Нирвана

- А, может, все проще, Павел Михайлович? Алиби это стопроцентное... По-иному посмотреть - шайка, черт-те чем занимающаяся, подтверждает, что их главарь никуда не отлучался... 
- Погоди, Игорь. Так далеко забираться мы можем только в предположениях. Во всяком случае, не установлено, что в убийстве замешан кто-то еще кроме Усольцева. Всего лишь версия, и довольно шаткая, основывающаяся на анализе поведения Усольцева. Нет ни мотивов действий, ни факта чьего-либо присутствия. Откуда он взялся, куда делся, что, наконец, конкретно сделал? Убил ли, и если убил, то кого именно? Кстати, что там по этим восьми страничкам? 
- Семи, Павел Михайлович. 
- Восьми, - Строкач посмотрел на лейтенанта, слегка прищурившись, потер подбородок. - Восьмая страница существует, и о ней забывать не следует. Так что там? 
- Все - и ничего. 
Строкачу были предъявлены три супружеские измены, два разоблачения вероломных деловых партнеров, одна операция по охране и еще расследование по подозрению в слежке, оказавшейся плодом расстроенного воображения задерганного бизнесмена. 
- Довольно-таки подозрительный тип. Хотя и имеет легальное прикрытие. Копнуть бы там поглубже, - заметил лейтенант. 
- И это кое-что. В сфере деятельности Усольцева появился сомнительный фигурант, и это необходимо отработать до конца. Как ты разобрался в записях? Насколько я помню, ни адресов, ни фамилий там нет. Шифр? 
- Тайнопись, но простенькая, на дилетантов, - Родюков слегка напыжился, гордясь проявленной сметкой. Строкач улыбнулся. - Молоком писал. Нагрели - проявилось: телефоны и адреса, на пяти страницах фамилии фигурантов, на трех - имена. Конечно, побегать пришлось, да и не очень-то всем им хотелось делиться сведениями. 
Строкач уже не слушал. Он листал страницы тетради, лишь на мгновение задерживаясь на каждой, впитывая расплывающиеся записи. На деле же его интересовало одно - восьмая, и только привычка к порядку удерживала его от того, чтобы начать именно с нее. 
Вот и она. Знакомая единица с четырьмя нулями, а справа - коричневая пометка: "Валерия". И - уже известный адрес. 
Этот небольшой уютный магазинчик в центре города Строкач хорошо знал. Полгода назад заштатный гастроном перешел на какую-то новую форму работы, не то арендную, не то подрядную, - в детали майор не вдавался, - и с товарами стало полегче. Цены, конечно, стремительно взлетели, и оттого посетители больше толпились возле изобильных прилавков, чем покупали. Сливочное масло, однако понемногу брали - куда деваться. Румяная продавщица работала споро, с ловкостью фокусника, и довольно неохотно откликнулась на просьбу майора отвлечься на минуту. 
- Дмитрий Дмитриевич? Как же, вчера брал масло. Ну, кто его у нас не знает! Знаменитость. Он у меня свекровь лечил от нервов, да я и сама к нему хожу. - Она залилась свекольным румянцем. - Худею... Он такой умный, Дмитрий Дмитриевич, так говорит!.. "Золотые иглы из храма Лотоса"... 
Продавщица мечтательно вздохнула, но довольно быстро вернулась к будничной прозе. 
- А вот в котором часу - не упомню. После открытия торговли уже около часу, - значит, в начале десятого... И ведь я его всегда примечаю - он еще сказал что-то такое... Подождите! - встрепенулась толстуха. - Точно, про участкового нашего. От него, говорит, иду. Подрайон-то рядом... Участковый у нас умница - участок знает как свои пять пальцев, память - компьютер! Он сам совершенно точно скажет, когда Дмитрий Дмитриевич был... 
Вывеска подрайона виднелась буквально в двадцати метрах от магазина, и участковый оказался на месте. Солидный, начинающий полнеть капитан Самохвалов стремительно поднялся навстречу коллеге из угрозыска. 
- Павел Михайлович, рад видеть! Как у вас? Что-нибудь выяснилось с этим детективом? 
- Работаем. С этим и к вам. Кто еще так знает район! 
- Верно, верно, - довольно пророкотал капитан. - Усольцева я, правда, знал неважно, но в его "агентстве" как-то побывал. Любопытно стало, каково это нынче - частным порядком с преступностью бороться. 
