Рукокрылые, приматы, неполнозубые, панголины, зайцеобразные, грызуны, китообразные, ластоногие, труб
«Походка» – только в шутку так сказать можно о лори! Медленно, осторожно передвигает он лапу за лапой – пока не ухватится за сук одной, вторую не отпустит. Он не прыгает, как лемуры. Никогда! И никогда, кажется, не гуляет по земле, даже низко не спускается. А если ухватится за что, так оторвать этого цепколапого крошку (в нем и весу-то меньше фунта!) даже человеку нелегко. Легче разорвать, если тянуть без жалости. Тут нужны две руки, чтобы разжимать упорные лапки зверька. Но пока одну разожмешь, вторая снова вцепилась.
«Тише едешь – дальше будешь» – такой девиз, возможно, избрал бы тонкий лори. В ночных набегах на мелких птах и всех других малых обитателей леса он нетороплив. Лишь когда зоркие глаза приметят во мраке жертву и лори тайно и тихо подкрадется к ней вплотную с вытянутыми вперед руками, он быстро хватает ими добычу.
И эти глаза! Совиные, круглые, их взгляд вызывает невольную дрожь. На базарах Индии их продают и покупают как средство от глазных и любовных недугов. Проклятое суеверие! Сколько животных, которые ни в пищу людям, ни на мех не годны, губит оно.
Ночью видит лори, надо полагать, не хуже совы. Ведь ночь для него полна приключений. Днем он спит в ветвях, изогнув спину дугой и спрятав голову меж бедер, и тогда совсем неприметен: комок мха.
Проснувшись на закате, первым делом чистится, долго, тщательно причесывая шерсть нижними резцами и особым гребнем-когтем на задней ноге. И вот пополз, отправился на охоту за насекомыми, ящерицами, лягушками, мелкими сонными птахами, их птенцами и яйцами. Ест, наверное, и листья, и цветы, и фрукты. Правда, такого в природе никто за тонкими лори не наблюдал, но в неволе они не отказываются от растительной пищи. Вот толстые лори – вегетарианцы (оттого, возможно, и «толстенькие»?).
К добыче, которую высмотрели глаза-плошки, лори подбирается медленно, как хамелеон, словно струясь по веткам. Но не стреляет, как тот, языком, а хватает ее обеими руками и убивает быстрыми укусами в голову. Осторожен. Никогда не схватит такого, в чем не уверен.
Всякая новизна, необычность, шум и яркий свет, даже солнечный, пугают зверька, нервируют до паники. В новой клетке, пока она не надушена собственными «ароматами», прячется в углу, в тени, а ночью выходит на разведку со всеми предосторожностями, готовый тотчас ретироваться. Обследуя, метит клетку так же, как тупайи, галаго и капуцины, смоченными мочой лапками. Только тогда обретает уверенность и сноровку.
Все время, исключая период размножения, который бывает дважды в году, самцы и самки живут в одиночестве. А встретившись, быстро расстаются. Один-два детеныша рождаются в ноябре-декабре и еще раз в апреле-мае. Мать долго, больше года, носит вцепившегося в шерсть на брюхе детеныша. Если его отнять, она быстро о нем забывает и обратно не принимает. Правда, одна самка усыновила чужого детеныша, когда к ней его подсадили. Но родной, который был постарше, все теснил и теснил приемыша, пока вскоре не столкнул со своей мамки.
Иное дело толстые лори. Живут в верном супружестве, парами, а когда малыши подрастут, отцы носят их на своих животах.
Толстый лори пушистее, на 10 сантиметров крупнее, массивнее, вдвое-вчетверо увесистее и медлительнее тонкого.
«Когда лори ползет, его позвоночник слегка извивается. Это движение и еще потерянное, чудаковатое выражение широко открытых глаз и цветовой маски на морде породили его имя, которое происходит от голландского locris, что значит „клоун“» (Десмонд Моррис).
По хребту у толстого лори, от ушей до корня хвоста, тянется темная полоса, и когда он, плавно извиваясь, лениво перебирая короткими лапами, карабкается по веткам, то кажется, особенно в темноте, будто удав ползет! Подобие поразительное (посмотрите хотя бы в фильме. «Тропою джунглей»). Беззащитному животному это «опасное сходство» все равно что охранная грамота.
