Электрик

– Вызываю дух Александра Сергеевича Пушкина!
Она сделала небольшую паузу и произнесла вновь:
– Вызываю дух Александра Сергеевича Пушкина!
Маша почувствовала, как тарелка под кончиками пальцев задрожала.
– Дух, ты здесь?
Блюдце дернулось и поползло к графе: «ДА».
* * *
Было около десяти вечера, когда позвонил Юрка. Паша сидел за компьютером и просматривал ленту друзей «В Контакте».
– Да, – ответил он, так и не оторвавшись от монитора.
– Пашок, выходи, сообразим что-нибудь.
«Сообразим что-нибудь» означало только одно – выпьем по коктейлю. Благо мама у тетки, а отец на дежурстве. Паша хотел отказаться (как он это успешно проделал с Машиным вызовом духов) и проиграть сегодня всю ночь в «R2», но от быстрого отказа его удержал голос друга. Предательство подруги и все такое. Юрке нужно с кем-то поделиться.
– Ты где? – спросил Пашка и выключил компьютер.
– У твоего дома.
– Ну, так заходи, у меня предки в самоволке.
– Нет. Давай к дядюшке Тому пойдем. Сейчас и Димыч подойдет.
Они часто собирались на крыше единственного девятиэтажного здания в городе. Там стояла сваренная из металла небольшая будочка. Внутри вполне помещалось четыре человека. Вот ее-то они и прозвали «хижиной дядюшки Тома».
– Ладно, сейчас выхожу.
Юрка был расстроен. Он рассказал, что поссорился с Олей. Дима с Пашкой знали, что Ольга для него была больше чем подружка. Они с ней с пятого класса. С пятого класса за одной партой, проводы из школы домой, подарки и поцелуи, а с недавних пор и… В общем, до сегодняшнего дня все складывалось хорошо. Секс, вечеринки и даже, как предполагал Юрка, любовь. По крайней мере, он без нее не представлял себе жизни.
– Она смеялась и смеялась, а я стоял как дурак, не зная, смеяться мне или плакать. Тут она остановилась и сказала: Юрочка, неужели ты подумал, что я буду возиться до старости с таким ничтожеством, как ты? Прикиньте?! Мне захотелось ее ударить. Нет, вру! Мне захотелось ее убить. Поэтому я молча ушел. Ушел! Понимаете? Лучше бы я убил ее. А потом и себя. Зачем мне жить? – В глазах Юры стояли слезы.
– Брось ты, Юрок. Сколько их у тебя еще будет? – сказал Димка.
Юрка схватил друга за грудки.
– Она одна такая! Ты слышишь?! Одна! – Отпустил Диму. – А знаете, что она мне еще сказала? Она сказала, что трахалась со мной из жалости. Прикиньте, из жалости! Сука!
Он взял с самодельного низкого столика банку коктейля и сделал три жадных глотка. Ребята сидели молча. Вдруг Юра подпрыгнул с места и помчался к краю крыши. Пашка сообразил первым. Он догнал друга, когда тот уже стоял на парапете. Дима тоже подбежал. Юрка матерился, пытался вырваться. Ребята заволокли его в будку и усадили. Сами сели на выходе, чтобы этот чемпион снова не стартанул.
– Юрок, погоди, – проговорил Пашка, отдышавшись. – Может, ты что-нибудь вытворил до этого, вот она и разозлилась…
– Она трахалась со мной из жалости, – всхлипывая, повторил Юра.
– Женщины бывают очень жестоки, – произнес Димка так, будто ему тридцать, а не пятнадцать.
Парни согласно кивнули.
– Она трахалась…
Вдруг вспышка, а следом треск. Будто молния ударила в крышу. Но молний не может быть в январе. Не может, и все. Пашка выглянул первым. Икнул и снова сел на свое место.
– Мужики, там, по ходу, кабель оборвался, – сказал Паша и отпил из баночки. – Я такое видел, когда с батей на вызов ездил.
– Надо делать ноги. – Димка был младше друзей, но сообразительней. – А то щас набегут… А кого обвинят? Конечно, нас!
– Дергаем, – сказал Юрка и вышел из будки.
Кабель, разбрызгивая искры, извивался у самого спуска с крыши. Пашка побежал в «хижину дядюшки Тома», взял доску и вернулся к выходу. Ловким движением пригвоздил кабель-змею (уроки папы-электрика не прошли даром) и крикнул ребятам:
– Давайте, спускайтесь!
