Цена посвящения: Время Зверя

— Как вы сказали? — вскинул голову Злобин.
— Иллюзия убийства, — громче и отчетливей произнесла Ольга.
Злобин не без удовольствия отметил, что характер у пигалицы есть. Проклевывается, как голос у птенца. Но со временем толк будет.
— Интуиция или факты?
Злобин умело сконструировал вопрос. По его убеждению, до интуиции профессионала Ольге было еще пахать и пахать, лет пять как минимум. А факты даже желторотая выпускница юрфака накопать может.
Ольга медлила с ответом. Наверно, уже научилась не доверять никому.
Решила уйти от прямого ответа:
— Дело судебных перспектив не имеет, Андрей Ильич. Дрессированные волки как орудие преступления! Какой судья в это поверит? Да и как их изловить и в суд доставить? — Она кисло улыбнулась. — Как выражается мой благоверный, легче поймать в темной комнате черную кошку, у которой под хвостом скипидаром намазали.
— А он у вас с юмором.
— Не то слово. — Оля вздохнула.
И Злобин тут же воспользовался моментом.
— Почему в деле нет показаний местного егеря или охотинспектора, как он у вас правильно называется?
Хорошенькое личико Ольги заметно побледнело.
— Не поверю, что такой аккуратист, как вы, Ольга Алексеевна, не проконсультировался у специалиста.
Злобин держал паузу и удерживал взглядом зрачки Ольги. Они чуть дрогнули вправо, девушка интенсивно просчитывала ответ.
— Это было после вынесения отказника. Разговор был неофициальный.
— Оля, личный сыск еще никто не запрещал. — Злобин поощрительно улыбнулся. — В разумных пределах, естественно.
— Вы это нашему заму по следствию расскажите, — обиженно произнесла Ольга.
— Дал по шапке? — подсказал Злобин.
— Наши опера выражаются иначе. Но смысл тот же. — Оля расцепила пальцы, стала крутить колечко.
— Может, он вас страхует? Времена нынче не детские. Не по шапке бьют, а сразу проламывают голову.
Оля быстрее закрутила колечко на пальце. Губы сложились в упрямую складку.
— Все правильно, Ольга Алексеевна. Бояться — последнее дело. — Злобин кивнул на дверь. — Не страшно же этому ублюдку «сто шестьдесят вторую» [17] предъявлять?
Ольга не смогла скрыть удивления:
— Ну вы просто ясновидящий! Как догадались?
На щеки ее вернулся румянец.
— Просто глаз наметанный. Крепкий орешек?
— Ай, одни понты и понятия! — отмахнулась Ольга. — Его наряд прямо на месте преступления принял, запираться без толку. Да и не пытается он. Первая ходка у парня, хочет по «правильной» статье уйти. Дурак, конечно. Но нам работы меньше.
— Всегда бы так. Так что там показал ваш егерь?
Ольга немного помялась, потом решилась:
— Егерь за день до происшествия видел в лесу человека. — Она понизила голос. — Он играл со стаей волков. Как вам это?
— Если правда — впечатляет.
— А моего шефа — нет. За инициативу он мне в нагрузку этого со «сто шестьдесят второй» дал. — Ольга отвернулась к окну.
— Как мне увидеться с вашим егерем, Ольга Алексеевна?
Она повернула голову.
— А с собой возьмете? Дорогу на кордон я знаю.
Злобин немного опешил от такой наглости.
— Вы же знаете, как ревнуют территориалы, когда кто-то работает на их «земле», — подбросила еще один аргумент Ольга.
— А вы ревнивая? — попытался свести все на шутку Злобин.
— Жутко!
Ольга вытащила кассету из прорези видеомагнитофона. Положила на стол. Заперла сейф.
— Кстати, дорога на кордон идет мимо дома Матоянца. Если есть желание, можете попутно осмотреть место происшествия, — как бы мимоходом сказала она.
 
