Демон «Кеплера»
Вы одну за другой, как куличики из песка, вылепляли свои исследовательские станции, организовывали многолюдные экспедиции в «мир иной», пытаясь взять нахрапом ту информацию, что плохо лежит. А эти самые миры незаметно, но неустанно воздействовали на вас, на вашу технику, на ваши стационары и нуль-транспортники. Вода камень точит. Микровоздействия накапливались, «чаша терпения» миров переполнялась. Катастрофа стала неизбежной. Она и произошла. Это был взрыв. Медленный взрыв Континуума. Вашу не самую дальнюю, но одну из самых старых — станцию «Иоганн Кеплер» разорвало в клочки. Она была смонтирована в мире П-7, то есть в седьмом мире Правой руки. «Иоганна Кеплера» как бы выдавило из занимаемой точки пространства-времени и размазало по нескольким соседним мирам. Чужеродное враждебное образование было исторгнуто. Шансов остаться в живых у экспедиционеров не больше, чем у человека, взорвавшего под собой бочку с порохом.
Со всех остальных станций людей немедленно эвакуировали. В результате тщательно проведенного расследования взору Генерального Директората Ассоциации «Полимир» предстала поразительная картина: о накапливающихся изменениях, напряжениях Континуума было давным-давно известно целому ряду крупнейших нуль-физиков и эксплуатационщиков. Но они, обуреваемые натуральным исследовательским безумием, стремясь познавать миры любой ценой, скрыли от мировой общественности истинное положение вещей. Цена безумия оказалась слишком высокой. И тогда началась калейдоскопическая череда отставок, самоизгнаний и даже самоубийств.
Теперь вы навсегда лишены возможности посещать параллельные миры. Генеральным Директоратом установлен жесточайший порог риска. Любые сколько-нибудь существенные объемы земного пространства запрещено перемещать в чужие Вселенные. И сейчас в мирах «правой и левой руки» такими, как я, создаются из местных материалов убогие автоматические станции слежения, направляющие на Землю разрозненную и поверхностную телеметрию. Это все. Вся нынешняя наука…
Нас, роботов и андроидов, пока что охотно посылают в миры. Нами рисковать допустимо. Впрочем, до сих пор ни с кем из нас ничего дурного не приключилось. Опасности чужеродной среды мы переносим превосходно — не в пример вам, болезным.
Теперь дальше… Станции слежения зафиксировали в трех мирах Правой руки некие странные, прямо-таки необъяснимые с позиций логики события. Остается предположить, что все они — следствие применения аборигенами каких-то механизмов, приборов или веществ с «Иоганна Кеплера» — предметов, не соответствующих уровню и направленности развития этих миров. Конечно, может статься, дело совсем в другом. Но мы обязаны проверить такую возможность. Ведь обломки станции, затерявшиеся где-то в мирах, — непреложный факт. И Генеральный Директорат отдал приказ: обнаружить их и во что бы то ни стало уничтожить.
Вот это, в общем-то, и все. Сегодня четверг, пятнадцатое октября. Я уже совершенно готов к употреблению. Вам осталось взять консервный нож и вскрыть банку… Ха-ха! Виктор иногда нехорошо шутит, но мне эти шутки нравятся. Они отражают мое видение мира. Ведь я — только потенциально слепок с донора, а кинетически — в значительной степени гражданин Ступин и все другие мои учителя. Но Виктор Ступин — в первую очередь.
* * *В это туманное, какое-то скользкое даже утро я обязан был получить на космодроме последние наставления и вылететь на «Трамплин», где меня дожидался нуль-транспортник. Я, конечно же, могу быть пунктуальным (часы всегда тикают во мне), но не хочу. Должен же я хоть чем-то отличаться от себе подобных. Я тоже хочу иметь свои слабости. Ведь человек, как я давным-давно понял, только слабостями своими и выделяется в животном мире.
Итак, я пришел с трехминутным опозданием. Открытая всем ветрам обзорная площадка, где обычно толпятся встречающие и провожающие, на сей раз была пустынна. Виктор Ступин, как видно, уже давненько дожидался меня. Он поеживался при порывах ветра, который разгонялся над равниной летного поля и время от времени отчаянно бросался на штурм здания космовокзала. Новомодная тонюсенькая курточка Учителя ничуть не спасала, а ведь я прекрасно помню грандиозную рекламу этого чудо-материала. Люди любят словесную трескотню.