Юрка и Димыч спустились. Паша чувствовал, с какой силой изолированная проволока, наполненная электрической мощью, пытается вырваться. Он бросил доску на кабель и, перебежав по ней, как по мостику, скрылся за дверью. Провод, будто живой, вывернулся, отбросил деревяшку и затих.
* * *
– Да ну, хрень это все! – выкрикнул Стас и встал с места.
– Стасик, сядь на место, – предложила Маша, – мы еще не закончили.
– Маш, он врет! – Стасу было стыдно за то, что все узнали о его чувствах к Маше. А еще ему было страшно. Откуда дух (или кто там шевелился под тарелкой) узнал об этом?!
– Стасик, будь любезен, – предложил Паровоз. Ласково, но с нажимом.
Стас сел. Паровоз похлопал его по плечу.
– Продолжай, Мария. – Володя был изрядно пьян.
– Дух, ты здесь? – Маша решила проверить.
Тарелка дернулась и начала передвигаться от буквы к букве: «Б», «У», «Д»…
Когда тарелка вернулась в центр стола, Света подала лист Сереже.
– «Будете отвлекаться – уйду!» – прочитал парень.
– О, б…! – Паровоз отрыгнул. – Обидчивый.
Маша зло посмотрела на приятеля и вдруг спросила:
– Александр Сергеевич, скажите: Володя станет человеком?
Тарелка замерла у сектора «Нет». Потом дрогнула и понеслась по кругу, обозначая ту или иную букву. Света едва успевала записывать литеры.
– Что он там сказал? – спросил Володя.
– «Плачет по ночам», – по слогам прочитала Колтун.
– Кто? – хором спросили рыжие девицы.
Володя вскочил из-за стола. Лицо покраснело, руки затряслись.
– Это чушь! Бред какой-то!
– Успокойся! – Маша потянула парня за рукав. – Садись. С этой штукой бывают проблемы.
Как только Вова сел, Маша положила обе руки на блюдце. Оно дернулось, будто только того и ждало, и двинулось к слову «НЕТ». Маша удивленно вскинула бровь.
– Что «нет»?
Блюдце заходило по бумажному кругу, и Света начала записывать за ним.
– «Это еще не проблемы», – прочитала она.
– Хорошо, – ласково, будто разговаривала с капризным ребенком, произнесла Маша. Она почувствовала, что ее ладони вспотели. – А скажи мне… – Маша задумалась. – Скажи… – Она посмотрела на Сережку Монова. – Кто будет мужем Светы Колтун?
Светка хихикнула и приготовилась записывать. Но по мере написания букв, указанных блюдцем, ее веселье сходило на нет. Потом она вскрикнула и отбросила ручку, будто дохлую крысу.
– Что случилось? – спросила Маша, но рук с блюдца так и не убрала.
Свету всю трясло, она не могла проговорить ни слова. Вася взял листок с ответами духа и прочитал последнюю запись.
– Олег Соколов. Имя как имя, – удивился парень. – Что ты развизжалась?
– Он утонул, когда мы были в третьем классе, – сказал Стас.
– Ну и что? – спросил Володя. Казалось, собравшихся его вопрос поразил еще больше, чем названное духом имя мертвого мальчика. Поэтому Паровоз решил быстренько исправиться: – Может, этот… ну… Пушкин не знал, что пацан утонул.
Глупое предположение, но все-таки лучше мысли о том, что призрак издевается над ними. Но Маша решила проверить.
– Александр Сергеевич, вы знали, что, – голос предательски дрогнул, – Олега Соколова нет в живых?
Блюдце сорвалось с места к слову «ДА» и тут же вернулось назад. Маша отдернула руки, будто хотела показать свою непричастность к происходящему. Девушка испуганно посмотрела на сидящих за столом (возможность того, что это всего лишь чья-то шутка, сохранялась), но она увидела, что ребята напуганы не меньше ее. Чушь! Бред! Ей говорили, что будет весело, но чтоб настолько… Маша взяла себя в руки и снова дотронулась кончиками пальцев до блюдца.
– Может, не надо? – услышала она чей-то шепот.
«Одна из рыженьких, – подумала она. – Может, и правда не надо?»
Но потом решилась и произнесла:
– Дух, ты шутишь?
Блюдце задрожало, будто под него заползла какая-то тварь и теперь пытается вырваться. Маша надавила сильнее. Она прекрасно понимала, что дух не сможет ответить, если обездвижить тарелку, но Маша очень боялась увидеть, что под ней. Но блюдце успокоилось и поползло к «НЕТ».