Золотой пленник

– Та, что прислуживает в доме?
– Да.
– Почему же мы никогда ее не видим?
– А зачем нам ее видеть? – удивился Мургаб.
– Ну, не знаю.
Позже он пару раз видел эту таинственную служанку, но издалека. Она была одета в какие-то мешковатые одежды, передвигалась тяжело, то волоча корзину с бельем, то расстилая для чистки тяжелые ковры.
– Сколько ей лет, Мургаб? – любопытствовал Питер.
– Откуда я знаю?
– Она старше тебя?
– Наверное.
– Она работает с тех пор, как ты здесь появился?
– Наверное, – нехотя отозвался старый слуга и перевел разговор на другую тему.
 
24
 
Хозяин каждое утро уезжал на службу – Мургаб подавал ему лошадь под старым седлом. Возвращаясь после обеда, мессир Карцеп шел смотреть, как идет строительство стены. Разговаривал он только с Мургабом, однако, занимаясь своим делом, Питер чувствовал, когда хозяин бросал на него необыкновенно тяжелый взгляд. От этого скребущего пронизывающего чувства хотелось бросить все и бежать, однако Питер крепился, ведь он обещал не думать о побеге, и кто знает, не читают ли эти страшные люди его мысли.
Наконец стена была готова, хозяин долго ее осматривал, колупал ногтем и отходил, чтобы окинуть взглядом всю целиком. Остался ли он доволен или нет, было непонятно, впрочем, ругать слуг он не стал.
Уже уходя из сада, он неожиданно обернулся и сказал:
– Мургаб, нагрей ему терму, пусть переоденется и как стемнеет – придет в дом.
– В дом? – не удержался от восклицания Питер, однако мессир Карцеп не обратил на его слова никакого внимания. Когда он ушел, Питер спросил Мургаба: – А ты часто бываешь в доме хозяина?
Старый слуга опустил глаза и направился к терме. Питер вздохнул и пошел следом, он уже привык, что большинство его вопросов повисает в воздухе.
Пока мылся и натирался мыльником, старался ни о чем не думать, ведь ничего изменить он был не в силах, а в хозяйском доме, в этом не приходилось сомневаться, его не ждало ничего хорошего.
У Питера оставался последний козырь: в случае угрозы его жизни он хотел пасть перед хозяином на колени и пообещать переписать на него половину всего богатства, что наследовал от Нуха Земаниса, или даже все – ведь это стоило его одной жизни, человека шестнадцати с половиной лет от роду.
Уверенности, что обещание богатства поможет, у Питера не было, но это помогало не сорваться в истерику.
Когда стемнело, в комнату к Питеру зашел Мургаб.
– Тебе пора, – сказал он.
– Да. – Питер поднялся, накрутил чистые обмотки, надел башмаки. Теперь он был готов.
Мургаб проводил его до крыльца хозяйского дома, дальше Питер должен был идти один. Ноги не повиновались, но он, преодолевая слабость, шагал по ступеням.
Вот и тяжелая дверь. Когда Питер толкнул ее, почувствовал, что сердце остановилось: в большой сумрачной прихожей он увидел стоявшего со светильником мессира Карцепа. Хозяин был одет в длинное белое одеяние и белую шапочку с золотой вышивкой.
– Следуй за мной, – сказал он и, протиснувшись в узкий стенной проход, стал спускаться по старым, стершимся от времени ступеням.
Запахло сыростью, темнота становилась все плотнее, ее не разгонял даже светильник в руках хозяина. В какой-то момент Питеру показалось, что он бредет сквозь вязкую жидкость, дыхание стало хриплым, но в этот момент лестница кончилась.
Питер огляделся, пытаясь понять, куда привел его хозяин. Это был просторный мрачный зал с закопченным потолком и коричневыми потеками на стенах. Чадящее пламя факелов порождало в полутемных углах пугающие тени, которые жили собственной жизнью, на стенах проступали барельефы, изображавшие неизвестных чудовищ.
– Раздевайся, – приказал хозяин.
Питер выполнил распоряжение без промедления.
– Подойди к стене.
Питер подошел, испуганно глядя то на Карцепа, то на торчавшие из стены железные кольца. Хозяин схватил Питера за руку и стал привязывать ее к кольцу плетеной кожаной веревкой. Закончив с правой, взялся за левую. Проверив крепость узлов, Карцеп опустился на одно колено, чтобы привязать ноги раба к кольцу у основания стены.
