Красота в темноте (ЛП)

— Что за черт? — спрашиваю я.
Она улыбается.
— Это тебе подарок от Ирины. — Она встает с кровати. — Оставайся на месте, — предупреждает она и подходит к двери.
Я слышу шепот у открытой двери, а затем…
О боже мой!
Золотой щенок ретривера врывается ко мне в комнату! Я взмахиваю руками и хватаюсь за щеки. Моя собака! Я смотрю на щенка с нескрываемым восторгом. Лена несет Ирину на руках, за ней следует няня, все они смотрят на меня. Я ни слова не могу произнести.
— Она уже умеет ходить в туалет, но еще у нее нет имени, — говорит Лена.
Ирина пытается выбраться из рук матери. Она хочет спуститься и поиграть с щенком, но Лена говорит:
— Подожди, пока тетя София не познакомиться с ней. — Она переводит взгляд в мою сторону. — Давай. Ее нашли в мешке, кто-то выбросил у обочины дороги. Оставив, видно, умирать, потому что она немного хромает. У нее одна лапка короче другой.
— Что? — в ужасе шепчу я.
— Поэтому ей нужно много любви и внимания.
Я смотрю на маленькую шуструю собаку. Действительно, у щенка странная походка, но на самом деле, она выглядит довольно очаровательно. Как могли так поступить с такой невинной штучкой?
— Я буду любить ее до конца дней, — обещаю я Лене, глядя на собаку.
Мои мысли уже пустились вскачь. Я представляю, как всему ее обучу. Она может даже спать на моей кровати. Я буду брать ее с собой, когда на рассвете пойду гулять. О боже мой! Мы вместе сможем играть. Я встаю с кровати и опускаюсь на колени. Пушистый мяч из меха подходит ко мне и осторожно нюхает колено, и в эту минуту я начинаю плакать от потрясающего счастья.
Клянусь, я никогда не чувствовала себя такой счастливой в своей жизни!
  
