Одиночный выстрел
Рулоф собрал посуду и стал подниматься по лестнице. На самом верху у самой хижины он обернулся и посмотрел на дворик.
Если бы он женился лет в двадцать пять, у него уже мог быть такой сын. Может, не такой высокий и сильный, но все же хоть какая-то поддержка на старости лет. Что толку быть вольным, если ты одинок?
11
С дороги донесся звон колокольчиков, и Рулоф узнал «голос» экипажа интрессы Амалии.
Поставив посуду на крыльцо и подхватив шапку, он сбежал на ярус и помчался к калитке, чтобы встретить важную гостью.
Теперь уже Рулоф не радовался визиту Амалии, поскольку последний ее приезд принес ему много неприятностей. Не знал смотритель, чего от нее ждать и в этот раз, а вдруг она уговорила отца уничтожить Молчуна? Что тогда?
Экипаж Амалии и ее свита остановились ярдов на пятьдесят дальше обычного места, и Рулофу, подхватив полы халата, пришлось бежать им навстречу, чтобы продемонстрировать молодой хозяйке свое уважение.
Соскочивший с козел слуга не успел разложить выдвижную ступеньку, и Амалия обошлась без нее.
Опоздавший слуга замер, ожидая гнева госпожи, та фыркнула и ударила его по голове коротким стеком. Сегодня ее раздражало абсолютно все, и, не дожидаясь телохранителей, она зашагала навстречу Рулофу, начавшему кланяться ей издалека.
– Здравствуйте, ваша светлость! Очень рад вас видеть!
– Ну что, старый интриган, тебе удалось переубедить моего отца?
– В чем переубедить, ваша светлость? – сыграл испуг Рулоф, останавливаясь и прижимая руки к груди.
– Я попросила уничтожить эту вонючую гадость, эту зловонную яму, и отец согласился со мной, а ты его отговорил!
– Я никого не отговаривал, ваша светлость. Утром здесь были гвардейцы и пытались увести Молчуна, но он им не дался. Вот и все. Неужели вы думаете, что я, нижайший из ваших слуг, почти что раб, дерзну о чем-то спорить с его светлостью прелатом Гудрофом?
– Вот и знай свое место, а то пожалеешь! – прошипела Амалия, заставив Рулофа содрогнуться. Та ли это девочка, которую он знал столько лет и вместе с которой радовался ее первым успехам в росписи шелковых рамок?
– Его светлость сам принял такое решение! – воскликнул Рулоф, обгоняя телохранителей и забегая перед интрессой.
– Я знаю, – ответила та и щелкнула стеком по перчатке. – Я встретила его по дороге сюда, и отец сказал мне, что убивать вонючку больше нет смысла, якобы он поправляется и больше не пахнет. Как такое возможно: сегодня одно мнение, завтра другое? А ведь я уже приготовила для тебя двух крепких рабов, Рулоф!
«Да что же ей так взбрело-то?» – мысленно сокрушался Рулоф, снова обегая вокруг звенящих амуницией телохранителей.
Оттеснив Рулофа, Амалия первой прошла на ярус и сразу увидела стоявшую на каменной ограде конструкцию из свежеструганных балок.
Молчун, не обращая внимания на пришедших, продолжал выпиливать очередную деталь. Не узнав его, Амалия повернулась к подоспевшему Рулофу.
– А где же вонючка?
– Это он и есть, ваша светлость, – ответил смотритель.
– Да нет же, это другой человек! – не поверила Амалия.
– Тот самый, ваша светлость, просто он пострижен, помыт, да и домик себе новый построил.
– Так это он построил?
– Собственными руками, без единого гвоздя и на одних шипах.
– Поразительно. – Амалия недоуменно покачала головой. – А почему он больше не пахнет?
«Далось тебе это – пахнет – не пахнет!» – мысленно возмутился Рулоф, ему казалось странным, что все уделяют этому так много внимания.
– Ваша светлость, этот парень пришел в себя после долгой хворобы, поразился тому, как выглядит, и попросил постричься и помыться. Сломал старый сарайчик, построил новый и пользуется отхожим местом, как и любой другой житель нашего края. Потому и не пахнет.
– М-да… – Амалия осторожно потянула носом. – Пахнет сосновой стружкой и полынью. Удивительно.
Интресса подошла к краю яруса и облокотилась на невысокую ограду.
