Долг и страсть

Какой неожиданный контраст являет его изысканный английский со столь экзотической внешностью, подумала Мей. Стараясь казаться спокойной под огнем темного пристального взгляда, она покачала головой.
— Я не согласна, — ответила Мей с холодком, что было удивительно, учитывая то, каким аллюром неслось ее сердце. — Разве вы не знаете, что на любой свадьбе самая красивая — это невеста?
Он слегка повернул голову, чтобы взглянуть на Джекки во всем ее свадебном великолепии, и Мей получила возможность без помех рассмотреть его орлиный профиль и волевой подбородок.
В его голосе неожиданно прозвучала мягкая печаль.
— Джекки? Да, она действительно очень красива…
Мей была поражена вспыхнувшей в ней жгучей ревностью. Она ревнует к Джекки? К своей лучшей подруге?
Саид повернулся к ней лицом, и Мей снова утонула в обжигающем взгляде черных глаз.
— Но тогда вы очень и очень красивая. — Уголок его рта едва заметно дернулся, когда он не получил ответной улыбки. — Что-нибудь не так? Вы не любите комплиментов?
— Только не от людей, которых я едва знаю! — услышала Мей свой голос, звучащий с необычной резкостью.
Только легкое движение такой же угольно-черной, как и густая шевелюра, брови указывало на то, что Саид счел ее ответ дерзостью. Было очевидно, что люди обычно не говорят с ним в таком тоне.
В его улыбке сквозило сожаление.
— Тогда вам не следовало бы одеваться так соблазнительно, вы не находите? Нужно было закутаться в покрывало, — мягко произнес он и жгучим медленным взглядом обвел ее от макушки до покрытых розовым лаком ногтей на ногах.
Мей почувствовала, как краска бросилась ей в лицо, что уж совсем было на нее не похоже. Она редко краснела. По роду своей деятельности ей каждый день приходилось иметь дело с облеченными властью незнакомцами, но не перед одним из них она не стояла вот так — словно школьница, впервые живьем увидевшая киноидола!
— Разве я не прав? — многозначительно проговорил Саид.
Мей заморгала. Да, она приоделась! Но ведь это свадьба, не так ли? И каждая женщина в этом зале из кожи вон лезла ради того, чтобы казаться красивой. Как и она.
Развевающееся маленькое платье из шифона сапфирового цвета — того же, что и ее глаза, по крайней мере, так сказал продавец. И легкомысленные ярко-розовые босоножки на крошечных каблучках — она намеренно выбрала их не в тон платью. Но ведь сочетающиеся цвета в аксессуарах — вчерашний день, даже продавщица согласилась с этим. Никакой шляпы. Она терпеть не могла прятать свои густые вьющиеся пепельные волосы под шляпами — особенно в такой жаркий день, как сегодняшний. Вместо этого купила в ближайшем цветочном магазине покрытую каплями росы орхидею, цветом чуть бледнее босоножек, и приколола ее к волосам, но подозревала, что очень скоро та начнет увядать.
Как и сама Мей, если этот экзотический мужчина не перестанет смотреть на нее таким откровенно оценивающим, хоть и ленивым взглядом. Она решила немедленно положить этому конец и протянула ему руку с дружелюбной, но отстраненной улыбкой.
— Мей Хадсон.
Он взял ее руку в свою, опустил на нее взгляд. Мей, словно завороженная, сделала то же самое. Ее потрясла собственная реакция на увиденное. Кожа Мей казалась ослепительно белой по сравнению с его темно-оливковой, и было в этом резком контрасте что-то в высшей степени чувственное.
Мей попыталась выдернуть руку, но он только крепче стиснул ее. И когда она подняла на него негодующий взгляд, то натолкнулась на насмешливую улыбку.
— А знаете ли вы, кто я такой, Мей Хадсон? — мягко спросил он.
Она могла бы изобразить неведение, конечно. Но разве этому человеку не приходилось большую часть своей жизни сталкиваться с притворством и неискренностью?
— Конечно, я знаю, кто вы! — ледяным тоном ответила она. — Это единственная на моей памяти свадьба, где в роли шафера выступает наследник престола. То же самое, я думаю, мог бы сказать и любой из присутствующих здесь.
