Оплаченные долги (Капризная, упрямая)

Киллиан заглянул Силк в глаза, увидел ее искренность и поверил ей так, как не поверил бы еще совсем недавно. Что бы у нее ни было с другими мужчинами, такого она не испытывала. Между ними возникло какое-то волшебство – и в этом они оба были девственны. Наклоняя голову, чтобы еще раз припасть к ее губам, он успел подумать, что эта необыкновенная мысль его радует и удовлетворяет так, как ни одна из тех, что приходили ему в голову прежде.
– Киллиан, нам вдвоем столько не съесть! – протестовала Силк, глядя на овощи, которые он укладывал в тележку для покупок.
– Я люблю овощи, а ты сказала, что умеешь готовить. Вот я и подумал: раз мы друзья, ты согласишься меня пожалеть.
Он бросил поверх уже образовавшейся горы пакет с отборными луковицами и перешел к картофелю.
Силк шла следом, отметив про себя, что, несмотря на свое неумение готовить, он очень тщательно отбирает продукты, которые кладет в тележку.
– Ты хочешь, чтобы я тебе готовила?
– Вроде того. – Он бросил на нее через плечо быстрый взгляд и не заметил никаких признаков того, что она собирается заупрямиться. – Я задумал взаимовыгодный обмен. Я буду возить нас обоих на работу, а ты научишь меня основным блюдам. Мы оба окажемся в выигрыше. Я не умру с голода, а тебе не придется тратить на бензин свои ограниченные средства.
Силк нахмурилась, обдумывая его предложение. Хотя она и не собиралась признаваться в этом Киллиану, ее первым желанием было согласиться.
– Не думаю, чтоб мои родители наметили на этот год нечто в этом духе, – сказала она наконец, имея в виду план матери и не видя оснований его скрывать.
Пожав плечами, Киллиан прошел вдоль прилавка с замороженными продуктами.
– Ты говорила, что единственным условием является твое проживание на три тысячи долларов, пока ты не найдешь работу и жилье. Предполагалось, что у тебя появятся друзья, которые не будут интересоваться твоим именем или влиянием, и что ты будешь заниматься каким-нибудь полезным делом. Насколько я понимаю, ты все это выполняешь.
Силк вынуждена была признать, что если ставить вопрос так, то она действительно придерживается правил, установленных ее родителями.
– Давай считать эту договоренность временной: любой из нас всегда сможет от нее отказаться, – предложил Киллиан, снова возвращаясь к тележке.
– Ладно. Но на мой взгляд, от нашей договоренности я выигрываю больше.
Он улыбнулся, наклонился и быстро поцеловал ее, не дав времени сообразить, что намерен сделать.
– Не заблуждайся. Ты еще не видела меня на кухне.
  