– Какой же он огромный, раньше за грязными космами его роста и видно не было, а теперь… Что он строит?
– Я не знаю, ваша светлость. Он пообещал мне впрячь сюда осла.
– Но ведь животные умирали здесь, не выдерживая паров серной воды, правильно?
– Именно так, ваша светлость, я ему все так и объяснил, а он сказал, что может сделать в яме хороший воздух и осел сможет выжить.
– И ты полагаешь, что он сумеет сделать это с помощью вот этих деревяшек? – с усмешкой поинтересовалась Амалия.
– Ваша светлость, после того как он сам скроил и пошил себе одежду и собрал домик, я ему вполне доверяю. Мало того, не знаю, можно ли говорить это вашей светлости, но утром он поколотил гвардейцев вашего батюшки…
– Что значит – поколотил гвардейцев? – спросила Амалия, выпрямляясь.
– Ну… – Рулоф был не рад, что затронул эту тему. – Одним словом, утром гвардейцы приходили его зарезать…
– Не зарезать, а сбросить в водопад, – поправила Амалия. – Это я так распорядилась.
– Вам лучше знать, ваша светлость, но он гвардейцам не дался, и они его прямо здесь зарубить хотели.
– И что ж не зарубили? – спросила Амалия, следя за тем, как невольник прилаживает очередную деталь.
– Не смогли, ваша светлость, он проворнее их оказался. Так ни с чем и уехали, а затем уже ваш батюшка наведался…
Амалия молчала, недоуменно хлопая ресницами. Произошедшие с невольником перемены никак не укладывались в ее голове. Он строит, он шьет, он прогоняет гвардейцев, а еще пару дней назад он напоминал растение.
– Я хочу спуститься к нему, мне нужно увидеть его вблизи.
– А вот этого делать не стоит, ваша светлость! – Рулоф загородил собой выход к лестнице. – Кто знает, что придет ему в голову при виде вас, ведь это молодой мужчина! А ваши телохранители, при всем уважении, едва ли лучше гвардейцев.
Охранники угрожающе двинулись к Рулофу.
– Пст! – произнесла интресса и сделала рукой останавливающий жест.
Охранники подались назад.
– Хорошо, Рулоф, ты меня убедил. Сегодня я не стану беспокоить твоего работника… Но и на водопад я сегодня тоже не поеду – мне расхотелось. Прощай, Рулоф, провожать меня не нужно, сегодня ты меня раздражаешь.
Смотритель молча ей поклонился и оставался на месте, пока Амалия и ее свита не удалились.
12
Гости ушли, Рулоф покачал головой и вздохнул. С выздоровлением Молчуна история водочерпалки начала развиваться слишком быстро, и это было непривычно для смотрителя. За много лет работы он привык к определенному ритму жизни, неспешной смене работников, не слишком частым визитам Амалии и совсем редким – самого прелата Гудрофа. А тут – какое-то нашествие хозяев, только успевай кланяться.
Чтобы развеять свои тревоги, Рулоф спустился к Молчуну, который уверенно заканчивал свою работу. Для завершения рамы ему оставалось поставить лишь пару деталей.
– Ну, как дела? – спросил Рулоф, останавливаясь рядом.
– Завтра работать скоатина, – заявил Молчун. Затем приложил очередную деталь к раме и, сделав отметку, принялся коловоротом высверливать отверстие.
Через минуту новая деталь была скреплена шипом.
– Зачем приходил эта девочка?
– Это не девочка, Молчун, это молодая госпожа – интресса Амалия.
– Она ушла совсем недовольна.
– Замуж ей нужно, тогда успокоится, – угрюмо заметил Рулоф.
– Ты умеешь печить пирог?
– Что? – удивился Рулоф.
– Печить пирог. Неправильно?
– Нужно говорить – печь пирог. Да, я могу сделать пирог с рыбой и перцем.
– Сделай. Я заканчиваю и помочь тебе. И, пожаливайста, больше говори ко мне. Я хочу быстро учиваться гаварить по-ансультские.
– По-ансольтски.
– Да.
– Ну хорошо, буду говорить с тобой чаще… И пойду готовить пирог.
Оставив Молчуна, Рулоф стал подниматься по лестнице, пытаясь осознать, что же происходит на водочерпалке, если ему, смотрителю всего механизма, раб предлагает приготовить ужин.