Глава восьмая. Маленькие тайны большого дома
 
Серый Ангел
По тому, как человек нарисовал дом, можно судить о внутреннем мире автора. Так считают психологи. Они и их коллеги, психоаналитики и психиатры, почему-то стыдливо отводят глаза от зодчества «новых русских». А ведь какая почва для исследования глубин богоносной русской души и бездны самолюбия!
Но на какие бы изыски ни решались корбюзье особняков и баженовы вилл, важнейшей деталью современной загородной архитектуры является забор.
Казалось бы, на те же деньги можно прикупить еще сто соток земли и отдалиться от соседей до предела видимости. Нет, престижней отгородиться кладкой в кремлевском стиле — четыре метра красного кирпича с будкой для охраны и Спасскими воротами в миниатюре.
У менее взыскательных заказчиков в ход идут доски пуленепробиваемой толщины, как на засечных заставах. Можно и бетонные плиты с гвоздями на верхушке, но это уже моветон. Впрочем, главное не материал, а высота. Забору полагается быть под козырек крыши, чтобы соседи в окна не пялились. Если окна в три этажа, то и забор — четыре метра.
Что поделать, новое российское богатство тайно страдает болезненной мнительностью. Если учесть его источник и историю происхождения, то это вполне объяснимо.
С учетом пропорции богатых и бедных, а также отечественной традиции запускать красных петухов и грабить награбленное, рентабельнее строить не особняк с забором, а бункер. Сверху картошка и японский садик, внизу — в три этажа — рай с испанской мебелью и джакузи. И самому спокойно, и нищим глаз не режет. Но вся фортификация, почему-то, ограничивается готическими замками-недомерками со шпилями, башенками и стрельчатыми арками.
Самоубийственное незнание истории, господа! Для русского мужика, чьи прадеды штурмовали Измаил, это не укрепление, а потеха. А как русские из гаубицы прямой наводкой крошат рейхстаг, до сих пор в кино показывают. Впечатляет.
Дом Матоянца возник неожиданно. Кончился поселок, и на ближайшем холме теплым розовым цветом засветился приземистый прямоугольник под покатой крышей.
Чем ближе подъезжали, тем больше росло удивление Злобина. Дом не давил объемом, не резал глаз псевдоготическими шпилями, их вообще не было, не выпирал самодовольно из ландшафта, как «БМВ» из потока на Садовой. Он просто стоял на земле и был просто домом. Уютным и теплым даже снаружи.
Злобину подумалось, что к этому строению никак не вяжется какое-то полублатное на слух словечко «особняк». Сходняк, важняк, особняк…
— Здорово, да? — ожила сидевшая рядом Ольга.
Поездка по родной «земле» на машине Генеральной прокуратуры для нее было событием эпохальным. Как для Золушки в золотой карете с теткиным гербом. Но смелости хватило только напроситься, а оказавшись рядом со Злобиным, вдруг нахохлилась и замкнулась. Он молчал, думая о своем, а она не решалась подать голос.
— Красиво, кто же спорит.
— Золотое сечение. Поэтому так красиво смотрится. Матоянц был потомственным строителем. Дом — его проект.
— Из вас получится следователь, Оля. Умеете информацию собирать.
Ему очень хотелось сказать ей что-нибудь приятное. Ольга была из тех, кого хотелось защищать и согревать.
«Зря она в нашу клоаку влезла. Измочалит девчонку и выбросит, — подумал он. — Или застервенеет, превратится в занозу в заднице. Ни себе житья, ни людям».
Вблизи он разглядел тонкую ниточку морщинки у правого уголка ее губ.
— Ой, только не думайте, что это я, расследуя, узнала! — Оля улыбнулась, и стервозная морщинка пропала. — Это старая история. Четыре года назад, когда он строиться начал, местные коммунисты бучу затеяли. В суд на него подали, представляете? Мама иск рассматривала. Все документы на землеотвод, проектная документация — комар носа не подточит. А знаете, из-за чего коммуняки на него взъелись?
— За сам факт его существования, надо думать, за что же еще?
— Нет, не угадали. Он церковь построил. Не Храм Спасителя, конечно. Часовню на погосте. Она там, правее. Отсюда не увидим.
— Надо было казино построить, как член их ЦК Симаго. Тогда бы не скандалили. Правильно?
Оля хихикнула.
— А про ЦК вы угадали. Нашего партайгеноссе тягали на правеж в Москву. Старшие товарищи поводили его мордой по батарее и дали команду отозвать иск.