10
 
София
 
Мы прилетаем в Лондон раньше, чем планировали. Гай заходит с нами в лифт, целует Лену и помогает нам сесть в ожидающую нас машину. Он закрывает дверь и остается стоять на тротуаре, наблюдая, как Роберт, его шофер, нас увозит. Мы обе поворачиваемся, чтобы посмотреть на него, и у меня в груди появляется странная грусть от того, что у меня нет мужчины, который бы вот также махал мне на прощанье и любил бы меня так же, как Гай любит мою сестру.
Эдгвар-Роуд заполнен магазинами и ресторанами, выходцев с Ближнего востока, но если двигаться дальше, попадаешь на Хай-Стрит Килберн. Я никогда не была в этом районе, поэтому с любопытством рассматриваю его из окна. Когда мы проезжаем оживленную улицу и район многоквартирных домов, я замечаю бедность показавшегося квартала.
Мы останавливаемся перед зданием «Кидс рул», одновременно с Ланой. Она выходит из милого белого хэтчбека Geely Panda и машет нам рукой.
— Разве ее муж не миллиардер? — спрашиваю я сестру.
— Лана не любит показывать свое богатство, когда приходит сюда. Она говорит: «Зачем тыкать этим в нос».
— Привет, — восклицает Лана, направляясь к нам. На ней красная трикотажная водолазка, потертые синие джинсы, коричневые ботинки и короткая кожаная куртка. Ее длинные волосы собраны в хвост, на лице ни грамма косметики, она очень красивая, даже без макияжа.
— Я так рада, что вы смогли приехать.
Мы целуемся друг с другом щеками и направляемся к входу в одноэтажное здание. Внутри уже находятся другие люди, они приветствуют нас улыбаясь.
Лана идет по коридору, рассказывая про комнаты по обе стороны. В некоторых комнатах есть столы и стулья, чтобы помогать детям с учебой, в других я вижу музыкальные инструменты, дальше комнату с зеркальной стеной и спортивным инвентарем, резиновыми ковриками, также танцевальную студию, тренажерный зал и музыкальный.
В конце коридора мы останавливаемся перед дверью, которую Лана называет главным залом. Он украшен рождественской мишурой и уже наполовину заполнен детьми. Они толпятся небольшими группками, разговаривают и смеются.
— Вот, где все происходит, здесь мы весело проводим время. Здесь у нас проходят танцы, конкурсы и концерты, — объясняет она.
Дети тут же нас окружают. Они смело закидывают нас вопросами, не только Лану, Лену, но и меня. Лана представляет нас, и я следую примеру своей сестры, тоже машу им рукой, как только произносится мое имя.
Краем глаза я замечаю худенькую девочку с вьющимися цвета шоколада волосами, сидящую одиноко на скамейке. Она спиной прислонилась к стене, приподняв ноги, положив открытый альбом и что-то рисуя. Она бросается мне в глаза, потому что выглядит такой отстраненной, совершенно не обращая внимания на шум вокруг себя.
Пару минут мы с Леной отвечаем на вопросы детей, вызванные любопытством.
— Откуда ты?
— А где эта Россия?
— А ты видела медведей?
— Вы будете нашими новыми учителями?
Я постоянно перевожу взгляд на девочку на скамейке. Она ни разу не подняла голову и не проявила к нам никакого интереса.
В конце концов, я не выдерживаю, извинившись, направляюсь к ней. На вид ей не больше восьми или девяти лет. Не знаю почему, но я чувствую с ней какую-то связь. Я сажусь рядом на скамейку. Она даже не поворачивается ко мне. Ее лицо скрыто упавшими локонами. Я заглядываю в ее альбом. Она рисует замок, девушку в длинном платье и мужчину на лошади.
— Хороший рисунок, — говорю я.
Молча она продолжает рисовать траву.
— Меня зовут София. А тебя?
Она сильнее сжимает карандаш своей маленькой ручкой, полностью сконцентрировавшись на своем рисунке.
Я прикусываю губу. Почему-то мне хочется достучаться до нее, я не хочу сдаваться, потому что чувствую в ней какую-то печаль.
— Я люблю лошадей, — тихо говорю я.
Она полностью игнорирует меня.
— Тебе нужно нарисовать башню у замка.
Ее зажатая рука с карандашом на секунду замирает, но потом она продолжает выводить траву, отказываясь смотреть на меня.
— Замок прекрасен.
Я слышу, как она глубоко вздыхает.
— Я знаю, потому что живу в замке.
Ее карандаш перестает царапать бумагу.
Я задерживаю дыхание.
Она поворачивает лицо в мою сторону, ее кудряшки подпрыгивают, обрамляя щеки и ее серые глаза с огромным любопытством смотрят на меня. Тут же мое сердце уходит в пятки. Она представляет собой жалкое зрелище.
— Ты живешь в замке? — шепчет она.
Я киваю.
— Угу. Я живу на верху башни.
Ее глаза расширяются до невозможных пропорций.
— Правда?
Я снова киваю.
— Нужно подниматься по извилистой каменной лестнице, чтобы добраться до комнаты.
Ее глаза сияют.
— Вот, давай я тебе покажу. — Я вытаскиваю свой мобильный телефон и прокручиваю фотографии. К счастью, я много фотографий сделала своего подаренного щенка. Я показываю ей, она наклоняется ближе, чтобы взглянуть.
— Это твой щенок?
— Да. Ее зовут Мика.
— Она такая милая.
Я ухмыляюсь.
— Это мой рождественский подарок.
Вспышка боли пересекает ее маленькое лицо. Возможно, она потеряла собаку или кошку.
Я быстро прокручиваю назад и нахожу несколько фотографий замка, сделанных снаружи. Она наклоняется еще ближе и пристально разглядывает мои фотографии.
— Может, когда-нибудь ты придешь ко мне в гости, — говорю я, — и вдруг она вздрагивает. Вскакивает на ноги, хватает свой альбом и выбегает из зала.
Я тоже вскакиваю на ноги, но не могу заставить себя остановить ее. Что я ей скажу? Я даже не знаю, как ее зовут. Наблюдая за ее маленькой убегающей фигуркой, я испытываю настоящее чувство подавленности. Черт. Я облажалась, слишком стремясь установить с ней контакт. Кто приглашает ребенка к себе домой, познакомившись с ней всего несколько минут назад? Она, наверное, подумала, что я какая-нибудь извращенка. Как глупо, с моей стороны.
— Как мать твою ты это сделала?
Я поворачиваюсь в сторону говорившего, и мои щеки начинают гореть от смущения. Боже! Из всех людей в мире почему именно Джек Айриш должен стать свидетелем моего промаха, не способной наладить контакт даже с маленьким ребенком?
  
11
 
Джек
 
— Прости. Я не хотела, чтобы она сбежала, — извиняется София. В ее глазах полно печали, и она выглядит так, будто вот-вот разрыдается. Я с удивлением смотрю на нее. Господи, неужели существует такая невинность?