Толстый лори массивнее и крупнее тонкого, но так же медлителен и так же разбойничает ночами.
У тонкого самцы и знать не хотят детенышей, а у толстого заботливы и часто носят их на себе, путешествуя по ночному лесу в паре с подругой.
Хватка у толстого лори еще мощнее, чем у тонкого: его лапы смыкаются вокруг ветки почти так же «автоматически», как у птиц. В этом помогают особые мышцы и сухожилия, а чудесная сеть кровеносных сосудов обеспечивает их обильным питанием и кислородом. Оттого лори способны часами висеть вниз головой, уцепившись лишь одной ногой за сук.
Толстые лори маркируют границы своего ревира или клетку, в которой живут, иначе, чем тонкие: рук и ног не марают, а просто, проползая, прыскают мочой, где считают нужным. Они более общительны, мирно уживаются компаниями, чего про тонких сказать нельзя. В обычае у них взаимные услуги: причесывают они друг друга, как обезьяны.
«У этого животного очень длинные шейные позвонки, на седьмом позвонке торчит шиповидный остистый отросток, выступающий на спине как спрятанный в шерсти рог. Лори, угрожая, прижимает голову к животу и выставляет противнику свою роговую шпору» (Жан-Жак Петтер).
Другие авторы о таком вооружении толстого лори умалчивают, утверждая, что им обладает только потто.
Тонкий лори обитает в Южной Индии и на Цейлоне, толстый – в Восточной Индии, Бирме, Индокитае, Южном Китае, Индонезии (но не восточнее Калимантана), на Филиппинах (по другим данным, на Филиппинах лори нет). Малый толстый лори, который похож на большого, но ростом с тонкого, встречается только в Индокитае.
Ареалы африканских лориобразных: ангвантибо – Камерун и Южная Нигерия; потто – тропические леса Западной Африки от Берега Слоновой Кости до Конго, на восток до Уганды; разные виды галаго – в лесах, саваннах и кустарниках почти всей Африки к югу от Сахары, к северу от Оранжевой и некоторых ближайших островов, например Занзибара и Фернандо-По.
Повадками и внешне ангвантибо похож на толстого лори, но поменьше его, с небольшую кошку. Почти бесхвостый, круглоухий, пушистый, буроватый, с золотистым оттенком. Зверек очень редкий: около дюжины его шкурок хранится в Британском музее, и до Даррелла лишь однажды он жил у натуралистов в неволе. Джеральд Даррелл после второй мировой войны поймал в лесах Камеруна нескольких ангвантибо и привез их в Англию.
Поведением это лори. Правда, с некоторыми чертами индивидуальности. Большую часть жизни ангвантибо проводит вниз головой, повиснув на ветке на одной или двух задних лапах. Даже ест в этой позиции и спит иногда. Тогда лапы его коченеют, их температура значительно понижается, а чувствительность падает. Окоченевшие лапки кололи иголками, зверек не чувствовал уколов, не пробуждался.
Ходит, передвигается, ползает – как лучше сказать? – ангвантибо нередко спиной вниз, подобно ленивцу. И, проделывая все это, демонстрирует чисто акробатические трюки: шествуя по ветке спиной вниз, вдруг остановится, извернется, протиснет передние ноги и голову между задними и, опять перебирая руками, движется по тому же суку назад. Затем новый акробатический разворот, и вот уже зверек ползет обратно.
Потто похож на ангвантибо, но крупнее, с хвостом 5-10 сантиметров, мордочка покороче, а главное – вооружен колючками.
Это его экстраординарное вооружение (пожалуй, единственный в мире образец), остистые, направленные вверх отростки последних шейных и двух первых грудных позвонков длинны и остры настолько, что пронзают насквозь кожу и торчат поверх нее острыми шипами (покрытыми сверху роговыми чехлами). Обороняясь, зверек пригибает голову к груди и пытается уколоть врага своими шейными иглами в глаза и нос.
Но, увы, эффект от такой обороны незначителен: главный истребитель потто – виверра нандиния, умеет ловко обойти его, медлительного, с фланга или тыла.