам. Утро вечера мудренее.
Они подошли к гостинице. Остановившись у входа, Фрэнсис спросил, под своим ли именем графиня проживает здесь.
Женщина покачала головой.
— Я широко и скандально известна в Венеции и как графиня Нарона, и как вдова вашего брата. На этот раз я предпочла поселиться инкогнито, взяв самое простое английское имя.
Она вдруг смешалась.
— Что со мной делается? Память стала изменять мне. Я забыла название набережной, теперь не помню, как назвалась сама!..
Женщина поспешно увлекла спутника в вестибюль и, водя пальцем по списку жильцов, наконец отыскала нужное имя: «Миссис Джеймс».
— Припомните его, когда придете завтра, — сказала она, — а моя голова тяжела. Спокойной ночи.
Фрэнсис вернулся во дворец слегка ошарашенный. «То ли еще будет?» — раздумывал он.
В его отсутствие события в гостинице приняли новый оборот. Слуга пригласил мистера Вествика зайти в контору, где его ждал управляющий, напустив на лицо серьезное и озабоченное выражение, как будто собирался сообщить нечто важное.
До него, к сожалению, дошли сведения, что мистер Вествик, вкупе с остальными членами его семейства, открыл для себя таинственные источники неудобств в новой гостинице. Ему сказали по секрету о странном отвращении мистера Вествика к атмосфере в номере 13-А. Не вдаваясь в рассуждения, управляющий просит извинить его за самовольное решение не резервировать для мистера Вествика упомянутой комнаты, то есть аннулировать бывшую между ними прежде договоренность.
Фрэнсис отвечал резко, раздраженный ультимативным тоном администратора.
— Возможно, я и сам бы отказался ночевать в этой комнате, если бы моя просьба была в точности исполнена. Но теперь?.. Вы что же, хотите, чтобы я выехал из гостиницы?
Управляющий понял ошибку и постарался ее исправить.