Виктор обернулся, глаза его смотрели с укоризной. Он вытащил из кармана руку и выразительно постучал по часам. Я хотел было ограничиться разведением рук, потом все же пояснил:
— Опоздал поезд. — Это была наша старая шутка.
— Вакуум в туннеле что-то загустел, — кивнул Виктор, и тут же укоризненные огоньки погасли. — К делу, Иван Иваныч. Последнюю телеметрию ты сейчас увидишь. Компьютер всего час назад выделил ее из пленок высотного облета. Телезонд заснял каким-то чудом.
Он раскрыл ладонь, и на ней заплясало чуть размытое цветное изображение. Цепочка десантных кабин, растянувшаяся по небосклону, на мгновение замерла в воздухе. Напряглась, пружиня в восходящих воздушных потоках. Потом парашютные стропы начали рваться, шелк затрещал и пополз. Почувствовав свободу, кабины закувыркались и стремительно понеслись к Земле. И ее упругая от ночной прохлады грудь приняла их, расцветя на мгновение красновато-желтыми вспышками взрывов. Изображение погасло.
— Под впечатлением этих кадров Генеральные Директорат на экстренном заседании изменил формулировку твоей задачи: уничтожить обломок «Иоганна Кеплера» хотя бы и ценой жизни… Ты не ослышался.
— Бедный-пребедный андроид, — я криво усмехнулся. А перед глазами у меня все еще были несущиеся в огонь черные точки кабин.
— Не паясничай! — вспыхнув на секунду, прикрикнул Виктор. Дольше он на меня злиться не мог. — Твоя жизнь не менее ценна, чем моя.
— Это ты так считаешь. Впрочем, я даже дороже стою. Я ценнее тебя, Учитель, потому что оплачен не любовью, а безумными деньгами…
— Перестань! — Ступин сегодня был явно в расстроенных чувствах. — С такими мыслями нельзя лететь. Раньше я что-то не замечал за тобой пессимизма. Трусишь?
— Это ты зря, Учитель. — Я обиделся и заговорил с нарочитым тьму-тараканским акцентом: — Иван Иваныч — орел. Его голыми руками не возьмешь.
Учитель через силу улыбнулся. Его тревога объяснима и простительна. Еще бы: посылает свое детище к черту в пасть… Потом, собравшись с мыслями, Виктор продолжил:
— У тебя прекрасная память, но все же напомню: ты не имеешь права нанести никакого вреда аборигенам. Даже если будет ясно, что перед тобой последняя сволочь. Это их внутренние дела. Их болячки… Зато все земное — в твоей юрисдикции. Тут ты — хозяин-барин.
— А если?.. — я не договорил.
— Не может быть, — Ступин покачал головой.
Над полем вспыхнуло багрово-зеленое зарево, раскрасив все вокруг в два цвета. Дав прощальный салют, транссистемник ушел куда-нибудь к Сатурну. Похожий в этот момент на клоуна, разноцветный Виктор пристально смотрел на меня.
— Теперь дальше… Ты знаешь, как называется мир Пэ-семь на нашем жаргоне?
— Грязи.
— Вот именно. Не забывай о грязепадах. Не бравируй, не лезь на рожон. — Ступин напоминал сейчас мамашу, отправляющую свое дитятко за тридевять земель. Этакая квохчущая клуша.
— Боишься, что запачкаю позитронные мозги?
— Не ершись. Я постоянно меряю тебя человеческими мерками, совершенно забывая, что ты обскакал нас по всем статьям… Ну, пора. До свидания, Иван Иваныч.
Виктор подтолкнул меня к двери, отвернулся, чтобы я не видел его лица. И я, сделав поворот на сто восемьдесят градусов, зашагал на контроль.
* * *Подкидыш не спеша шлюзовался в «Трамплине». А я тем временем сидел в противоперегрузочном кресле, продолжая размышлять над последней телеметрией. Гибель десанта в Западном Ассовире выглядела чрезвычайно подозрительно. Почти мгновенное поражение трех дюжин кабин. И это при том, что на Грязях самым мощным оружием остаются, слава богу, реактивные снаряды с термитной начинкой. Эксперты «Полимира» только разводят руками. Я уверен, они просто-напросто боятся предполагать худшее. Во всяком случае, на «Иоганне Кеплере» было достаточно машин, в принципе способных убивать.