6
 
– Ну вот, с посудой все, – объявила Силк, закрывая дверцу кухонного шкафчика.
Киллиан взял у нее из рук влажное кухонное полотенце и бросил его на чисто вымытый стол позади них.
– Скоро рассветет. Устала?
Силк кивнула.
– Еще час-другой, и я смогу заснуть.
– Тогда у нас есть время выпить какао.
Силк покачала головой:
– Нет. Ты вымотался. – Она приложила пальцы к его губам, не дав времени начать возражать. – Да-да. Я же вижу! Мои привычки – это моя проблема, и я привыкла сама ее решать.
Он обхватил ее запястье, поцеловал ладошку и только потом снял ее руку со своих губ.
– Сегодня утром – это наша общая проблема. – Он достал одну из новеньких кастрюлек, налил в нее воды и поставил на огонь. – И потом, разве ты не догадалась, что мне просто не хочется с тобой расставаться? Я получаю такое удовольствие от первой ночи, которую мы провели вместе! Я еще никогда в жизни не был в круглосуточном магазине. Я понятия не имел, сколько людей делают покупки в такое позднее время. И если уж на то пошло, я никогда не замечал, сколько там продается всякой всячины. – Он открыл дверцу шкафчика и снял с полки коробку с какао, нахмурившись при виде надписи, сообщавшей, что к нему примешаны кусочки суфле. – А я все равно считаю, что сгодилось бы простое.
Силк рассмеялась и сдалась. Она уже успела убедиться в том, что, когда Киллиан решает что-то сделать, переубедить его просто невозможно.
– А я люблю суфле, – сказала она, доставая две чашки.
Его глаза радостно заблестели: он явно одобрял ее решение остаться.
– Только не думай, что, раз я позволила тебе уговорить меня остаться еще ненадолго, теперь я всегда буду тебе уступать.
Она поставила чашки на рабочий столик у плиты.
– Я что, кажусь тебе настолько глупым?
– Нет, только упрямым.
– А вот это вы напрасно, милая дама.
– Вода закипела.
Киллиан даже не посмотрел на кастрюльку.
– Я же не умею готовить – забыла?
– Вскипятить воду – не значит готовить.
– Да, но речь идет о приготовлении горячего шоколада.
– Сдаюсь, – пробормотала Силк.
Киллиан притянул ее к себе, не обращая внимания на тихий возглас удивления.
– И насколько ты сдаешься?
– Ну, не настолько.
Она уперлась руками ему в грудь, пытаясь сохранять серьезность, хотя больше всего ей хотелось расхохотаться.
– Ты же знаешь, что тебе это нравится. Силк мгновенно отрезвела, и ее тело напряженно застыло.
– Не надо все портить, Киллиан. Ты мне симпатичен. Не заставляй меня жалеть о том, что я разрешила тебе ко мне приблизиться. Не вспоминай, кем ты меня считаешь.
Киллиан замер. В эту минуту он меньше всего думал о ее прошлом, ее репутации или своем задании.
– Я имел в виду совсем другое, – честно сказал он.
Она пристально всмотрелась в лицо Киллиана, оценивая его прямой взгляд.
– Точно?
Он кивнул.
– Я тоже не безупречен. И не думаю, что хотел бы таким стать, даже если бы мог.
Помню, каково это было, когда я впервые прямо и честно сказал себе, что такое реальность. Я решил, что это ад – без надежды спасения. Конечно, я ошибся. В реальности есть и немножко рая. Но для того, чтобы это понять, мне надо было расстаться с моей чертовой невинностью.
В душе Силк сдвинулось нечто темное и холодное: через тончайшие трещинки начали просачиваться робкие струйки света и тепла. Она зашевелилась в его объятиях: ей вдруг стало так страшно, как не было уже очень давно. Она считала, что знает себя настолько хорошо, что уже не может ждать от себя никаких сюрпризов. Но, оказавшись в объятиях этого мужчины, у самого его сердца, она обнаружила, что ошибалась. Любовь.
Простое, короткое слово. Ужасное осложнение, ловушка, тюрьма.
– Не делай этого, Киллиан, – прошептала она, опуская ресницы, чтобы скрыть внезапно выступившие у нее на глазах слезы. Но одна слезинка все-таки пролилась, застыв на щеке кристалликом горя.
– Чего не делать, Силк? – Киллиан стер капельку влаги. Его лицо было напряженным: он усмирял свое тело. Ему хотелось овладеть ею, погрузиться в мир страсти, где они оба забудут о настоящем. Впервые за всю его жизнь иллюзия казалась безопаснее реальности. – Говори со мной! Не отворачивайся.
– Не могу.
– Не хочешь.
Она открыла глаза. Ее ресницы слиплись от слез, словно лучики.
– И то, и другое. Я тебя не знаю.
Он покачал головой.
– Знаешь. По крайней мере, твое тело знает. Неужели ты думаешь, я не заметил, как ты намеренно игнорировала меня в ту первую встречу? Неужели ты думаешь, я не разглядел все те преграды, которые ты выстроила между нами? Неужели ты думаешь, я не знаю, что даже сейчас, когда твое тело жаждет моего, ты готова немедленно бежать отсюда, обездолив нас обоих – не понимаю только, почему? Я делаю тебе больно. И это я тоже вижу. Помоги мне понять, что происходит, потому что одно я могу сказать тебе совершенно точно: я не отступлюсь. Ты можешь бежать – хотя мне кажется, ты не станешь. Ты можешь сопротивляться – и я уверен, что будешь это делать. Но ты не окажешься победительницей. Я не могу тебе этого позволить. – Он обхватил ее лицо ладонями и заглянул ей в глаза, безмолвно приказывая довериться ему. – Открой дверь, Силк. Впусти меня.
Силк прижалась к нему. Ее физическое желание стало таким сильным, что она не могла больше сдерживаться. Она подставила ему губы: ей нужны были его поцелуи, нужно было забыть прошлое. И в то же время она чувствовала, что это прошлое никогда еще не было таким близким, таким живым.