Диана (Богини, или Три романа герцогини Асси - 1)
II
Однажды летом - ей шел шестнадцатый год - она, еще полусонная, подбежала к окну павильона Пьерлуиджи. Во сне она слышала отвратительный визг, как будто кричала большая, безобразная птица. Но ужасный шум не прекращался и наяву. В озере, в ее бедном озере, лежала огромная женщина. Ее груди плавали по воде, как чудовищные горы жира, она подымала в воздух ноги, похожие на колонны, тяжеловесными руками взбивала пену, и все это сопровождала криком из широко раскрытого, черного, обращенного кверху рта. У берега носился сломанный тростник; зеленые дворцы, в которых жили рыбки, были разрушены; их жители испуганно шныряли взад и вперед, стрекозы улетели. Женщина внесла опустошение и страх до самой помутневшей глубины.
Виоланта со слезами в голосе крикнула:
- Кто вам позволил пачкать мое озеро! Какая вы противная!
На берегу кто-то рассмеялся. Она заметила отца.
- Продолжай, продолжай, - сказал он, - она не понимает по-французски.
- Какая вы противная!
- По-итальянски и по-немецки мама тоже не понимает.
- Это, наверное, какая-нибудь дикарка.
- Будь умницей и поздоровайся с отцом.
Молодая девушка повиновалась.
- Маме захотелось выкупаться, - объяснил граф, - она необыкновенно чистоплотна, она голландка. Я теперь из Голландии, милочка, и если ты будешь слушаться своего отца, он возьмет тебя когда-нибудь туда.
Она с негодованием воспротивилась:
- В страну, где есть такие... такие... дамы? Никогда!
- Раз-на-всегда?
Он дружески взял ее за руку. Голландка вышла на берег; она кое-как оделась и подошла пыхтя, с волнующейся грудью и нежным выражением лица.
- О, милое дитя! - воскликнула она. - Можно мне поцеловать ее?
Виоланта догадалась, что она хотела сделать. От внезапного отвращения у нее захватило дыхание; она вырвалась и в чисто-детском страхе бросилась бежать.
- Что с малюткой? - испуганно спросила иностранка. - Ей стыдно?
Виоланте не было стыдно. Появление рядом с ее отцом голой женщины нисколько не оскорбляло ее достоинства. Но неуклюжая безобразная масса этого женского тела пробудила в ней девичью гордость, для преодоления которой были бы напрасны усилия целой жизни.
- Как она смеет показываться мне! - стонала она, запершись в своей комнате. Она оставила ее только после отъезда графа Асси; озера она избегала: оно было осквернено и потеряно для нее. Она пыталась мысленно следовать за полетом бабочки по тихой поверхности и представлять себе, как погружалась в зеркальную глубину синева неба, - в это мгновение в нее шлепалось что-то грубое, красновато-белое: изрезано было голубое зеркало, и прочь улетал мотылек.
* * *
Она тосковала в тиши и оставалась стойкой в течение полугода. Затем она успокоилась, милые места ее детской жизни тревожили ее еще только во сне. Однажды ночью у ее постели очутился Пьерлуиджи Асси со своей возлюбленной. Дама сделала плутовскую гримаску, черная мушка упорхнула в белую ямочку. Он с грациозным поклоном приглашал Виоланту пойти с ними. Она проснулась: рядом с белым лунным светом ложились голубые тени, в соседней комнате постель гувернантки была пуста. Она с улыбкой заснула опять.
На следующий день в ее комнату вошел мужчина.
- Папа?
Она была почти испугана, она ждала его только через несколько месяцев.
- Это не папа, милая Виоланта, это ваш дядя.
- А папа?
- С папою, к сожалению, случилось несчастье, - о, пустяки.
Она смотрела на него с ожиданием, без страха.
- Он послал меня к вам. Он уже давно просил меня заняться вами, в случае, если он больше не будет в состоянии сделать это сам.
- Не в состоянии больше? - переспросила она печально, без волнения.
- Он... скончался?
- ...умер.
Она опустила голову, думая о последней безрадостной встрече. Она не выказала горя.
Герцог поцеловал ей руку, успокаивал и в то же время разглядывал ее. Она была стройна, члены ее были тонки и гибки, у нее были тяжелые черные волосы юга, где вырос ее род, и голубовато-серые, как северное море ее предка, глаза. Старый знаток размышлял: "Она - настоящая Асси. В ней есть холодная сила, которая была у нас, и остатки того сицилийского огня, который также был у нас".
Несмотря на свой преклонный возраст, он был еще очень хорошим ездоком, но старался скрывать это, катаясь с неопытной молодой девушкой. Они мчались вдоль берега, по жесткому песку и по воде. Раковины и куски морских звезд разлетались под копытами.
- Я сделался веселым малым, - вздыхал про себя герцог. - Но нельзя же отстать от нее. Если бы я дал волю своему искусству, я заставил бы малютку смотреть на меня снизу вверх. А к этому она, как мне кажется, не склонна от рождения.
Только однажды, когда ее шляпу снесло в море, и Виоланта скомандовала: "В воду", он воспротивился.
- Насморк... в мои годы...
Она вскочила в воду, скорчившись на спине плававшего коня, как обезьянка. Вернувшись, она показала свой мокрый шлейф.
- Вот и все. Почему вы не могли сделать этого?
- Потому что мне далеко до вас, милая малютка.
Она счастливо засмеялась.
Он терпеливо ждал, пока ему не показалось, что жизнь вдвоем превратилась для нее в привычку. Тогда он сказал:
- Знаете, я здесь уже пять недель. Я должен опять навестить своих друзей.
- Где же это?
- В Париже, в Вене, везде.
- А!
- Вам жаль, Виоланта?
- Ну...
- Вы можете поехать со мною, если хотите.
- Хочу ли я? - спросила она себя. - Если бы озеро было таким, как прежде, мне незачем было бы уезжать, но теперь...
Она вспомнила о ночном посещении Пьерлуиджи, о его молящем жесте и милой улыбке его дамы.
- Неужели я должна покинуть вас? - подумала она вслух, становясь глубоко серьезной.
- В качестве моей жены? - спокойно добавил герцог.
- Вашей... Почему же?
- Потому что это самое простое.
- Ну, тогда...
Она вдруг начала смеяться. Предложение было принято.
* * *
Зиму траурного года они провели в Каннах, в строгом уединении. Вилла, в которой они поселились, выглядывала из-за увитых лавром стен и густой изгороди из роз, вызывая в прохожих представление о тишине и забвении. Герцогиня скучала и писала письма monsieur Анри.
Летом они объездили Германию и в конце сентября встретились в Биаррице с парижскими друзьями герцога. Ко времени приезда в Париж Виоланта была уже в самых близких отношениях с княгиней Урусовой и графиней Пурталес. Паулина Меттерних, относившаяся к ней как к младшей сестре, была посредницей при ее знакомстве с Веной. Был 1867 г. Для некоторых членов этого общества из Парижа в Вену шла прямая увеселительная аллея. Все то, что лежало по пути направо и налево, было деревнями, пригодными только для того, чтобы менять лошадей. Общенародный способ передвижения находился в пренебрежении; граф д'Осмонд и герцогиня Асси с супругом выехали из Парижа двумя четвернями и въехали во двор отеля "Эрцгерцог Карл". Виоланта приняла приглашение графини Клам-Галлас в ее ложу в придворном венском театре; она села в свою карету в Париже, чтобы заглянуть в Вене в телескоп женщины-астронома Терезы Герберштейн.