Возвращение в будущее

К восьми часам я отправилась на раннюю мессу в церковь Святого Улава. Я шла по улице в сторону церкви, в то время как немецкие самолеты вовсю бороздили небо над городом. Люди, как обычно, шли на работу, они выглядели растерянными, было совершенно очевидно, что никто вообще не представляет, что такое бомбежка. Самолеты буквально летали над нашими головами, и люди смотрели на них, стоя на пороге своих домов или магазинов. В церкви, от сестер-монахинь, я узнала, что детей на службу не приведут, школу эвакуировали. Таким образом, во время мессы Монсеньёр стоял у алтаря один, хора мальчиков не было. На мессе присутствовало всего пять пожилых дам. Служба проходила под аккомпанемент стрельбы и рева моторов.
Мне удалось раздобыть автомобиль, и я поехала на предприятие, где в это время работал мой старший сын Андерс. Сотрудники сказали, что не знают, где он. Тогда я направилась на квартиру, которую он снимал. Звонила, звонила, но никто мне не открыл. Я вернулась в отель и тут только почувствовала, что проголодалась. В коридоре отеля я встретила своего младшего сына Ханса, он жил за городом и рассказал, что они там спали всю ночь спокойно и даже не знали ни о какой воздушной тревоге, ни о немецком вторжении. Решительным тоном я заявила ему, что он должен ехать со мной к нам домой, в Лиллехаммер, если поезда еще ходят.
У меня было еще одно важное дело в Осло. Подвезти нас согласился автомобилист, у которого на рукаве была белая повязка, что означало, что он состоит в отряде добровольцев, оказывающих помощь гражданскому населению. В то время как мы ехали на машине, мы имели возможность слушать по радио импровизированное богослужение. Исполняли «Господь наш тверд, скале подобен». После этого шла строка: «Усилия наши тщетны». Тут Ханс не удержался от реплики: «Нет уж, с этим я не могу согласиться, и пусть Всевышний знает это». Тут я с ним согласилась. Ведь мы сражались упорно и продержались в борьбе с немецкими захватчиками дольше, чем все остальные страны Западной Европы, за исключением Англии.
У меня было дело в английском посольстве, но там нужных мне людей не оказалось. Тем не менее именно там мы узнали, что наш король и правительство покинули Осло и что английский посланник не оставил правительства, при котором был аккредитован, и отправился вместе с ним. Теперь я уже могу открыто сказать, что это была миссис Флоренс Борден Гарриман, это она в роковой для Норвегии час заняла позицию, соответствующую закону и правопорядку, действующим в Норвегии, за что все честные норвежцы хранят в своих сердцах чувство благодарности по отношению к ней за ее действия 9 апреля.
И вот я снова в отеле. Я предложила сыну отправиться на Восточный вокзал и сесть на поезд в Лиллехаммер. Отчасти в связи с тем, что там, у нас дома в Бьёркебеке, [9] жили трое финских ребятишек, эвакуированных из одного из районов Финляндии, который подвергся особенно сильным бомбежкам.
В то самое время, когда мы собирались садиться в автомобиль, к нам подошел и Андерс, он шел, сгибаясь под тяжестью рюкзака, винтовки и прочей амуниции. Андерс только что записался в мотострелковую часть, но ему стало известно, что в настоящее время мобилизация военных подразделений в Осло не будет проводиться. Он сказал, что тем не менее не сможет ехать с нами, так как ему необходимо помочь нескольким молодым парням добраться до места расположения их воинских частей; сам же он в течение ночи надеялся добраться до Лиллехаммера, чтобы присоединиться к частям, которые находятся недалеко от города, в районе Йёрстадмуена. [10] Вся наша молодежь устремилась в армию, все они были готовы сражаться. Не все они были официально мобилизованы, у них было плохое снаряжение, недостаточная подготовка, но гнев в связи с преступлениями, совершенными немцами, настолько переполнял их, что они были готовы на все, чтобы противостоять разбойничьему вторжению на нашу землю.
На Восточном вокзале люди тесно столпились на перроне, как сельди в бочке. Правда, паники не было. Те иностранные корреспонденты, которые в таких случаях любят находиться рядом с так называемыми простыми людьми, могли бы заметить, что норвежцы, которые считают бурное выражение чувств по меньшей мере неприличным, вели себя ровно и спокойно, как обычно, как это принято в нашей стране. Многие юноши тоном более бесстрастным, нежели они привыкли обсуждать вчерашнюю партию в бридж, высказывали надежду, что даже если им предстоит умереть, они надеются успеть «засолить» как можно больше немцев.