Питер стоял смирно, не задавая вопросов.
Из-за почерневшей колонны сначала выглянула, а затем целиком показалась Юлия, она была обнажена и истекала потом, как если бы совершала тяжелую работу. Черты ее лица заострились, она выглядела значительно старше. Факелы на стенах затрещали, их пламя заметалось, источая облака копоти.
Юлия приблизилась к Питеру какой-то ломаной походкой, и он ощутил исходящий от нее резкий запах кислятины.
Мессир Карцеп закончил вязать и увел Юлию. Их не было около четверти часа, и Питер снова начал замерзать от страха. Когда они вернулись, бедняга вжался от ужаса в стену: мессир Карцеп был в одних черных шароварах, со старым зазубренным ятаганом в руках, а Юлия, приплясывая, несла пустое медное блюдо, теперь она выглядела сумасшедшей старухой и от былой ее красоты не осталось и следа.
– Что вы собираетесь делать, хозяин? – дрожащим голосом спросил Питер, не отводя взгляда от страшного оружия в руках Карцепа.
– А какая тебе разница, раб? Раньше или позже ты умрешь все равно, твоя жизнь принадлежит нам.
– Но послушайте – я могу дать вам выкуп! Вернее, за меня дадут выкуп! – Глядя на приближающегося Карцепа, Питер стал извиваться, предпринимая безуспешные попытки выдернуть из стены железные кольца.
– Не нужно. – Карцеп улыбнулся. – Для Юлии гораздо важнее выкупаться в твоей крови.
– Не надо, прошу вас! Вам дадут золото! Много золота! Я откажусь от наследства дяди в вашу пользу – вы станете очень богаты, у вас будет дом в пять раз больше, чем этот!
– Скорее, я не могу больше ждать! – завизжала Юлия, и ее черты стали изменяться, как будто изнутри ее сжигал огонь. – Выпотроши его, выпотрош-ши! Крови хочу-у-у, кровии-и-и!
– За деньги, которые вы получите, можно купить много рабов! Самых лучших – у вас будет больше крови! – попытался хитрить Питер, однако одурачить этих чудовищ он не мог.
Шипя от удовольствия, Карцеп провел на груди Питера первую кровавую полосу.
Невольник взвыл, будучи уверен, что пришли последние минуты его жизни.
– Но почему я?! Почему я?! – воскликнул он, обращая свой вопрос в пустоту.
– Все очень просто, нам нужна грязная кровь, кровь потомственного торгаша. Твое потомственное занятие и есть твой смертный приговор!
– Но я не потомственный торгаш!
– Что значит не потомственный торгаш? – На злобном лице Карцепа проявилось недоумение.
– Убей его, Зигфрид, он пытается обмануть нас! – взвыла Юлия и затряслась всем своим морщинистым телом. Теперь она выглядела как труп.
– Заткнись! – оборвал ее Карцеп. – Мы не можем допустить ошибки, разве ты не понимаешь? – И, обращаясь к Питеру, продолжил: – Я все про тебя узнал, твой дядя – Нух Земанис, богатейший человек Гудбурга! Разве не так?
– Так, хозяин, только я не из Земанисов, меня зовут Питер Фонтен, мой отец был садовником в доме мэра города Недда, все население которого вымерло от неизвестного поветрия. Остались только Нух Земанис и я – он подобрал меня и воспитал, так я стал его наследником, не являясь потомком Земанисов…
Выпалив все единым духом, Питер с замиранием сердца стал ждать вердикта мессира Карцепа.
– Он не лжет, – произнес хозяин спустя мгновение. – Я это вижу. – И, подойдя к несостоявшейся жертве, перерезал ятаганом путы, коротко бросив: – Пошел прочь.
Уговаривать Питера не было нужды, он подхватил одежду и босой побежал наверх по ступеням, пока хватало света факелов, потом пробирался на ощупь.
Толкнул входную дверь и оказался на воздухе, не веря, что снова может им дышать.
Сев на ступени крыльца, Питер дрожащими руками натянул одежду и босым вернулся в домик.
– Ты вернулся? – удивился Мургаб.
– Как видишь.
Питер прошел в свою комнату и сел на лавку. Только сейчас он стал осмысливать то, что видел, будто снова слышал крики бесновавшейся Юлии: