Красная звезда юга
Бишоп закурил еще одну сигарету и стал пускать дым в темноту ночи. Чем больше он думал, тем больше эта авантюра интересовала его. Как сказал Мигуэль, их было двенадцать, когда они приехали на север. Четверо из них были убиты по дороге. А теперь, со всеми их сокровищами, вместо того, чтобы лететь на север и быть там в безопасности, Кредо рисковал, возвращаясь в Буэнос-Айрес, чтобы спасти еще одного человека и добычу.
Это плохо вязалось.
Ярко расцвеченная ящерица пробежала по ботинку Бишопа. На поляне было слышно стрекотание кузнечиков, голоса хищных зверей из тропического леса, который окружал их, бормотание реки и шум динамомашины, дающей свет и заставляющей работать моторы мастерской. Бишоп отогнал от своего лица кучу москитов и вошел в бар.
— Да, сеньор? — спросил Гуарес.
— Рома, сухого.
Гуарес наполнил стакан на три четверти.
— Я вижу, сеньор не изменил своих привычек.
Четверо мужчин, которых Бишоп видел при посадке, играли в карты за столом около стойки бара.
— Хотите составить компанию? — спросил один из них.
Бишоп отказался по двум причинам: у него не было ни гроша да и играть ему просто не хотелось. То, что у него не было денег, не остановило бы его. Он мог продать револьвер или положить на стол какую-нибудь деталь от «утенка из белой жести» или просто положиться на свое счастье. Разве отец Альварадо не сказал в его камере: «Сознательно или нет, вы старались извести себя. Вы пили, вы играли, вы старались убить в себе самое хорошее в течение десяти лет. В течение десяти лет вы старались убить себя»…
«Может быть, у меня появилась новая кожа», — подумал он. — Возможно, что я стал держаться за жизнь… но, нет… какая чушь! У меня нет ничего, ради чего стоило бы жить!».
Ни один мужчина не сделал попытки представиться. Никто не говорил, откуда он прибыл и куда едет. Никто не спросил его, кто он такой. В этом уединенном месте не было обыкновения спрашивать у людей удостоверения личности или представляться самому.
Бишоп прикончил ром и по узкому коридору пошел в свою комнату.
Дон Диего спал, громко храпя. Кредо не спал, но он был один. Прижав ухо к двери девушки, Бишоп услышал ровное дыхание Кончиты. Удостоверившись в этом, Бишоп вошел в комнату, снял брюки и бросился на кровать, даже не зажигая света. Ночь и девственный лес сомкнулись над ним. Он очень устал и пытался заснуть, но это не удавалось. Его мозг продолжал работать.
«Предположим, что мне удастся доставить моих пассажиров в Буэнос-Айрес и подобрать там таинственного человека и остатки добычи. Ладно… После этого, мы все вернемся в Эсперанца, чтобы забрать остальных… Потом, тем или иным способом, я должен буду так устроиться, чтобы пройти границу незамеченным. Хорошо… Ну, а потом что же произойдет? А я? Что же со мной, что мне надо будет делать?».
В 11 часов Гуарес выключил динамомашину и свет в баре погас. Игроки с проклятием вернулись в свои комнаты. Бишоп выпрямился и взял револьвер, но никто из четверых не пытался войти в комнату к нему или Кончите. Успокоившись, он снова растянулся на кровати в состоянии между сном и бодрствованием…
Было далеко за полночь, когда он услышал пронзительный крик. Наполовину уснувший, Бишоп привстал на своей кровати. Кончита зашевелилась в своей комнате. Мгновение спустя она раздвинула штору у порога комнаты пилота и в ночной рубашке, со свечой в руках появилась перед ним. Она была в ужасе.
— Сделайте что-нибудь! Он, вероятно, убивает ее!
— Кого?
— Эту индианку, которая прислуживала нам за обедом. — Гнев Кончиты нарастал. — Гуарес, вероятно, забьет ее до смерти!
Бишоп прислушался, потом похлопал себя по щекам и снова прислушался.
— Это не женщина кричит. Это маленькая серенькая птичка.
— Птичка?!
Бишоп пошарил в своей памяти.
— Если я правильно вспомнил, ее научное название «пустибус гейзес», из той же семьи, что козодой в Виргинии. Здесь, когда слышат ее, крестятся и говорят: — «Альма пердиа»…
— Потерянная душа?
— Да, потерянная душа.
Она извинилась.
— Я очень огорчена, что разбудила вас. Я думала, что это кричит молодая женщина.
Потом, вспомнив о своей полунаготе, она задула свечу и убежала к себе.
Бишоп еще не успел окончательно заснуть. Теперь сон совсем покинул его. Он лежал, куря сигарету за сигаретой, и ждал наступления дня.
9. Кончиту пытаются изнасиловать
Бишоп смотрел на таз с разобранными деталями.
«Если я не вспомню откуда какая, — вздохнул он, — нам придется плохо».
С минуту он стоял так, куря свою сигарету. Странно, но он не чувствовал усталости. Оказывается, не слишком неприятно не спать, думая о Кончите. Он сожалел, что не узнал ее раньше, чем она связалась с Хуаном Пероном. В сущности, она была хорошо воспитанная девушка и вела себя как следует. Было бы приятно жениться на Кончите и покровительствовать ей, как говорится в Библии. Все ее интересы сосредоточились бы на муже и детях, доме.
Под деревом было почти свежо. Если бы не многочисленные насекомые, которые облепили его лицо и руки, он чувствовал бы себя совсем хорошо…
Бишоп поставил ногу на ступеньку лестницы и остановился. Была ли это птица? Кончита пошла к реке после того, как вполголоса поговорила с индианкой… Он спустился с лестницы и быстро прошел лужайку в сторону леса и реки, откуда раздался крик. Это была не птица. Это кричала женщина… Бишоп бросился бежать.
Абсолютно голая, Кончита стояла в воде во власти тех двух типов, которые отправились на рыбную ловлю. У нее текла кровь изо рта и носа. Когда подошел Бишоп, один из них ударил Кончиту кулаком.
— Ты, заткнись, паскуда! Зачем делать трагедию? Для тебя не новость, что мы собираемся сделать!?
— Хватит вам! — крикнул Бишоп.
— Это твоя девка? — спросил один из двух.
— Нет, — признался Бишоп.
— Тогда убирайся и иди работать со своими моторами, — сказал другой. — Ты достаточно долго болтаешься по этой стране, чтобы знать, что все девчонки одинаково доступны.
— На севере так же, как на юге, — возразил Бишоп, — если они хотят этого. Но, судя по тому, что я вижу, ни один из вас не заслужил благосклонности дамы.
Более крупный из двух выругался по-немецки. Несмотря на ранний час, он уже успел нагрузиться вином. Шатаясь, он пошел по мелкой воде и закричал другому:
— Хорошенько держи девчонку! Я займусь этим типом.
Бишоп схватился за пояс и вспомнил, что отцепил от пояса кобуру с пистолетом и положил ее рядом с деталями. Немец сразу понял его.
— Нет пушки, а? Как это грустно! Если бы вы, американцы, не имели перевеса в технике и ваши самолеты не были бы более современными, чем наши, вы до сих пор бы кричали: «Хайль Гитлер!» Ты знаешь, мне определенно доставит большое удовольствие раздавить твою грязную рожу!
Бишоп крепче утвердился на ногах.
— Мечтай себе. Но сперва сделай выбор. Ты хочешь, чтобы я разделал тебя по кусочкам и уложил с первого удара? Ты знаешь, как это сделал Джо Луис во втором бою со Шмеллингом…
Немец покраснел и бросился на него. Бишоп ударил его левым кулаком под сердце, потом выдал своему противнику правой, и тот сразу же остановился и зашатался. Его глаза закрылись, колени дрогнули. Он упал, захлебнувшись в пыли. Бишоп захохотал.
— Это даже лучше, чем у Джо!
Человек, который стоял в воде, оставил Кончиту и вынул из своего кармана складной нож, с треском раскрывшийся.
— Осторожней! — закричала Кончита. — У него нож!
— Я вижу, — ответил Бишоп.
Он переменил свою позицию и подобрал с земли камень. Ему не хотелось бы повредить руку больше, чем придется. Нужно перебирать моторы. Человек с ножом улыбнулся.
— Бесполезно брать дубинку. — Я — лучший охотник Боготы.
Бишоп отступил на несколько шагов туда, где почва казалась более надежной.
— Тогда ты напрасно не остался в Боготе.
Тот, другой, знал свое дело. Он держал нож очень низко и все время, поворачиваясь вокруг Бишопа, ожидал удобного случая, чтобы вонзить лезвие ему в живот.