Как бы подчеркивая контраст, капитан широким жестом обвел просторную комнату - одну из трех в подрайоне, - давая возможность оценить два телефонных аппарата, большой сейф в углу, дюжину вымпелов и грамот на стене, и бархатное знамя на мощном древке за шкафом. 
- А с Хотынцевым-Ландой, целителем, вы тоже знакомы? 
Участковый как бы даже и возмутился: 
- Дмитрий Дмитриевич? О чем речь! Гордость наша. Блестящий врач, а какой человек! 
- Но ведь тоже своего рода частник? - съязвил Строкач. 
- Ну-у, скажете... Между прочим, он заходил вчера. Утром, где-то без двадцати девять. Я тоже только что прибыл, мы у дверей столкнулись. Побеседовать с Дмитрием Дмитриевичем - одно удовольствие, от него такая энергия исходит, потом целый день легко дышится. 
- И долго вы заряжались? 
- Не понял, - удивленно вскинул седую голову Самохвалов. 
- Сколько вы беседовали с Хотынцевым-Ландой? 
- Это проще простого, - участковый ткнул кургузым пальцем в черный раструб радиоточки. - Как раз "Маяк" девять пропикал, он и заспешил. Занятой человек. 
- Значит, в девять? 
- В четверть десятого - мы с ним уже на ходу потолковали кое о чем. А в чем, собственно, дело? 
- Павел Михайлович, вы это серьезно насчет целителя? - в голосе Родюкова слышалось такое наивное удивление, что Строкач расхохотался. 
- Ну, Игорь, ты у нас прост. Я лично вполне допускаю, что все действующие лица уже на том свете. 
- Ну, Минская, во всяком случае, оборонялась... 
- И потому выхватила из кармана халата "вальтер", которого у законопослушного гражданина быть не может? Пистолет был наготове - на ткани следы смазки, на оружии - ворсинки. 
- Тогда, может, она выстрелила сначала... 
- А Усольцев, мгновенно скончавшийся от трех пуль, прыгнул к Минской, ударил ее ножом и убрался в свой угол. Любопытная версия. Растешь... Ладно-ладно, не дуйся, - кивнул Строкач, посерьезнев. - Не было у меня причин грешить на Дмитрия Дмитриевича. Нет мотива, а кроме того - алиби, все состыковалось. В восемь тридцать вышел из дома, вахтер подтверждает. Десять минут ходу до подрайона. Сорок минут с участковым. В это время Усольцев пришел к Минской, уже оба были мертвы. В семнадцать минут десятого Хотынцев-Ланда входит в магазин. Две минуты на покупку масла совпадает с показаниями продавщицы и ее напарницы из соседнего отдела. В девять тридцать он уже возле дома, отдает соседке покупку и спешит на работу. В клинике появился, когда еще не было десяти. 
- Что это за время такое - "не было десяти"? Как-то неконкретно, товарищ майор. - Родюков ухмыльнулся. 
- Увы! - Строкач развел руками. - У него свой ключ, а уборщица пришла ровно в десять. Доктор уже был на месте, облачен в белый халат и что-то там колдовал со своей водой. Впрочем, все это не имеет значения - к тому времени, когда он вручил масло соседке, вахтер обнаружил трупы. Так что считаю излишним дальнейший анализ распорядка дня многоуважаемого психотерапевта. 
- Вот и отлично, Павел Михайлович. Он у нас - положительный персонаж, даже чересчур. 
- Дело в алиби, а не в этой сугубой положительности. Самое подозрительное, что может быть, - стопроцентная лояльность. Ведь вполне можно допустить наличие неизвестного нам мотива. Знаешь, как говорят: "если есть брак, есть и повод для убийства". То же самое и с соседями. 
- Тогда можно допустить, что... 
- Семидесятилетняя старуха мастерски зарезала молодую крепкую девушку, - подхватил майор. - С близорукостью минус восемь и ишемической болезнью второй степени. Наблюдается она, однако, в районной поликлинике, невзирая на фантастические способности обожаемого сына. Оставь Марию Сигизмундовну в покое. Идем дальше. Рядом у нас обитает очаровательная Светлана Евгеньевна Турчина, двадцати лет. С вечера к ней кавалер пожаловал. С ночлегом. А между тем утром никто не видел, чтобы он выходил, не оказалось его и в квартире.