Вечерний поезд в Лиллехаммер опоздал с отправлением всего на час. Он был набит битком. Ханс и я сидели в проходе на своих чемоданах. Среди пассажиров было несколько молодых людей в военной форме, которые явно ехали в расположение своих воинских частей. Некоторые из них были в финской военной форме, они ехали сражаться вместе с нами в качестве добровольцев. Было несколько евреев и других иностранцев, говорящих между собой по-немецки, это были беженцы из стран, оккупированных Гитлером, которым оказали помощь наши организации, такие как Нансеновская помощь и Комитет помощи, основанный Рабочей партией. Благодаря их деятельности беженцы получили возможность приехать в Норвегию. Эти люди, естественно, нервничали гораздо больше, чем мы. Но сначала мы не знали, что они беженцы и несколько критически отнеслись к отсутствию у них самообладания.
Как только мы отъехали от станции, началась бомбежка, и поезд стало трясти, казалось, он вот-вот спрыгнет с рельсов. Стекла в окнах задрожали, но уцелели. Кто-то заметил: «Да уж, не дай бог… Если бы бомба попала на станцию, какая была бы кровавая баня».
На станции Лиллестрём мы выглянули из окон: похоже, аэропорт Кьеллер подвергся бомбардировке, но мы ничего не увидели. Ближайшие к Лиллехаммеру станции Йесхейм и Хауэрсетер стали пунктами сосредоточения войск, здесь было полно солдат. Молодые люди из нашего поезда тоже выходили здесь. На всех станциях кружками стояли люди и обменивались новостями по поводу событий, произошедших в Осло. На перроне станции Хамар мы увидели нескольких наших известных политиков: сюда был эвакуирован наш парламент.
В Лиллехаммер мы приехали поздно вечером, света не было: электроэнергия вырабатывается здесь за счет энергии горных водопадов, а после сухой осени и малоснежной зимы источники воды почти иссякли. Я подошла к своему затемненному дому, там не было никого, кроме горничной, переодевавшей финских малышей. Моя домоправительница, а также владелец гаража, это он обычно повсюду возил нас, умчались в Осло для того, чтобы отыскать там меня и моих сыновей и привезти нас домой в Лиллехаммер.
Финским ребятишкам, которые жили у нас, было: Эльми — четыре года, Тойми — три, а Эйре — два года. В этом возрасте для детей главное — привычка, они были очень рады, что я снова приехала домой и что буду вместе с горничной раздевать их на ночь, как я обычно делала. Услышав гудение самолета и вой сирен, доносившиеся со стороны трикотажной фабрики, я решила спуститься с детьми на первый этаж, и уложить их там. Рядом со мной стояла Эльми, застегивая пуговицы на ночной рубашке, в полутьме я вглядывалась в личико девочки и заметила, что оно неспокойно, вероятно, она вспомнила кое-что из неприятных событий своей жизни. Она — единственная из трех детей проявила некоторое беспокойство: мальчик, Тойми, смеялся у своей кроватки, лепетал нечто похожее на «Пекка Молотовин» и тыкал пальчиком в окно. Эйра, как всегда очень активная, протестовала против того, что ее пытаются уложить спать на диване. Пришлось взять ее на руки и укачать.
Несмотря ни на что, было так приятно сидеть в темноте, вслушиваясь в спокойное дыхание трех малышей. В то же время я не могла отделаться от мысли, что эти дети оказались здесь, чтобы скрыться от бомбежек, но бомбежки настигли их и тут; я просто задыхалась от негодования.
К ночи вернулись моя домоправительница и шофер. Мы выпили с ними кофе, а потом ужинали вместе на кухне при свете крохотной стеариновой свечи, и они мне рассказывали о своей поездке в город. По дороге в Осло они подвезли несколько человек, которые бросились туда искать своих близких. Неподалеку от Осло им пришлось выйти из автомобиля и спрятаться в какой-то канаве, в то время как вокруг падали бомбы. На обратном пути они также взяли с собой несколько человек из Осло, которые ехали к своим родственникам в деревню.