Он улыбнулся. И, почувствовав, что его тело слегка расслабилось, Мей воспользовалась возможностью и освободила руку.
Ее сопротивление вызвало у него неожиданный прилив желания.
— В чем дело? — с насмешливым упреком спросил он. — Вам неприятны мои прикосновения, Мей Хадсон?
— Для вас вполне естественно навязывать свои прикосновения женщине, с которой вы только что познакомились, да? — с глубоким недоверием спросила она. — Вы считаете, что ваш титул делает это дозволенным?
При виде такой горячности желание многократно возросло. А его желаниям так редко противились! Он заглянул в чистую, сверкающую синеву ее глаз и ощутил комок в горле, но тут же, взяв себя в руки, пожал плечами. Мальчишеский взгляд — быстрый и обезоруживающий. Он всегда помогал ему во время учебы в Уэст-Пойнте, особенно когда дело касалось женщин.
— Вы подали мне руку, — возразил Саид. — Не будете же вы отрицать это!
Мей вымученно рассмеялась. Какой-то бред! Это было всего лишь рукопожатие!.. Но ведь Саид — друг Роя. Друг Джекки. Ради них она должна взять себя в руки и выказать большую учтивость.
— Простите. — Она улыбнулась. — Я немного утомлена.
— Мужчина? — выпалил он, и Мей, не успев подумать, что под этим подразумевает наследник престола, покачала головой.
— Что за неожиданное и поспешное предположение! — возразила она, но предостережение не возымело никакого эффекта.
— Тогда что? — продолжал настаивать ее собеседник.
— Работа, — сказала Мей.
— Работа? — переспросил Саид так, словно впервые слышал это слово.
Хотя, возможно, он действительно не вполне понимал его значение.
— Просто выдалась очень напряженная неделя. — Мей пожала плечами. — Напряженный месяц. Напряженный год. — Она допила шампанское и вопросительно посмотрела на Саида. — Я бы выпила еще, а как вы?
Саид неодобрительно втянул в себя воздух. Как его порой бесят эти раскрепощенные западные женщины! Не дело женщины — предлагать мужчине выпить, и он едва так и не сказал ей. Но огонь в ее глазах предупредил его, что она тут же уйдет, если он посмеет сделать это. А он слишком хотел ее, чтобы рисковать…
— Я редко пью, — сдержанно произнес Саид.
— Боже правый! — безо всякого почтения воскликнула Мей. — Тогда как же вы удовлетворяете потребность организма в жидкости? Путем внутривенного вливания?
Черные глаза сузились. Люди не смеются над ним. Женщины не поддразнивают его, если только он не поощряет их к этому. И случается это только в спальне. На мгновение он решил было уйти. Но только на мгновение. Саид взглянул на манящие пепельные локоны и едва не покачнулся, представив, как они касаются его обнаженной груди, — такой же яркий контраст, как и тот, что поразил его минуту назад, когда он ощущал своей рукой мягкость ее белой кожи.
— Я имел в виду алкоголь, — бросил он.
— Ну, я уверена, что здесь найдутся и безалкогольные напитки, — сказала Мей. — Впрочем, это не имеет значения. В любом случае, я пойду. Было приятно побеседовать с вами, эм…
— Нет! — Он схватил ее за запястье, наслаждаясь чисто инстинктивным сужением синих глаз в ответ на это действие, тем, как ее губы сложились в маленькое недоверчивое «о». Представил сладкие удовольствия, которые сулит мужчине такой рот, и едва не содрогнулся от желания. — Я Саид. Для вас.
Она хотела сказать что-нибудь саркастическое, вроде: «Я должна чувствовать себя польщенной?» — но, как это ни глупо, действительно почувствовала себя польщенной. До смешного польщенной тем, что он просит называть его по имени. Не будь дурой, сказала себе Мей, но это не подействовало.
— Позвольте мне уйти, — едва дыша проговорила она.
— Хорошо. — Саид улыбнулся, но на этот раз улыбкой мужчины, который знает, что способен подчинить себе любую женщину. — Но только после того, как вы пообещаете, что найдете меня, когда заиграет музыка, и мы потанцуем.
— Сожалею, но я не бегаю за мужчинами. Его пальцы ощутили, как участился пульс Мей.
— Значит, вы не будете танцевать со мной?